* * * Love is the Law. Карл Маркс отец — форма сына, в теле отца живёт сын
как сын принимает форму отца своего
так любовь принимает форму закона много дурных богатеет, благие же в бедности страждут
на каменных скрижалях дра́кона —
смерть за кражу полевых плодов аккадский язык на чёрной стеле мардука
если тамкар дал шамаллуму для продажи зерно
шамаллум сочтёт серебро и вернёт тамкару если шинкарка не принимала зерно
если надитум или энтум откроет шинок
шинкарку утопят в воде надитум сожгут в огне по закону драко́на / закону солона / закону кулона
на деревянных кирбах табличках из глины
вызревает отец в сердцевине сына так в любви вызревает семя закона
так сын убивает отца и на матери женится
и ослепляет себя — потому что любовь правит богами ощеренной буквой закона
потому что шинкарку утопят надитум сожгут
а шамаллум сочтёт серебро и вернёт тамкару так сын расчленяет отца и насилует мать
так к людям что в бедности страждут обращается маркс
так революция принимает форму закона так в любви вызревает семя и сын-слепец
больше не сын уже но сам Бог-отец
motherfucker убийца лая это эдип который анти-эдип
выколотыми глазами в лицо закону глядит
прозирая
* * *
над мостом три светила: Солнце, Луна и Человек-На-Воздушном-Шаре.
по мосту идёт чернокожий с нимбом бабочек летних;
падает в воду священник, и плутают звёзды по орбитам Влтавы.
загорятся ли ночью аттракционы мира, будут ли танцевать
индустриальные танцы в ядерном бункере, — золотой петушок
утром разбудит парней на скамейках и бродячих артистов,
цыган и бомжей, — он прогонит прочь василиска,
отступят мои инкубы; вдвинутся в ниши ночи
предания синагоги, как смерть рабби Лёва от розового шипа, —
в башне трубач заиграет, забьют часы:
на астролябии ortus, occasus, aurora, crepusculum,
лев, змея, кошка, собака, нетопырь, жаба, ёж,
Ростовщик, Маг и Смерть с песочными часами в руках,
Турок, похожий на наслажденье и грех,
Летописец, Астроном, Архангел, Философ....
Скряга встряхнул кошелёк, Смерть повернула часы,
Ангел карает, вверху проплывает Иисус.
и прозрачный юноша, похожий на героинового наркомана,
стоит, шатаясь, в толпе
(золотой нитью гимна вышивает трубы́ игла),
но не упал, и лишь тень его ровно в полдень легла
на линию пражского меридиана.
* * *
жарко в тот час синели цветы водосбора
сквозь лепестки проливалась вода плясали
сигнальные шашки прежде засыпал он в далёком доме следя
за лампой ночной у которой работает мать —
шьёт ему душу белую как рубаха во имя какой любви ты хочешь меня раздеть
чтобы лежать со мной в красном песке оврага
среди лесов я слышал работу лопат и я знаю что в этих краях
твёрдый песок как камень как дружба
безымянных солдат прежде просыпа́лся он и выходил в ту дверь
за которой был сад в котором нельзя постареть
и дед его Фёдор пил молодое вино во имя какой любви ты хочешь со мной разделить
распад этих атомов расщепление звёзд
гибель богов я слышал работу лопат и я знаю что в этих краях
спят в воздушных могилах невидимые полки
асуры и дэвы спят и водосбор водит свой хоровод
и как болотные огоньки —
аварийные вспышки
|
