Стансы в апреле 2014 года

Зверь начинает есть падаль с жёлтых
и серо-розовых потрохов:
гладкое втягивать, рыхлое брать частями.
Птица, напротив, бьёт повыше атланта,
входит со стороны мозжечка — и гран-при!

Из всех кафе в центре города
мы теперь предпочитаем подвальчик.
Еду не заказываем, с собою носим орехи
на случай, если застрянем на пару дней.
Разливаем на слух портвейн, бормочем нестройным хором:
я устал от сомнений, от латексных причиндалов

Вскрытая спустя неделю яма —
как орхидейное поле в дюнах —
лилово-алые дочерна внутренности,
бледные яйца целуются —
бритые головы новобранцев

Лента за лентою — из моря исходит червь —
пурпур, лазурь, эмаль, по ободку горизонта —
руны доверчивый падаль и экскременты

На дохлой лошади нельзя ускакать от погони,
но под нею можно укрыться от артобстрела;
вскоре закружится голова — и вот далеко внизу
тополя и мечети, пещеры и мозазавры;
морские коровы и морские ленивцы
пасутся в шерсти, в складках тяжёлой шкуры;
всё, что я хочу, — поужинать в кругу друзей

Эмма

Это случилось, и я вернулась домой.
С детства не позволяла себе даже мечтать об этом,
А тут проснулась, и оно оказалось круго́м —
Тёплое и жидкое, как каша в гарнизонной школе.
Сели на руки, на ноги, входили в меня по очереди,
А потом все сразу, как в стыдном кино.
Один был такой твёрдый, что выбил мне зуб.
Теперь они приходят ко мне каждый день,
С пистолетами и дубинками, с мальчиками и собаками,
Со страусиными перьями и буйволовыми рогами,
Каждый в мундире, и все соседи поздравляют
И кланяются — и дают, что понравится.
А у меня там тальк, нафталин, табак и немного меха.
Я сладкая и тягучая, и меня хватит ещё надолго.
У меня неплохое образование, но я больше
Не работаю по профессии.
Все вы звали меня Эмма, но я во сне
Всегда обращалась к себе Эмине́,
Потому что верила, верила — это однажды случится,
И всё такое всё вернётся ко мне.

В тринадцать лет её изнасиловал отчим.
В пятнадцать лет её изнасиловал дядя.
На следующей неделе её изнасиловал отец,
с которым она как бы давно не виделась.
Потом она дала дядиному сыну-менту,
он сделал документы — и она
уехала с детишками на юг.

В своём мухосранске
я была чемпион по инцесту
среди юниоров —
говорила она своим пиджачкам,
своим одуванчикам, —
всяко бывало, но она нас не бросит —
крепкая семья, бурая стая.

* * *

С тех пор как ты уехал,
всё стало на свои места —
зимой холодно, весной грязно,
и никто не задаёт глупых вопросов.
Два месяца прошло с маскарада,
а ты там всё наряжаешься хорошим человеком.
Хоть бы украл какую мелочь
или сказал, что обо мне думаешь.