* клювы у них младенческие — кусочки золотистой проволоки пропущенные сквозь тюль тёмных полей движутся будто не движутся в маленьких телах бегущих вод плотным ворсом сквозь сувель солнца прибегают ко мне четвёрки и чернильными своими голосами тоскливо поют — нам осталось немного скоро кончится март заплетаются ноги душу снегом измять не кори нас со стола я ладонью сметаю в ладонь шелуху медно-чёрную весеннего солнца провалившегося по слепоте своей мне не видно куда а четвёрки смеются и поют жалобные песни в счастливом осознании безысходности
*стебли тёмные сёстры складок, их разбирать как пустынную стройку птиц бумажных, речь — зернистые камни и их нельзя уличить их только ручьи без волокон без пор без ветвей без рук и без глаз маленькими телами своими правят и в жизни улиток всегда играет музыка
*труха обнажившейся весенней земли заметается поездом в туннель метро я вижу как она превращается в молитву спускаясь в парк к пруду где ждёшь меня ты я чувствую как погружаюсь в стихотворение здесь есть следующие слова: пустое-парковочное-место, движенье-фарфора, мягкие-торосы-темноты, смешанная-гурьба-собак-и их-хозяев. — страна становится всё меньше — говорю я тебе сквозь твой бритый висок сам себя опростал ветер мы движемся, забывая, что за словом вода прячется цветение
*я хуй его знает шёлк первых деревьев по небу ветхому-серому стелется сердце моё в горах как в язвах а море стоит в нас? спросил бы у плит, да каменных, да тёмных как осень. да им похуй того
*я знаю где-то здесь спрятан ключ-ни-от-чего и я слышу как устал твой немецкий голос сама земля это ты мягкая как ты влажная как ты и пушок так же прорастает сквозь ткани её зернистого тела здесь были двадцать дорог по десяти из них ходили горожане на другие десять забредали праздные гуляки в железнодорожный туннель заходили самоубийцы и туннельные рабочие с раскрашенным тушью лицом у них и спроси почему доро́г двадцать когда на карте указано три но где-то здесь спрятан в каменно-молочном отражении покачивающийся разлив юного дерева найду и буду глядеться в него как в твои волосы
*перламутровки крылья врезанные в темноту окна́ словно скобы мешали соединиться как окнам как слезам её зубам но она стоит задрав юбку ждёт и потягивает кормой когда же ну когда и с неё течёт сок слоями книг и лиц вдоль копчика деревья шагают одно за другим и мужчины на пустых улицах нижнего новгорода вычищенного серостью мокрой осоки дрожат как брошенные флаера и никто не входит в неё
*воздух подкопчённый повис в межлистье лип на ветках лентами стоит головокруженье и деревья уходят тем что у них завместо поля в ноги спящего а солнце опускает ресницы — оружие как порезы на коленях твоих как прорези на коленях твоих через которые как солнце сквозь жалюзи на колени твои смотрит тепло-грея смотрит разрез ног спящего что уходят в деревья листьями как мостик через ноги твои
мостик кончился и только вода дымилась
* белые рисунки под матово-синей обложкой: я возвращаюсь с баскетбольной площадки на кухне выпиваю стакан воды, вода идёт не в то горло и я одержим кашлем; открываю окно в три цветных яруса улицы перемешанной с густой патокой солнца медленно приближающегося к верхнему, бежевому ярусу и когда они сталкиваются, повсюду разносится металлический скрип черепашьего клюва замыкающего первый (зелёный) и третий ярусы. теперь я хочу сказать тебе: мы не фосфоресцируем мы светимся от того, что наполнены газом, пылью и пыльцой у нас есть как минимум тринадцать способов оглядеть улицу за окном со всеми её птицами и остановить кашель
* хочется вернуть это чувство непреходящей работы что витало над покрытыми весенней испариной прудами люблинского парка и в маленькой комнате на волжской где все стены — обои с которых мы безнаказанно содрали — пахли теплом — прошедшего или грядущего — вечера сегодня чтобы вернуть это чувство я буду вдыхать его сам, попробуй и ты и тогда эти волосы чуть вьющиеся станут твёрже древесной коры
* скулы и скулы прости только скулы прости бег — это тяжесть коснуться рукой — это переминание лепестков запнуться — парад планет ещё можно писать справа налево ещё можно ходить по астрам — и вниз головой! — не касаясь астр и скулы ссаженные забить в верхние этажи, так чтобы стать небоскрёбом детям в игре для игры ничего не нужно только сердце-стая и здесь, в первых сумерках, видит бог, для игры ничего не нужно
|