Задачи
1.
задача держать на свободе
и ночь и день
держа только дом несвободным.
в собаке вернее живёт человек
чем в тебе (если ты — человек):
она идёт в человеческий дом
мимо идущих собак.
верность дому
немного его поднимает
над занятым местом
чтобы люди в себе обменяли
выкуп зверя на
неживотный заём.
2.
внутренняя задача
отделять от бессилия силы —
как отплетать свежий ветер
от влажного воздуха
только руки имея и сеть
не руками сплетённых
воздушных путей.
3.
так живородящее
смотрит на мертворождённое:
с неприятием.
так смотрит кто-то
лишившийся даже горя
на для него неподвижно
распростёршийся мир.
в горечи задан вопрос:
найдёшь ли цвет пламени
на котором будет гореть
(как на коже — пятно света)
потухающий взгляд.
4.
неродство малого с многим —
это решение,
и все поиски,
каждый поиск —
поиск задачи к нему
который потерян
(растерян, рассеян
как вкрапление редкости в обыкновенной породе)
если задача
тебе
быть решением.
Праздник сожжённого воскресенья
*
кто-то считает дни.
это ты считываешь: есть живой урожай.
в глазах
прикосновение памяти. мало.
недостаточно. мало.
недостаток не впишешь в таблицу.
кто-то считывает слова́,
нет числа́,
нет конца протяжению.
*
1.
вызволенный
из-под золы
несгораемый пух:
скатываются в клубок
нити полузабытых
и неоконченных разговоров,
на них налипают комком
облетевшие листья
ещё до снега.
прикосновение разливалось
теплом и вино.
сухой комок теперь
будет кататься во рту
пока и меня не развеет ветер,
и с него кувырком слетит птица.
2.
побережные души
отбрасывают себя
от накопленных жизнью горючих слёз,
и когда оттолкнулись,
их отблеск —
сожжённое возвращение —
ударяет в глаза.
3.
пепел не горит
зато разносится ветром
солнце сквозь линзу — сквозь каплю —
зажигает огонь.
пепел горит
попав в солнце
становится жидким
в память об огне,
слёзы от ветра
жгут кожу.
*
луна за собой
тянет влагу,
солнце — время,
открытое море
на то и открыто,
тихоходки и люди
сближаются,
их тянет общее дно.
в крыльях бабочки отразился последний взгляд зверя,
он прозирает.
и в еде живёт голод, и в жажде вода,
и частичная память бежит волной.
*
конус раковины
помнит
кривую душу,
моллюск
сворачивает время
в точку.
*
что общего у коловратки и кривошипа?
белыми стежками —
простые действия в мире,
но память темна,
у неё — в клеточной глубине
у него — в названном имени.
нужно поверить
что они в одном
вращались истоке,
что к нему возвращается
и собственный ум.
*
список вычеркнутых:
те кого испытала тайна
переходом тревоги в ночную трезвость.
те кого осенило,
белизна вокруг головы — внутри головы,
хоть снаружи кажется, там темно.
от волнения свет распался на полосы.
не отличить золота от серебра, молчания от слуха.
через них проведут черту, и белизны
как и не было.
*
понемногу
сходит позолота
с целовальной доски
в голодные времена —
когда не хватает на весь мох болота
и даже в тепле не тает вода
замирает гниль во всём мёртвом
и не держится душа
*
мыши полевые и полевые шпаты
дочери и сыновья растительных мест,
человек не мечтает стать
окаменелым остатком
всеми жилами протянуться
внутри горы,
человек не выношен в глубине
недобытым алмазом
зато вынесен — как зерно воздухом —
в наземное поле.
*
1.
у жилицы нетвёрдая поступь —
стал песчаник ракушечником.
из чего теперь строить жильё?
и тогда она медленно забывает
не порядок жизни а навык.
2.
может прожить человека другой человек?
не насквозь,
а как в доме доставшемся по наследству.
Зверь. Зверобой
*
в самой глубокой норе
есть смысл дожидаться
самой случайной крупицы света.
внутренняя ведуница в корнях
проводит огонь
чтобы корень как шнур
вёл огонь к точной цели:
круговороту
в живом тихом тлении.
*
земля тоже жухнет
когда полегла умирать трава
и глубже растёт красный сланец
где больнее упали вниз лицом
листья со сладкого клёна.
на земле где-то есть — и сейчас уже — слой под землёй
где человек лежит не истлевающим отпечатком
а твёрдой жи́лой,
несобственным именем.
*
Галине Мушинской
нет ничего тайного
только неявное
имя цветка
в его перевёрнутой но не пролитой чаше,
в не внешнем, не внутреннем,
а погружённом в само имя
растительном сердце.
нет такой тишины
или шелеста трав
в которых бы не печалилось имя
о многих словах:
слова кличут
а имя венчает,
даёт цветку
венчик.
*
сбор былинок
не с лугов а из древних,
отживших, книг,
приворотное зелье
из подворотен в заросшем уме,
книжникам а не травникам
дающее силы
пережить быльё на себе пережить.
*
если дать себя хоронить
то, проси, с последней волей:
«дай схорониться в саду
тускло блестящих
углублений в земле
от ушедших на волю камней».
все пути жизни
развязались бы и освободились
если бы смерть была
волей живого
свернуться клубком.
*
узелочники — кровяные тельца,
плетущие память,
и другие тельца,
крючкотворцы,
творящие в памяти пе́тли.
потому и похож
ум на ткань
извилистой вязки;
ты не рви эти петли
и они тебе будут
равны.
*
смещение —
как у созвездия зверя,
как у состава звезды
влившейся в твоё тело.
ты и звезда
делались вместе.
в сознании знавшем
и зверя
и зверобой
человека
смотрящего и впитавшего
звёздный состав.
равное чувство.
и звёзды
тебя уравняли себе.
цельность и слитность
в молчании
после сознания.
*
убывание у луны —
отлучение от лучей
и от млечности.
и убывание человека
сходно сходу
с высокой горы
с потерей воздуха.
выдох.
отдушина отдыха
тянет в ней и остаться.
*
быть землемером — гордость бродяги
и достоинство странника.
ты поэтому поклонись себе в ноги
не до земли.
земля не затоплена тем
кто по ней воду носит
и не затоптана тем
кого носит земля.
кто лежит, расхотев
трогать землю ногами,
держит воздух над ней —
и ей легче.
*
Светлане Захаровой
церемония нечаяния:
— задев локтем, дважды
промыть место для обжига,
— задев за живое,
в глину собрать успокоительных капель:
— остывающей серой влаги из глаз
видевших высокогорные травы
и впитавших их чайно-терпкий пепел.
— ты особенно в этот раз уверенными руками
их собираешь
и кипятишь прямо в руках.
*
выход не ступень вверх или вниз
а когда ты пронизан
(так исходит вся ласточка в писк);
высвобождает когда переходит
жар — пар
вес — движение
душу — шелест
всех видимых и невидимых и неслышимых
волн.
*
молчаливость тумана
при поиске бездн.
сокровенность —
в месте провала и
расщепления
место
для
сохранности или
пути в другую величину.
*
Аркадию и Зинаиде Драгомощенко
потому что ты держишь
от зари до зари
бумажную книгу
руки в неё пустили корни
и теперь к чему
ни прикоснёшься
вырастает (пока не поздно, прощайся)
— сумрачный лес —
с шумом в листве от твоей остающейся жизни.
как маковым семенем присыпанные листы
роняют мак в твои руки,
и ты прививаешься к лесу, о четырёх конечностях черенок,
и в травянистых уже ушах шепчет — забудь забудь —
пока из головы сквозь древесину
расходится кольцами — как по воде —
твоя отдельная в общей памяти.