Задачи1.задача держать на свободе
и ночь и день
держа только дом несвободным. в собаке вернее живёт человек
чем в тебе (если ты — человек):
она идёт в человеческий дом
мимо идущих собак. верность дому
немного его поднимает
над занятым местом
чтобы люди в себе обменяли
выкуп зверя на
неживотный заём.
2.
внутренняя задача
отделять от бессилия силы — как отплетать свежий ветер
от влажного воздуха
только руки имея и сеть
не руками сплетённых
воздушных путей.
3.
так живородящее
смотрит на мертворождённое: с неприятием. так смотрит кто-то
лишившийся даже горя
на для него неподвижно
распростёршийся мир. в горечи задан вопрос:
найдёшь ли цвет пламени
на котором будет гореть
(как на коже — пятно света)
потухающий взгляд.
4.
неродство малого с многим —
это решение, и все поиски,
каждый поиск —
поиск задачи к нему
который потерян
(растерян, рассеян
как вкрапление редкости в обыкновенной породе) если задача
тебе
быть решением.
Праздник сожжённого воскресенья
*кто-то считает дни.
это ты считываешь: есть живой урожай. в глазах
прикосновение памяти. мало.
недостаточно. мало.
недостаток не впишешь в таблицу. кто-то считывает слова́,
нет числа́,
нет конца протяжению. *1.вызволенный
из-под золы
несгораемый пух: скатываются в клубок
нити полузабытых
и неоконченных разговоров, на них налипают комком
облетевшие листья
ещё до снега. прикосновение разливалось
теплом и вино. сухой комок теперь
будет кататься во рту
пока и меня не развеет ветер,
и с него кувырком слетит птица. 2.побережные души
отбрасывают себя
от накопленных жизнью горючих слёз, и когда оттолкнулись,
их отблеск — сожжённое возвращение — ударяет в глаза. 3.пепел не горит
зато разносится ветром
солнце сквозь линзу — сквозь каплю —
зажигает огонь. пепел горит
попав в солнце
становится жидким в память об огне, слёзы от ветра
жгут кожу. *луна за собой
тянет влагу,
солнце — время, открытое море
на то и открыто, тихоходки и люди
сближаются,
их тянет общее дно. в крыльях бабочки отразился последний взгляд зверя,
он прозирает.
и в еде живёт голод, и в жажде вода,
и частичная память бежит волной. *конус раковины
помнит
кривую душу, моллюск
сворачивает время
в точку. *что общего у коловратки и кривошипа? белыми стежками —
простые действия в мире,
но память темна,
у неё — в клеточной глубине
у него — в названном имени. нужно поверить
что они в одном
вращались истоке, что к нему возвращается
и собственный ум. *список вычеркнутых: те кого испытала тайна
переходом тревоги в ночную трезвость. те кого осенило,
белизна вокруг головы — внутри головы,
хоть снаружи кажется, там темно. от волнения свет распался на полосы.
не отличить золота от серебра, молчания от слуха.
через них проведут черту, и белизны как и не было. *понемногу
сходит позолота
с целовальной доски
в голодные времена — когда не хватает на весь мох болота
и даже в тепле не тает вода
замирает гниль во всём мёртвом
и не держится душа *мыши полевые и полевые шпаты
дочери и сыновья растительных мест, человек не мечтает стать
окаменелым остатком
всеми жилами протянуться
внутри горы, человек не выношен в глубине
недобытым алмазом
зато вынесен — как зерно воздухом —
в наземное поле. *1.у жилицы нетвёрдая поступь —
стал песчаник ракушечником.
из чего теперь строить жильё? и тогда она медленно забывает
не порядок жизни а навык. 2.может прожить человека другой человек?
не насквозь,
а как в доме доставшемся по наследству.
Зверь. Зверобой
*в самой глубокой норе
есть смысл дожидаться
самой случайной крупицы света. внутренняя ведуница в корнях
проводит огонь
чтобы корень как шнур
вёл огонь к точной цели: круговороту
в живом тихом тлении. *земля тоже жухнет
когда полегла умирать трава
и глубже растёт красный сланец
где больнее упали вниз лицом
листья со сладкого клёна. на земле где-то есть — и сейчас уже — слой под землёй
где человек лежит не истлевающим отпечатком
а твёрдой жи́лой,
несобственным именем. * Галине Мушинской нет ничего тайного
только неявное
имя цветка в его перевёрнутой но не пролитой чаше,
в не внешнем, не внутреннем,
а погружённом в само имя
растительном сердце. нет такой тишины
или шелеста трав
в которых бы не печалилось имя
о многих словах:
слова кличут а имя венчает,
даёт цветку
венчик. *сбор былинок
не с лугов а из древних,
отживших, книг, приворотное зелье
из подворотен в заросшем уме, книжникам а не травникам
дающее силы
пережить быльё на себе пережить. *если дать себя хоронить
то, проси, с последней волей: «дай схорониться в саду
тускло блестящих
углублений в земле
от ушедших на волю камней». все пути жизни
развязались бы и освободились
если бы смерть была
волей живого
свернуться клубком. *узелочники — кровяные тельца,
плетущие память,
и другие тельца,
крючкотворцы,
творящие в памяти пе́тли. потому и похож
ум на ткань
извилистой вязки; ты не рви эти петли
и они тебе будут
равны. *смещение —
как у созвездия зверя,
как у состава звезды
влившейся в твоё тело.
ты и звезда
делались вместе. в сознании знавшем
и зверя
и зверобой
человека
смотрящего и впитавшего
звёздный состав. равное чувство. и звёзды
тебя уравняли себе. цельность и слитность
в молчании
после сознания. *убывание у луны —
отлучение от лучей
и от млечности. и убывание человека
сходно сходу
с высокой горы
с потерей воздуха. выдох.
отдушина отдыха
тянет в ней и остаться. *быть землемером — гордость бродяги
и достоинство странника.
ты поэтому поклонись себе в ноги
не до земли. земля не затоплена тем
кто по ней воду носит
и не затоптана тем
кого носит земля. кто лежит, расхотев
трогать землю ногами,
держит воздух над ней —
и ей легче. * Светлане Захаровой
церемония нечаяния: — задев локтем, дважды
промыть место для обжига, — задев за живое,
в глину собрать успокоительных капель: — остывающей серой влаги из глаз
видевших высокогорные травы
и впитавших их чайно-терпкий пепел. — ты особенно в этот раз уверенными руками
их собираешь
и кипятишь прямо в руках. *выход не ступень вверх или вниз
а когда ты пронизан
(так исходит вся ласточка в писк); высвобождает когда переходит
жар — пар
вес — движение
душу — шелест
всех видимых и невидимых и неслышимых
волн. *молчаливость тумана
при поиске бездн. сокровенность — в месте провала и
расщепления
место для сохранности или
пути в другую величину. * Аркадию и Зинаиде Драгомощенко потому что ты держишь
от зари до зари
бумажную книгу
руки в неё пустили корни
и теперь к чему
ни прикоснёшься
вырастает (пока не поздно, прощайся) — сумрачный лес — с шумом в листве от твоей остающейся жизни.
как маковым семенем присыпанные листы
роняют мак в твои руки, и ты прививаешься к лесу, о четырёх конечностях черенок,
и в травянистых уже ушах шепчет — забудь забудь — пока из головы сквозь древесину
расходится кольцами — как по воде —
твоя отдельная в общей памяти.
|
