* * *То было в Осло, не в Стокгольме,
но мы глядим издалека,
наверно, это больно —
знать наверняка,
где смерть кого застала,
куда любовь перенесла,
и, как мерцающая слава,
меж нами движутся слова.
История
Кто нам вслед посмотрит,
лишь себя увидит
в другой одежде
и в другой стране,
а после, как рисунок в раму,
нас в эпоху вдвинет,
и будем ей эмблемою,
как рыцарь на коне.
ЖЗЛ
1 Джон Китс, увидев воробья
у себя под окном,
начинает жить его жизнью,
то есть искать зёрна
на тропинке, усыпанной гравием.
Ингеборг Бахман, вымыв голову,
погружается в Маркса с Энгельсом
и только окончательно напившись
берётся за Ленина. 2 Бетховен был знаком с Моцартом,
но учился у Сальери.
Ну и что?
Пуччини знал Шёнберга,
Кортасара
лечил врач
по фамилии Модильяни,
а Маяковский
был на похоронах Пруста. 3 Не знаю,
чем тут заняты вы,
а Кэтрин Хепбёрн
на том свете
играет в гольф.
* * *
инсургенты
сепаратисты
свободные радикалы
рыщут внутри
снаружи регулярные части
размещаясь на зимних квартирах
призывают к разоружению
кости трещат и щёлкают
как затворы ржавых автоматов
исход всех битв не за горами
сердце бьётся
не поддавайся вражеской пропаганде
оно в отличной форме
его мобилизовали
глаза не различают линию фронта
мир это война метафор
военные — хромают на обе ноги
врачи смотрят сквозь пальцы
акт о капитуляции
пылится в ящике стола
оргстекло треснуло
подписи неразборчивы
мёртвые мертвы
минеральная вода ничему не лечит
сердце бьётся
не поддавайся вражеской пропаганде
исход всех битв не за горами
смерть стоит в глазах
как слёзы
в горах лежит
снег-саван,
не поддавайся, слышишь.
* * *
Каждый раз, когда я читаю:
«уровень сигнала очень низкий»
или «ваш баланс близок к нулю»,
я вздрагиваю,
будто речь идёт
не о беспроводном интернете
или мобильной связи,
а о моей жизни.
Одна идиома и семь цветов радуги
Все хотят убить
двух этих зайцев.
Они прячутся
в ящиках из-под пива,
дрожат в телефонных будках,
озираются у реки.
Им бы разбежаться
в разные стороны,
запутать следы,
но они сращены,
как сиамские близнецы,
вожделением охотников.
Одна у них надежда —
где-то сидит фазан.
* * *
А день с утра похож на Ашхабад,
он вроде бы ни в чём не виноват,
но мы совсем не думаем о нём
и протяжных песен не поём. А ночь похожа на печаль,
что обволакивает даль
зимнего пути,
с него нам не сойти. И, покуда ночь сменяет день,
куда себя ни день,
всюду будешь как живой
дышать под зыбкою водой.
Объяснительная записка
Человек очень недолго
может прожить
без мусорного ведра,
китайцы едят лапшу
с каким-то отчаянием,
снился старик,
ему на голову
приземлилась стая птиц,
он стоит посреди комнаты,
а вместо головы у него
шар из голубей,
где-то читала,
что Конрад Лоренц
в таком-то году
занял в Кёнигсберге
кафедру Канта,
«престижную,
но не дающую возможности
работать с животными»,
коллега сказал,
что ему звонила мать,
я спросила,
всё ли в порядке,
он ответил — да,
если не считать того,
что он впервые в жизни
услышал её голос,
я пишу тут первое,
что приходит в голову,
автоматическое письмо
имени калашникова
без жертв и разрушений,
бумага стерпит,
русский язык не заметит,
китайцы и голуби не прочтут,
что ещё сказать,
жизнь проходит в борьбе
с внутренней эйфорией,
это не поэзия
и не проза,
а просто слова
чуть прочнее тех,
что вылетают из меня,
когда я болтаю с теми,
кто не успел спрятаться,
а пространство поёт
само по себе
без цели и смысла.
* * *
От счастья не уснуть,
от горя не проснуться,
душа дрожит, как ртуть,
пытаясь улыбнуться,
как зверь, бегущий на ловца,
в своих потёмках незаметна
и до самого конца
не хочет верить,
что она бессмертна.
|
