nunc specĭmen specĭtur
* * *
кентавры ранней весной агрессивней кабанов и медведей
насилуют в губы
в пятнадцати километрах пешком по бездорожью
стоит затерянная деревенька Аркадия
под покровом мечтательной химеры —
титаны её супергерои с суперобложки истории
* * *
к богу ведёт отличный автобан,
сказал мне друг мастер Ди,
тысячи полос
без ограничения скорости,
как в Германии кое-где —
удобные съезды,
кафе и мотели,
в мотелях консьержи...
вот они-то сущие дьяволы!
* * *
выезжает из тела разборный механизм, мощная оптика,
тепло на колёсиках детской молитвы,
из комнатной беспредельности, с грохотом, стоном,
прямо по лестнице,
соседи в шоке,
интеллигентные люди, вызывать не станут,
хотя и не въехали
* * *
12 присяжных ангелов заседателей так и отмалчиваются...
судья женщина за пятьдесят в жабо из ангоры, не курящая,
частила по этому коридору давно;
святая простота, —
причина пожрала следствие с головы, — абстракция под номером 365;
картофельные бунты отстояли до февраля,
голодные хьюманоиды научились есть отдалённые галактики,
подлежащее отдавалось сказуемому на разделочной доске в горячем эфире утром;
император доказал свои права на престол исходя из двух предпосылок:
он ещё не родился / он уже умер
* * *
покинуть дом понять что проиграл
на площади трёхглазому напёрсточнику свой рюкзак с пацификом
трёхглазый срисовал колоды талию один в один
ты вывернул карманы громила хохотал увидев твою тайну
вы сторговались
по-быстрому обмыли сделку
дождливый день
холодное июньское нигде
потом ты в тамбуре курил и тихо пел
абоненты были доступны как никогда
* * *
алмазных часов грецкий орешек
цокает языком
герой твой расшатанный
пьян с позапрошлого октября
он медленно пробирается
перетирает ракушечник в порошок —
пятки об асфальт
зажгли
искру
* * *
Отдыхает праздник в сырой земле...
На торговом бежим странствовать корабле,
напевает Вийон, ночью столько желаний,
ветра разносят запахи фантастических расстояний, —
в бухте свёрстаны берега.
Разбегается Лета со скал, орлицей бронзовой закричит —
пропитано кровью её гнездо — река,
густой горечью обдаёт
и опасно молчит.
...Рыжий напёрсточник ждёт нас у ржавых доков,
обладательница длинных и сильных ног
нашепчет тебе о простых вещах,
чтоб ты ей чего лишнего не наобещал...
* * *
Скулы сводит,
если смирение — смерть,
забвение, зыбкая пелена, зяблики безголосые крыльями гладят по волосам...
вспомни, когда ты плясал, окружённый дворцовой стеной,
наши лаверы целовали друг друга взасос,
представления о свободе были слишком элементарны...
псы заражались спокойствием праздничного уклада,
мыши с благородством ступали по расшитым подушкам,
самолёты чертили мантры на неведомом языке,
соучастники преступлений ныряли под одеяло,
предусмотрительно вырубив свет на пяти континентах...
* * *
Листьев свист в ночи
Пиксельные миражи
Воздух крепко держится за своих ребят
* * *
Ты не о том, парень,
Не на тех напал,
Не туда пришёл.
Ты заподозрил неладное —
Это уже неплохо.
Не любишь блядей, говоришь,
И педерастов, понятно...
Говоришь, надо отредактировать...
Знаешь, что,
Начни со своего зада, засунь туда для начала мизинец...