nunc specĭmen specĭtur * * *кентавры ранней весной агрессивней кабанов и медведей насилуют в губы в пятнадцати километрах пешком по бездорожью стоит затерянная деревенька Аркадия под покровом мечтательной химеры — титаны её супергерои с суперобложки истории * * *
к богу ведёт отличный автобан, сказал мне друг мастер Ди, тысячи полос без ограничения скорости, как в Германии кое-где — удобные съезды, кафе и мотели, в мотелях консьержи... вот они-то сущие дьяволы! * * *
выезжает из тела разборный механизм, мощная оптика, тепло на колёсиках детской молитвы, из комнатной беспредельности, с грохотом, стоном, прямо по лестнице, соседи в шоке, интеллигентные люди, вызывать не станут, хотя и не въехали * * *
12 присяжных ангелов заседателей так и отмалчиваются... судья женщина за пятьдесят в жабо из ангоры, не курящая, частила по этому коридору давно; святая простота, — причина пожрала следствие с головы, — абстракция под номером 365; картофельные бунты отстояли до февраля, голодные хьюманоиды научились есть отдалённые галактики, подлежащее отдавалось сказуемому на разделочной доске в горячем эфире утром; император доказал свои права на престол исходя из двух предпосылок: он ещё не родился / он уже умер * * *
покинуть дом понять что проиграл на площади трёхглазому напёрсточнику свой рюкзак с пацификом трёхглазый срисовал колоды талию один в один ты вывернул карманы громила хохотал увидев твою тайну вы сторговались по-быстрому обмыли сделку дождливый день холодное июньское нигде потом ты в тамбуре курил и тихо пел абоненты были доступны как никогда * * *
алмазных часов грецкий орешек цокает языком герой твой расшатанный пьян с позапрошлого октября он медленно пробирается перетирает ракушечник в порошок — пятки об асфальт зажгли искру * * *
Отдыхает праздник в сырой земле... На торговом бежим странствовать корабле, напевает Вийон, ночью столько желаний, ветра разносят запахи фантастических расстояний, — в бухте свёрстаны берега. Разбегается Лета со скал, орлицей бронзовой закричит — пропитано кровью её гнездо — река, густой горечью обдаёт и опасно молчит. ...Рыжий напёрсточник ждёт нас у ржавых доков, обладательница длинных и сильных ног нашепчет тебе о простых вещах, чтоб ты ей чего лишнего не наобещал... * * *
Скулы сводит, если смирение — смерть, забвение, зыбкая пелена, зяблики безголосые крыльями гладят по волосам... вспомни, когда ты плясал, окружённый дворцовой стеной, наши лаверы целовали друг друга взасос, представления о свободе были слишком элементарны... псы заражались спокойствием праздничного уклада, мыши с благородством ступали по расшитым подушкам, самолёты чертили мантры на неведомом языке, соучастники преступлений ныряли под одеяло, предусмотрительно вырубив свет на пяти континентах... * * *
Листьев свист в ночи Пиксельные миражи Воздух крепко держится за своих ребят * * *
Ты не о том, парень, Не на тех напал, Не туда пришёл. Ты заподозрил неладное — Это уже неплохо. Не любишь блядей, говоришь, И педерастов, понятно... Говоришь, надо отредактировать... Знаешь, что, Начни со своего зада, засунь туда для начала мизинец...
|