Воздух, 2010, №3

Дышать
Стихи

Я знаю девять рыб

Антон Тенсер

По асфальту

ходит ветер по асфальту
задирает людям платья
и тяжёлой фальшмонетой забивает им карман

дует в денежные флейты
дефилирует в деревьях
и катает по планете контрабанды барабан

людям скверно люди плачут
кошельки свои портачат
ремонтируют субботы затыкают месяца

как прогноз? скажи прохожий
строить планы строить рожи
неразборчивый рабочий жизни старт берёт с моста

кто-то молится о боге, богу сетует: беда
а один мужчина строгий
бородатый междуногий
из металла и труда
смастерил себе жида

ветер пух и ветер сволочь
обескровленную мелочь
кинул нищенке на рельсы, ну же милая ползи

на асфальте чей-то фаллос
подаяние на старость
попросил на задних лапах со слезою на глазу

на асфальте глоссолалья: «почеши мою мошну»
«пёс с тобой, моя каналья»
«у тантала скорбь танталья»
«что посею то пожну
не чужую так жену»

«слышал я у них в гроссбухе две работают бляди́»
и финансовые слухи
что какой-то потаскухе
деньги рваные — гляди
прикололи на груди


Я знаю девять рыб

я знаю девять рыб: таймень, лосось,
покойный ксифактин, минога,
калуга, стерлядь, лжелопатонос,   
простой осётр и ломтик осьминога
простой осётр и ломтик осьминога

меня роди́ла материнская звезда
когда луна волною набухала
сдавила у приморского вокзала
и выплеснула прямо на плацдарм

когда я там поднялся среди струй
нагой и со звездою вместо сердца
царя воды узнал во мне патруль
и записал в морское министерство

меня сначала в моряки произвели
потом назначили начальником флотилии
и мы топили чьи-то корабли
и камбуза́ по вечерам топили

ветрами нас бросало по портам
и мы давали девкам и солдатам
я этого, Тритон меня возьми, вовеки не отдам
хотя, прости, Тритон, — уже отдал, куда там

я сам собою с рук кормил борей
стихию пел, и лица заключённых
немели словно чучела зверей
в руках адриатических учёных

мне курево носили патрули
а сдачу доставляли пароходы
но час пробил и воды отошли —
какие воды!

как тут сказать, душою не скривив
наверно так: Звезда в Меня Наслала
Мой Личный и Отчаянный Прилив
прибив меня как кильку у причала

наверно так: я больше не в строю
моей руки не слышит хор знаменный
я жру консерв, пою стакан гранёный
пою, пою, и больше не пою

я знаю девять рыб: таймень, лосось,
покойный ксифактин, минога,
калуга, стерлядь, лжелопатонос,
простой осётр и ломтик осьминога
простой осётр и ломтик осьминога


* * *

Строят мыши по полях
в серо-серых кафтана́х
трепыхают их кафтаны
по продувчатых ветрах

Трепыхает им шарфых
из усов и хвостовых
строят мыши поле соли
из бабулей снеговых

Стой мышь!
Где соль?
Кто мышиный твой король?
Кто твой Божа из машины?
Где у Божы пассажиры,
молоток и пассатижи?
Как усатый твой пароль?

Чу, мышь
Молчи
ничегоше не речи́
Три мечтыри небетают
В сером поле обитают
Слышишь время коротают
две замерзлые кроты?
так и ты.


Пластилин

Было утро. Утро было раннее.
И рассвет как армии оркестр.
Гражданин — душа и сердце без компании —
Занял место на скамейке одноместной.

Осень — тоже было. И осенние
            транспорт, лист и сор.
Судите сами:
Гражданин — душа и сердце населения,
А на сердце у души
Камень.

Город,
            как тарелка,
            сыроглиняный
У него возлёг у ног.
                        Не жарко.
Кто он —
            гражданин ли,
                        властелин ли?
По асфальту стелется овчарка.

Пёс служить желает по уставу —
Урожайно срать,
                        грызть стул от ножек.
Только старость и усталость у металла.
А у камня быть усталости не может.

Веложенщина заходит в город,
в городе становится красиво,
красота спасает мир от пауз,
с их уходом прибывает сила.

И становится невыносимо.

Что же делать?
            (посудите сами)
Город сжечь, и с транспортом и с ли́стом?
За-жи-га-ем!
            (город обитаем?)
Зажигаем!
Обжигаем!
                        Закалилось...

закачалось провода огонь и трубы прорвало троллейбус плавится
медяки откланяться спасибо
было утро был один кончается
воссоздашь
но глина блин кончается
псина лёг на спину
люди — трут
что осталось на губе болтается.

Ни сглотнуть, ни сплюнуть.


* * *

Вернулся
В лёгкой форме
Морского десанта
Спортивный поджарый

Не знала сготовить ему ухи
Из морских овощей
Или с первого раза сдать всю утварь

Тёща выставила фаршированную рыбу
Друзья подоспели с подарками —
Бубенцы, спиннинг, кеды

В третьем часу прогнал тёщу
Пожаловался что трудно начинать заново
За один вечер
Обещал выкупить сарай по дружбе
Устроить гантели для Славика

И выкупил
И в гаражи к Семёновым пошёл
С аптекарем стал заниматься немецким
Оказался такой азартный
Не пил, взял мотоцикл

Кончилось фальстартом
А спиннинг купил Витюша
Рыцарь сердца моего


Мамины ноги

Эти бедные грязные длинные ноги —
  фамильная гордость и залог как-никак благоденствия.

Эти ноги до меня носила моя длинная бедная мама,
  и её старшая сестра до неё,

          но бабушка не уследила, и в леса её увели сандинисты.

Дождавшись сезона дождей, сандинисты ушли по своим деревням,
   а она задержалась на съеденье москитам*,

        страшная смерть, скажете вы? — не знаю, не испытала.

Когда тётя спустилась из леса, ноги были уже у мамы,
  а отец из Масаи вернулся с велосипедом

Мама ноги блюла, сидела на раме,
  под рамой крутил педали отец,

          он так и не вырос из своей приземистой масти.

Два года возил мать отец, а потом наступило вот это,
  а я уже родилась.

Когда они вышли на брег революции, приняв пресноводную смерть,
  я вошла в возраст.

В церковные дни наряжала наши (мамины) ноги,
  ходила на рынок, и там меня узнавали.

Теперь, когда мама осела,
  я прошенье подам губернатору,

        перепишу их на сына — им сносу не будет.


Декабрь 2009, Никарагуа

* Москиты (здесь) — не только насекомые, но и москито (мискито), живущий в Никарагуа народ смешанного афро-индейского происхождения. — Прим. ред.







Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service