|
|
Инициативы
Антологии
Журналы
Газеты
Премии
Русофония
Фестивали
|
|
|
|
|
 предыдущий материал . к содержанию номера . следующий материал  |
|
Статьи
|
|
Одинокая судьба велосипедов
Цикл Андрея Сен-Сенькова «Сломанные фотографии Джона Глэсси»
| Анна Голубкова
|
 |
Проголосовать
за этот текст |
 |
Вы проголосовали
за этот текст |
|
|
Андрей Сен-Сеньков в основном пишет стихи циклами. Совсем отдельные стихотворения, по его собственному признанию, получаются у него довольно редко. Похоже, будто тема захватывает его и не отпускает до тех пор, пока о ней не будет сказано всё. Темы эти могут быть самыми разными - футбольные мячи, фильмы Хичкока, мишени, фотографии Родченко, чужие города, средневековые гравюры, контуры созвездий и многое-многое другое. Фактически стихотворение Сен-Сенькова является чем-то вроде эмоционального комментария к пережитому эстетическому впечатлению. Именно поэтому таким важным для поэта становится внешний повод написания стихотворения - фильмы, мелодии, картинки, фотографии... Андрей Сен-Сеньков умеет переводить в слова совершенно неуловимые оттенки восприятия - то, что, казалось бы, никак не поддаётся произнесению и вообще какой-либо формализации. И самое удивительное при этом, что повод написания, то, от чего поэт отталкивается, никуда не исчезает - и предмет, и связанные с ним эмоции продолжают жить в стихотворении и достаточно легко оттуда вычитываются.
Одним из самых интересных циклов с этой точки зрения являются для меня «Сломанные фотографии Джона Глэсси». Только по названию и не догадаешься, что в цикле пойдёт речь о поломанных велосипедах, вернее, об их фотографиях, сделанных фотографом Джоном Глэсси. Словосочетание «сломанные фотографии» сразу же порождает визуальный образ разбитого стекла и разорванного изображения в чуть-чуть надломленной рамке. Такая фотография обычно становится знаком произошедшей житейской катастрофы - кто-то вдруг стал противен настолько, что его разбитый портрет отправляется на помойку, или же умер одинокий человек, и его личные вещи оказались никому не нужными - да это и неудивительно, ведь мало кому есть дело до изображений совершенно чужих людей. Впрочем, сразу же из самого цикла становится понятно, что речь идёт не о самих фотографиях, а об изображённых на них старых велосипедах. Название образовано по принципу метонимии, возможно, именно благодаря этому оно вбирает в себя все возможные смыслы, сразу же оставляя у читателя лёгкий привкус грусти и безнадёжности.
Прямо из названия становится понятно, что в стихах пойдёт речь о смерти. И печальная судьба велосипедов становится, таким образом, у Сен-Сенькова метафорой хрупкого человеческого бытия. Мне кажется, что и для фотографа, и для поэта выбор именно велосипедов в качестве художественного объекта далеко не случаен. Велосипед - верный друг человека, за время эксплуатации перенимающий многие черты своего хозяина. У велосипедов есть какая-то индивидуальность, и умирают они тоже каждый по-своему, необыкновенно трогательно в своей стоической верности судьбе и бывшему хозяину. Этих несчастных и прекрасных инвалидов - почти таких же, как на фотографиях Джона Глэсси, - можно почти на каждом шагу встретить во Флоренции, и если подобная встреча происходит уже после прочтения цикла Андрея Сен-Сенькова, то невольно начинаешь видеть в них особые почти одушевлённые существа. Поэтические игры с одушевлением предмета, переносом на него собственных человеческих качеств - очень давняя традиция, восходит она, скорее всего, к фетишизму первобытных верований. Этой архаики довольно много в стихах Есенина и особенно Клюева, сравнивать которые со стихами Сен-Сенькова не приходится - разве что, пожалуй, кое-какие из его стихотворений достигают иногда поистине есенинской пронзительности.
Стихотворение Сен-Сенькова состоит как бы из двух частей: первая - это фотография велосипеда, вторая - поэтический комментарий к фотографии. Общее единство подчёркивается заменяющими заголовок тремя звёздочками, которые задают жёсткие границы отдельного текста. В некотором роде фотография Джона Глэсси в данном контексте - это визуальная цитата или же нечто вроде эпиграфа к стихотворению. Всего в цикле их восемь штук. Самое первое отсылает читателя к книге Александра Волкова «Волшебник Изумрудного города», которая, кстати, является своеобразной интерпретацией книги американского писателя Л. Ф. Баума «Удивительный волшебник из Страны Оз». Джон Глэсси тоже, между прочим, американец. В оригинале этот цикл фотографий называется Bicycles Locked to Poles, то есть фотограф делает акцент на прикованности, а не на поломке. С первых же строчек возникает интересная параллель между переводом с английского на русский и с визуального на поэтический. У велосипеда на первой фотографии деформировано переднее колесо, кроме того, он пристёгнут к столбу специальной цепью, поэтому первые три строчки расшифровываются достаточно легко: «изумрудный велосипед феи убивающего домика / уже больше никуда не поедет / останется в зелёном городе». Для понимания трёх следующих надо внимательно посмотреть на фотографию: «будет притворяться / разбитым растением очков / с двумя близорукими листьями», - и тогда окажется, что велосипед отчасти напоминает круглые очки, а два близоруких листа - это, конечно же, два неуверенно моргающих глаза, внезапно оставшихся без своей стеклянной защиты.
Второе стихотворение, судя по всему, навеяно мощной цепью, пристёгивающей к решётке раму без седла и вывернутое, почти плоское колесо: «велосипед до неузнаваемости: / смягчают режим заключения / он становится совсем мягким / спортивным / до потери сознания в соревновании между ног». В последней строчке, пожалуй, можно увидеть определённый эротический подтекст. И тут же мы вспоминаем все те фильмы, в которых женщины садятся на велосипеды. Например, «Амаркорд» Феллини, где эта тема вообще вынесена в отдельный визуальный лейтмотив. На третьей фотографии от велосипеда остались только рама и заднее колесо, вот почему, наверное, всё стихотворение как бы настроено на громкие пустые хлопки: «обездвиженный цепью: / пристёгнутый звук / выгодно подлых / звеньев холостых патронов». Звук оказывается пристёгнутым, холостые патроны соотносятся с поломанным и разобранным велосипедом, в котором, собственно, довольно-таки сложно узнать то, на чём привык ездить человек. Четвёртое стихотворение, наименее, пожалуй, тесно связанное с фотографией, в очередной раз отсылает читателя к его собственному опыту: «наши детства заканчиваются / когда у трёхколёсных щенков / купируют хвосты / превращая / в дорогих породистых инвалидов». На фотографии - редкий случай - изображён целый велосипед, у которого сохранились и седло, и даже педали, но зато жестоко вывернуты и перекручены колёса. Примерно так же, подсказывает Сен-Сеньков, ломает маленького человека его взрослая жизнь...
На следующем стихотворении очень хорошо видна неразрывная связь визуального и словесного рядов - фотография не просто является полноценной частью стихотворения, а находится в диалоге с его текстовой частью, между ними идёт постоянный обмен смыслами. В этом стихотворении можно выделить три сегмента - зачин («на небе / до появления тут»), смысловой центр («хотел быть серебряным самолётиком / летать туда-сюда / чуть-чуть бомбить плохих человеков») и концовка («несправедливо неторопливо умирает / велосипедом»). Точкой, в которой стихотворение оживает, становится строка «хотел быть серебряным самолётиком». Именно эта строчка наиболее тесно связана с фотографией, ведь рама велосипеда действительно напоминает серебряный самолётик. Три части описывают весь цикл человеческой жизни - детство как своего рода до-бытие, юность/зрелость с их планами и надеждами, старость и утрата иллюзий. В стихотворении нет ни одного случайного слова, всё взаимосвязано. И эта гармоничность конструкции, её тонкость и воздушность помогают преодолеть общую минорность, намекая, что мир, несмотря ни на что, всё-таки прекрасен.
У велосипеда со следующей фотографии отсутствует заднее колесо. И странным образом эта картинка рифмуется с первыми четырьмя строчками: «в фильме про титаник / дым идёт из всех четырёх труб / у настоящего корабля / четвёртая труба была декоративной». Возможно, по обратному принципу, потому что у корабля есть одна «ненужная» труба, а у велосипеда отсутствует одно «нужное» колесо. Эта интерпретация отчасти подтверждается тем, что следующие три строчки точно так же переворачивают привычный опыт: «как кожаные могилки ссадин / для / бога всех падающих с велосипеда». Здесь ссадина - не ущерб, не повреждение, а некая отдельная сущность, которая находит свой конец - то есть заживает и зарастает - в «кожаной могилке», - сквозной для Сен-Сенькова мотив, в связи с другим «фотографическим» стихотворением - «Царапина около Ромео. Zoom 1:12» - подробно разобранный Михаилом Ямпольским.
Седьмое стихотворение описывает бесчеловечность спортивных соревнований, считающихся, по странному парадоксу, ещё со времён античности одним из наивысших достижений человеческого духа. И снова велосипед почти прямо соотносится с человеком: «не хочу / и тебе не надо сынок: / попасть в вену чемпионской гонки». Третья строчка намекает на некое антигуманное очарование спорта: «попасть в вену» - это и подсесть на физические нагрузки, и намёк на употребление допинга, да и просто - образ увиденной сверху спортивной (особенно велосипедной) трассы, которая действительно чем-то напоминает вену. Завершение стихотворения: «условно выжившим / после стометровки спортивной скотобойни / почувствовав / антисанитарное счастье», - показывает, как человеческое, гуманное проявляется в противостоянии принятым нормам и социальным стереотипам. Именно поэтому, вероятно, скотобойня у Сен-Сенькова «спортивная», а счастье «антисанитарное». Завершающее стихотворение, как мне кажется, всё-таки призвано развести мир людей и мир велосипедов - вроде бы поэт совершенно уже убедил читателя, что велосипеды - это почти люди, но всё-таки в конечном итоге оказывается, что мир людей гораздо страшнее и бесчеловечнее, чем мир велосипедов: «minimal techno: / как выглядело бы / в мире велосипедов / убийство кеннеди? - / - дрессировано музыкальным маслом нескольких промахнувшихся пистолетиков».
С первого взгляда или с одного прочтения довольно сложно определить, где именно в поэтике Сен-Сенькова находится автор. За редчайшими исключениями в его стихах нет «я», они написаны как бы от лица некой абсолютной силы, созерцающей вещи и явления. О внешних обстоятельствах жизни автора мы из этих текстов не можем узнать ничего, зато они очень подробно и с удивительной откровенностью описывают его внутреннюю жизнь. Мы знаем, какие книги читает поэт Андрей Сен-Сеньков, какую музыку слушает, какие фильмы смотрит. Но самый поразительный момент обнажённости присутствует в том, что поэт демонстрирует самое тайное: механизм преобразования в слово других - визуальных, звуковых - впечатлений. Несмотря на то, что автор находится на определённом расстоянии от своего стихотворения, опыт, к которому оно отсылает, является исключительно индивидуальным.
Михаил Ямпольский, разбирая стихотворение Сен-Сенькова, много говорит о боли и насилии, в том числе и о фотографии, которая «всегда уже - насилие над реальностью, всегда уже искажение». Если применить это определение к циклу «Сломанные фотографии Джона Глэсси», то получится двойное или даже тройное насилие - над ни в чём не повинным предметом, над реальностью, включающей в себя этот предмет, и над фотографическим изображением этой реальности - ведь словесная интерпретация изображения есть своевольное приписывание ему единственного смысла из множества возможных. Мне бы, однако, хотелось предложить немного другую версию происходящего в стихах Андрея Сен-Сенькова. В конце концов, что такое реальность/бытие как не насилие над чистым и прекрасным небытием? И разве не об изначальной боли существования, которая передаётся даже предметам, пишет поэт в каждом своём стихотворении? Возможно, именно поэтому в кожаной могилке умирает ссадина - то есть пустота снова становится плотью, небытие возвращается к страданиям бытия. Но это, конечно, всего лишь одно из возможных объяснений...
|
|
|
 |
 |
Читайте также
Номера журнала
 |
|
 |
|
2021, №42 2021, №41 2020, №40 2019, №39 2019, №38 2018, №37 2018, №36 2017, №2-3 2017, №1 2016, №3-4 2016, №2 2016, №1 2015, №3-4 2015, №1-2 2014, №4 2014, №2-3 2014, №1 2013, №3-4 2013, №1-2 2012, №3-4 2012, №1-2 2011, №4 2011, №2-3 2011, №1 2010, №4 2010, №3 2010, №2 2010, №1 2009, №3-4 2009, №1-2 2008, №4 2008, №3 2008, №2 2008, №1 2007, №4 2007, №3 2007, №2 2007, №1 2006, №4 2006, №3 2006, №2 2006, №1
|
|
 |
|
 |
Герои публикации:
Персоналии:
Продавцы Воздуха
МоскваФаланстер Малый Гнездниковский пер., д.12/27 Порядок слов Тверская ул., д.23, в фойе Электротеатра «Станиславский» Санкт-ПетербургПорядок слов набережная реки Фонтанки, д.15 Свои книги 1-я линия В.О., д.42 Борей Литейный пр., д.58 Россияwww.vavilon.ru/orderЗаграницаwww.esterum.cominterbok.se
|
|
