Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
 
 
 
Журналы
TOP 10
Пыль Калиостро
Поэты Донецка
Из книги «Последнее лето Империи». Стихи
Стихи
Поезд. Стихи
Поэты Самары
Метафизика пыльных дней. Стихи
Кабы не холод. Стихи
Галина Крук. Женщины с просветлёнными лицами
ведьмынемы. Из романа


Инициативы
Антологии
Журналы
Газеты
Премии
Русофония
Фестивали

Литературные проекты

Воздух

2009, №1-2 напечатать
  предыдущий материал  .  к содержанию номера  .  следующий материал  
Проза на грани стиха
Московский диагностический театр

Сергей Соколовский

ДЕНЬ ВНЕЗАВИСИМОСТИ

        Мать одного будущего врача просыпалась, варила кофе.
        Раннее утро. Что-то случилось со всеми словами, вообще со всеми. Они не то чтобы перестали значить, они то, что надо, перестали значить. Мать одного будущего врача просыпалась, варила кофе.
        Другое утро, другой день — один из тех июньских дней 1989 года, когда многие китайцы погибли на площади Тяньаньмэнь во имя свободы. Мать одного будущего врача была в те дни прозрачна для самой себя и абсолютно непостижима для окружающих.
        Она любила китайские стихи, любила дальневосточную культуру — в то время подобное пристрастие ещё не было общеупотребимо. Друг её сына, позднее попытавшийся скроить свою жизнь по шестидесятническим рецептам, часто вспоминал одно китайское стихотворение, которое она попросила выучить.
        Стихотворение, впрочем, не помогло: отказавшись от радикальной революционности в пользу лёгкого тарантинообразного криминала и удостоившись острой сердечной недостаточности в качестве причины смерти, друг её сына пережил «дедушку Дэна» всего на два-три часа.
        Она была довольна, что её сын стал врачом.
        Электрическая кофемолка однажды сломалась, пришлось покупать другую. В июне восемьдесят девятого новой кофемолке было уже четыре года. И несколько месяцев, что заставило улыбнуться: четыре года и несколько месяцев.


        МОСКОВСКИЙ ДИАГНОСТИЧЕСКИЙ ТЕАТР

        Злые города моего счастливого детства, Белфаст и Бейрут, продолжившие русский Серебряный век, где многие тоже были на эту букву. Белфаст и Бейрут для меня роднее, чем Блок или Балтрушайтис. Только для Белого сделаю исключение, только он смог сделать с головой подростка что-то такое, отчего больше не хотелось цепочки убийств на политической почве в качестве естественного, органичного обрамления дальнейшей жизни.
        Белый дом девяносто третьего сделал и мой родной город чем-то вроде Белфаста или Бейрута, правда, совсем ненадолго. Четвёртого октября я курил забористый драп на крыше сталинского дома, расположенного напротив бывшего здания СЭВ, и понимал, что мои детские мечты сбылись.
        Тогда мне и пришла в голову мысль об этом театре, в котором реакция на игру актёров позволяет поставить зрителю окончательный диагноз.


        СЕСТРА

        У одного предмета была сестра Джеральдина. Она была хрусталиком, не глазным, а просто маленьким кусочком хрусталя, помещавшимся в детской ладони куда как свободно.
        Это была одна из немногих вещей, у которых есть личное имя. Своего рода Эскалибур. Дом, в котором жила Джеральдина, не мог похвастать богатым набором исторических предметов, и потому личное имя имелось только у неё одной.
        Что ещё было? Кроме Джеральдины и её дома, из которого выходить разрешалось только со взрослыми, вы хотите спросить? Много чего было. Вот, например, была одна в высшей степени занимательная история.
        В кустах вокруг дома завёлся вор. Сперва грешили на домашних животных, после — на диких, и лишь одна Джеральдина знала, как тяжело в этом мире даётся тайное знание.
        Чья ладонь держит тебя сейчас, Джеральдина? Груба ли она, нежна, принадлежит мужчине или женщине, девочке или ребёнку — славянской ли внешности, африканской ли? Затрагивает ли эта ладонь вопросы религии и морали?
        А ведь он любил тебя, мечтал, чтобы ты лежала с ним в одном гробу, Джеральдина. Но никого не мог об этом попросить перед смертью, потому что никто не знал этого секрета, самого главного, главнее прочих.
        Если бы сейчас, в эту самую минуту, мы могли бы хоть что-нибудь изменить, я уверен, мы все были бы там. Просто для того, чтобы положить Джеральдину в гроб. Но у нас, по счастью или несчастью, такой возможности нет. А могла бы, не исключаю, быть.


        ЗАМОРОЖЕННЫЕ ОВОЩИ РОССИИ

        Воспринимая русофобию как простое, естественное и общедоступное чувство, трудно понять твоё горячее пристрастие к известной северной стране, если не знать одну небольшую деталь, которая окрашивает предысторию вопроса синим цветом старинных продуктовых витрин и дезинфицируемых больничных палат. Легко представить более или менее свежего человека на этих витринах.
        У нас в отделении лежал один такой овощ. У него не было своей койки — он бы и не запомнил её. Пациенту дозволялось спать где придётся. Поэтому когда ты спросила, не являешься ли, часом, настоящим антихристом, то я сразу вспомнил этого человека. Будем честны: его поведение намного больше твоего смахивало на поведение грамотного антихриста, аккуратно расфасованного в полиэтиленовые пакеты той или иной массы, реализуемые сперва через оптовые, а после и через розничные торговые сети.
        Ещё раз повторю: это рассказ о русофобии, коррупции и подлинной демократичности, написанный для одного реально существующего человека и нескольких реально существующих коллег по борьбе. Если с первым всё ясно (в лучшем смысле этого слова), то о борьбе — чуть подробнее. Потому что это — вольная борьба и силовой приём. Почти такой же силовой приём, как и тот, что упоминался одним временным жителем станицы Синегорская около пятнадцати лет назад. Процитируем: «Я силовой приём и я знаю об этом». Здесь, наверное, следует уточнить, что мы говорим о русофобии в медицинском смысле, в лучшем смысле этого слова.


        ИЗ ГАЗЕТ

        Из названий газет, если быть точным. В том смысле, что сделано из газет. Вот уголок «Коммерсанта», а вот в самом низу виднеется кусочек «Les Nouvelles de Moscou» едва ли не семидесятых годов. Значит, эта куча собиралась здесь достаточно долгое время, несколько десятилетий. У неё есть имя, есть фамилия, но она сделана из газет.
        Куча говорит. У неё неплохие шансы стать штабелем, но не хватает заботливых рук и, по-видимому, бечёвки: куча большая. Из газет можно многое узнать, и она говорит языком газет, каким же ещё.
        Языком заголовков — мелкий шрифт уже никто разобрать не сможет.
        Никогда, совсем никогда.
        Просто не в состоянии будет разобрать, будем откровенны.
        Без сомнения.
        Но и заголовки всё тяжелее понять.
        Остаются лишь названия, мне так проще говорить об одном известном теле. Живом, интеллектуальном, — да, но — куча кучей, вы же видели, и говорит языком газет. Мелкий шрифт уподобим порам на этом теле: если не приглядываться, так их и не видно. Вот и не надо приглядываться, прошу простить некоторую резкость. Вот вокруг дача, рядом сад, речка, школа — что ещё нужно? Для ориентации в пространстве, вот о чём речь.


        РЕМЕСЛО КИНОКРИТИКА В НАЧАЛЕ ЗИМЫ

        Когда ты умрёшь, а меня посадят, про наших детей снимут фильм.
        Фильм, разумеется, будет безнадёжно плох; пара наших общих знакомых, тем не менее, сочтёт нужным внести его в свои персональные рейтинги, подводящие итоги года, — в первую очередь по этическим соображениям: всё-таки не о чужих людях кино. Кое-кто, напротив, ровно из тех же соображений напишет правду: люди — хорошие, детей — жалко, фильм — ниже плинтуса. Почти не сомневаюсь, что душой буду на стороне последних — если хоть на чьей-либо стороне смогу быть душой.
        Отдельное место, как обычно, будет занимать так называемый «Рейтинг Лилит»: тяжёлые, безвкусные, подчас оскорбительные попытки предвосхитить идеальную позицию кинокартины в соответствии с неким «гамбургским счётом грядущего» традиционно вызовут всеобщее отвращение.


  предыдущий материал  .  к содержанию номера  .  следующий материал  

Продавцы Воздуха

Москва

Фаланстер
Малый Гнездниковский пер., д.12/27

Порядок слов
Тверская ул., д.23, в фойе Электротеатра «Станиславский»

Санкт-Петербург

Порядок слов
набережная реки Фонтанки, д.15

Свои книги
1-я линия В.О., д.42

Борей
Литейный пр., д.58

Россия

www.vavilon.ru/order

Заграница

www.esterum.com

interbok.se

Контактная информация

E-mail: info@vavilon.ru




Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service