|
Инициативы
Антологии
Журналы
Газеты
Премии
Русофония
Фестивали
|
|
|
|
предыдущий материал . к содержанию номера . следующий материал |
Автор номера
|
Отзывы
Фаина Гримберг, Фёдор Сваровский, Анна Глазова, Константин Кравцов, Геннадий Каневский, Павел Гольдин
|
|
Проголосовать за этот текст |
|
Вы проголосовали за этот текст |
|
|
|
|
Попытаюсь ответить на вопрос попросту, незатейливо. Мне нравятся стихи Марии Степановой, они хорошо написаны. Мне интересно видеть в этих стихах ясное выражение важных свойств личности современной женщины. Cамая важная, на мой взгляд, черта — уверенно-скептическое отношение к миру, к жизни окружающей. Это очень мне любопытно, потому что это — выраженное так ясно в стихах Степановой — характерно и для других ярких современных поэтесс; например, для Анастасии Афанасьевой или для Полины Андрукович. Позиция уверенного скептика закономерно привела её на сегодняшний день к созданию очень живого стихотворного цикла, написанного от лица вымышленного мужского персонажа. Мне очень нравится этот цикл. А ещё мне нравится баллада о девушке Маше — невесте Водяного...
|
|
Особенно важным для меня событием стала публикация «Прозы Ивана Сидорова». Конечно, кто-то может заметить, что этот роман в стихах мне особенно приятен из-за некоторой близости поэтики (раешник, приблизительные рифмы, смена размера). Близость поэтики, эстетики я не отрицаю. Мне близка поэтика «Прозы». Но главное для меня то, что это одно из немногих поэтических произведений последних 50 лет, которое вызвало у меня такие сильные и такие комплексные переживания, когда эмоциональное возникает одновременно с эстетическим. Именно такие системные переживания вызывают у меня желание назвать произведение правдой, той правдой, которую может передавать лишь искусство. Мне не нравятся рассуждения о поэтической табели о рангах, но не могу удержаться от того, чтобы не назвать Марию Степанову современным классиком. И если бы она написала даже одну лишь «Прозу Ивана Сидорова», думаю, она бы всё равно была бы достойна такого звания.
|
|
«Проза Ивана Сидорова» — это поэзия Марии Степановой. Её материал — проза в том смысле, в котором говорят о «прозе жизни», те зубные щётки и дырявые носки, которым, вроде бы, не место в поэзии. Такую прозу имел в виду Вилье де Лиль, когда сказал, что жизнь за нас могли бы прожить слуги. В «Прозе Ивана Сидорова» эту обыденную жизнь живут за нас не слуги и даже не фигуры, а слова: маршрутка, безналичка, девятиэтажка, перцовая. Прозаические вещи приобретают некий магический налёт — намагниченные поэзией, они почти талисманы. На время чтения мы словно оказываемся в перевёрнутой ситуации. Обыденная жизнь существует перед нами на странице, мы словно покинуты вдруг заявившими о своей самостоятельности вещами, как несчастная Федора из самой страшной сказки детства. Прочитав эту «прозу», нужно трудом и по́том возвращать себе обыденность, забывать о том, что каждая вещь может быть тотемом. Приходится начинать с пустого места, с простых вещей и слов. Командуешь себе: «носок», «зубная щётка». «Пятно на обоях».
|
|
Песни калик перехожих... Строго говоря, так называемая «духовная поэзия» — это именно они, всё прочее — литература. И литература не очень-то заботит Марию Степанову, как не заботит она (литература) калик и юродивых, занятых, собственно, тем же, что вменяется в обязанность духовенству, то есть — «сеющих слово Божие». Сеющих, само собой, совершенно иным способом — возможно, и не зная о том, что они сеют именно его, что их слово — Его слово. Больше всего это похоже на детскую игру, при которой обыгрывается всё, что услышано и увидено. Например, слышит калика, стоя в церкви, Евангелие или слышит, как поют на Пасху «придите, пиво пием новое», и, выходя, не может удержаться, чтобы не пропеть про это пиво на свой лад: Вычерпать свою голову Ложкой столовска олова, Чтобы в неё налили нового пива И доливали снова после отстоя, Чтобы она, словно та олива, Не зимовала сизою и пустою. Та же проповедь, но насколько живей, насколько веселей той, которой обучают на уроках гомилетики! Разница здесь в том, что такие стихи говорят о христианстве как о «веселии неисчерпаемом», что с апостольских времён как-то прочно подзабылось и о чём напомнить, может быть, важнее, чем призывать в стотысячный раз к «плачу о грехах» (который и сам оказывается грехом, если он — не слёзы благодарной радости о прощении). Или притча о блудном сыне, то есть о колобке, с которым говорит его собственное тело — говорит словами Отца: Мне пора, я домой Со страны далече, Если, тело, ты слегка поослабишь плечи. Тело же в ответ: милый сын, Как тогда, всегда: ай лав ю. Вот тебе нетленной красы Перстень дедовский — На ру́ку мою. А, собственно, почему бы телу и не говорить от имени Отца, его давшего? Акцент на кровном, плотском родстве только подчёркивает родство иного порядка. Так художественный текст оказывается богословским, что и естественно в случае Степановой — поэта, при всей головокружительной яркости и пестроте, фантастической щедрости поэтики на редкость глубокого и трезвого. Вот пример такой трезвости — по уже упомянутому отношению к литературе, которая занимает в иерархии ценностей Степановой (иерархии вполне ортодоксальной, к слову сказать) далеко не первое место: «Мне самой интересны (насущны) разве что спасение души да деторождение. И первое, и второе имеет дело с реальными возможностями, главное — возможностью выхода. Один выход расположен по горизонтали, второй по вертикали; можно, впрочем, надеяться на оба. Но литературе (как и современному искусству вместе с несовременным; как и другим разновидностям досуга) сойти за выход уже не удастся; она и не пытается, хорошо понимая, что вся, от первой до последней буквы, пишется на стенках камеры. И мы об этом вроде как догадываемся. Но читать/писать не перестаём» («Литература не должна интересовать» — интервью, «Критическая масса», 2005, #3-4). Подход прямо противоположный «романтическому» (модернистскому). Но в этом случае возникает вопрос об онтологической ценности литературы (разумеется, «написанной без разрешения», с «разрешённой» давно всё ясно): зачем она нужна, зачем мы читаем/пишем, полагая главным спасение души? Только ли забавы для и только ли это наше «частное дело»? Думается, что, сознаём мы это или нет, мы занимаемся всей этой ерундой потому, что строки на стене камеры самим фактом своего существования заставляют забыть о камере и свидетельствуют о свободе (или, говоря словами Степановой, выходе), не будь которого — не было бы и строк. Заставляют не только пишущего, но и читающего. Иными словами, благовествуют. И, пожалуй, куда лучшим, куда более действенным образом, чем проповеди «профессионалов», будь то с амвона, будь то в богословских сочинениях, на уроках основ православной культуры или посредством нормативной для церковных издательств книжной продукции. В сущности, случай Марии Степановой подтверждает, что — да, поэт в России таки больше чем поэт: он — юродивый, калика перехожий, чьи песни интересней литературы. В том числе — «церковной». Душеспасительней. По моему скромному мнению.
|
|
Мне кажется, что в степановских текстах как ни у одного из современных авторов, молодых и не очень молодых, очень чётко даётся ощущение тончайшей плёнки, отделяющей наш упорядоченный и структурированный мир от тотального хаоса и ужаса. Царапнешь эту плёнку, случайно проделаешь тонкое отверстие — и вот хаос и ужас рядом с тобой. В тот момент, когда ты и не предполагал. Будучи настоящим мастером, Степанова заставляет работать на это ощущение буквально всё. Поэтому баллады её — только отчасти баллады, «сапфические» тексты из сборника «Счастье» — только отчасти сапфические, фольклорные мотивы — не совсем фольклорные. Сперва можно подумать, что всё это — литературная игра, но всё очень серьёзно. И странным образом именно они, эти же тексты, и формируют эту самую плёнку, работают на её прочность. У Степановой много как горячих поклонников, так и непримиримых оппонентов. Мне кажется, что последние как раз и боятся этого хаоса, не ощущая, как сами стихи Марии выстраивают защиту. И ещё. «Проза Ивана Сидорова» вызвала множество заслуженных похвал. Но тот, кто не слышал, как сама Мария читает этот текст, красивый, сложный, очень мощный, тот не получил от него полного впечатления. Мне — посчастливилось.
|
|
Для Марии Степановой, как мне представляется, стихи — это инструмент познания окружающей среды, отчетливо осознаваемый в этом качестве. Главным объектом познания при этом служит жизнь как явление природы — и, соответственно, исследованию в первую очередь подлежат пределы жизни — рождение, смерть, жизнь после смерти, смерть при жизни (включая безумие), жизнь вечная и т.д. — ситуации, в которых жизнь сталкивается с не-жизнью. Именно этот подход (писательство как исследование, как решение задачи) и этот объект (жизнь и её границы) — общий элемент, объединяющий баллады «Песен северных южан», длинные стихотворения «Рыба», «Гостья», «Сын», стихи из книги «Физиология и малая история» (название которой впрямую отсылает к соответствующим дисциплинам!), стихи «О» и, наконец, две поэмы, названные автором «прозами», — то есть все или большую часть длинных стихотворений Степановой. То есть, я полагаю, для неё письмо определённо имеет некую скрываемую от читателя цель, и эта цель последовательно реализуется посредством поэтапного решения неких стратегических задач. Возможно, рано или поздно мы увидим, как книги Марии сходятся в одну гигантскую «человеческую комедию» в стихах. В ходе решения этих стратегических задач автор решает и тактические — формальные — задачи. Разнообразие этих задач велико и может быть предметом долгого разговора. Особого упоминания стоит попытка написать авантюрный роман в стихах («Проза Ивана Сидорова»). Получился не роман, а повесть, но тем интереснее — в конце концов, роман в стихах у нас уже есть. Обычно идеи такого рода остаются нереализованными, поскольку приходят в голову не тем людям. Однако иногда... — собственно, современниками этого «иногда» мы и имеем счастье быть. Да, оставляя в стороне исторические аналогии, отмечу, что, на мой взгляд, наличие Марии Степановой ненавязчиво напоминает публике, что великие поэты по-прежнему существуют — по крайней мере, наряду с русалками, зомби и Мэрилин Монро.
|
|
|
|
|
Читайте также
Номера журнала
|
|
|
|
2021, №42 2021, №41 2020, №40 2019, №39 2019, №38 2018, №37 2018, №36 2017, №2-3 2017, №1 2016, №3-4 2016, №2 2016, №1 2015, №3-4 2015, №1-2 2014, №4 2014, №2-3 2014, №1 2013, №3-4 2013, №1-2 2012, №3-4 2012, №1-2 2011, №4 2011, №2-3 2011, №1 2010, №4 2010, №3 2010, №2 2010, №1 2009, №3-4 2009, №1-2 2008, №4 2008, №3 2008, №2 2008, №1 2007, №4 2007, №3 2007, №2 2007, №1 2006, №4 2006, №3 2006, №2 2006, №1
|
|
|
|
|
Герои публикации:
Персоналии:
Продавцы Воздуха
МоскваФаланстер Малый Гнездниковский пер., д.12/27 Порядок слов Тверская ул., д.23, в фойе Электротеатра «Станиславский» Санкт-ПетербургПорядок слов набережная реки Фонтанки, д.15 Свои книги 1-я линия В.О., д.42 Борей Литейный пр., д.58 Россияwww.vavilon.ru/orderЗаграницаwww.esterum.cominterbok.se
|
|