Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
 
 
 
Журналы
TOP 10
Пыль Калиостро
Поэты Донецка
Из книги «Последнее лето Империи». Стихи
Стихи
Поезд. Стихи
Поэты Самары
Метафизика пыльных дней. Стихи
Кабы не холод. Стихи
Галина Крук. Женщины с просветлёнными лицами
ведьмынемы. Из романа


Инициативы
Антологии
Журналы
Газеты
Премии
Русофония
Фестивали

Литературные проекты

Воздух

2008, №3 напечатать
  предыдущий материал  .  к содержанию номера  .  следующий материал  
Стихи
Стихи из романа о Владимире Соловьёве, философе

Андрей Тавров

ИЗ СТИХОТВОРЕНИЙ ПСА ЧЕРУТТИ — 1

Черутти очень здравый пёс,
Он в крыльях и цветах,
Он в них, как в куст, по шею врос,
А в ухе ходит Бах.

Вот ходит Бах туда-сюда,
И вниз, и вверх идёт,
Но Пёс-Черутти никогда
Его не подведёт.

За Баха он и кость отдаст,
И душу, и матрас,
И даже голодать горазд,
Но Баха не продаст.

Пусть, полон звона и угроз,
Трамвай вздымает прах,
Но если жив Черутти-пёс,
Жив на земле и Бах.


ИЗ СТИХОТВОРЕНИЙ ПСА ЧЕРУТТИ — 2

Пёс Черутти идёт по улице без фонаря в поисках человека.
Человек ему нужен, чтобы почувствовать с ним солидарность.
В пасти Пса полно янтаря, аметистов, смарагдов, алмазов и прочей всякой,
                                                                                           сами понимаете, бижутерии,
за стоимость которой можно выкупить заложника —
какую-нибудь корейскую телевизионщицу, например.
Но у Пса Черутти нет ни одного заложника под рукой, кроме себя самого.
И он задумался над этим раскладом и, как честный пёс, — решился
и стал заложником сам.
Потому что, если у тебя в пасти алмазы, а ты думаешь об их цене, а не о
влажности своего красного языка, готового гаркнуть: Гав!
или сказать: Вав-Вав!! или просто завопить: — Жизнь прекрасна!!! —
ты обязательно станешь заложником.
А поскольку в пасти любого пса — настоящий Клондайк и Эльдорадо —
золото жизни, слоновая кость оскала, рубины нёба и дёсен,
то придётся уточнить, милый Черутти, —
не «когда в пасти алмазы и ты думаешь об их цене»,
ты становишься заложником,
а «когда в пасти алмазы и ты думаешь».
Вот тут-то уже и проиграна партия.
Поэтому не думай, думать — не твоё собачье дело.
Твоё собачье дело — быть.


ИЗ СТИХОТВОРЕНИЙ ПСА ЧЕРУТТИ — 3

Если бы все пруды и лужи не лежали навзничь,
обозначая этим положением собачью покорность, пассивность,
а встали бы, как трюмо или зеркала, вертикально,
то из них было бы трудно лакать, зато в них стало бы удобно смотреться.
И я бы шёл по улице после дождя и говорил:
смотри-ка — вон идёт Пёс-Черутти, и вон ещё один идёт Пёс-Черутти.
Ага, а вот и ещё, и ещё, да их здесь целая рота, а то батальон.
И куда ни пойдёшь после дождя — везде идут сплошные одни Псы-Черутти.
А потом бы я побил все эти зеркала,
потому что хоть нас, Псов-Черутти, и много после дождя,
но, на самом деле, такая множественность умаляет моё собачье достоинство
даже на фоне людей-людей, которые все одинаковы не только после дождя,
но и в самое пекло и даже зимой в морозы,
и как бы они ни бились — кто обкуриться, кто обдолбаться, кто украсть миллион
и приодеться, — на наш собачий нюх они всё же остаются одинаковыми, эти люди-люди,
потому что мы чуем запах душ и повадок, а не только того, что снаружи.
И это у них — гав-гав! — один и тот же на всех запах.
Исключения бывают, но крайне редко, как, примерно, добрая сучка
или рыба без костей.
И меня умаляет не смерть одного из моих подобий,
как сказал однажды ваш проповедник, —
меня умаляет, когда меня слишком много.
Поэтому псу не надо множить свои же сущности в зеркалах,
а надо взять булыжник Оккама и все их побить, переколошматить, раздолбать.
Потому что я велик, когда меня мало, когда меня почти что один.
Когда меня, знаете, — в общем-то ноль.
Вот тут-то порой и начинается псиное просветление.


ПЕСНЯ ВОИНОВ

Ночью вы ложитесь спать в чёрной комнате на белые простыни,
которые тоже кажутся чёрными, потому что
                                                       вы целый день смотрели на солнце,
и оно стало чёрным.
Вы ложитесь на чёрные простыни, и в ваш позвоночник впивается холод.
И вы думаете и размышляете, от чего идёт этот холод,
пронзающий спину ледяной иглой, —
от пистолета, гвоздя или пузырька с кокаином.
Но вам уже нельзя повернуться, потому что
движения кончились, иссякли,
как рука дающего, как колодец на пустоши, как содроганья любви.
И вы целый день едете по розовой пустыне
на розовых двугорбых ангелах с зелёными крыльями,
на пластмассовых зверях, пьющих вазелин,
                                                                             — вы у себя дома.
Но вот встречает вас на дороге существо с чёрными крыльями,
сатана с чёрным нимбом,
и вы слышите, как в воздухе поёт
скрипка смерти и сладострастия.
Дьявол не выдумка, шайтан не слово,
и он ходит, как чёрный лев, вокруг нас и рычит.
И рык его золотист и чёрен.
И ползёт он по пустыне, оставляя следы — чёрные письмена.
Поэтому мы убьём льва-змея.
Мы убьём его в обличии девы в белом крепдешине
и в обличии воина с розовыми глазами.
Мы убьём его в обличии человека в чёрном нимбе
и в обличии зелёной волны.
Мы убьём шайтана в обличии жёлтого ребёнка и розовой куклы.
Мы сломим ему шею заклятием, стрелой и пулей.
Мы скормим его чёрным козлам с огненными рогами.
И мы ввергнем его в дом его — Ад.
Ибо мы воины, а не англичане.
Ибо мы воины, а не дети.
И мы убьём дьявола силой нашего белого духа, который вложен нам в спины.


ВЕЩЕСТВО СОФИИ ВЛАДИМИРА СОЛОВЬЁВА

Вы чувствуете это вещество.
И как только вы чувствуете его, вы начинаете смеяться и плакать.
Вы утром вынимаете его из-под ногтей серебристыми ножницами,
оно раскидано по штольням и стволам голландского мира,
продырявленного ангельскими мышами и тишиной.
Оно зажигает рубин тормозных огней и зелень первой кленовой почки.
Оно разбросано, словно замёрзший хлороформ,
в шестом аркане Таро, где двое влюблённых стоят,
осенённые крыльями ангела, погружённого в наркоз,
потому что ему предстоит выкидыш — серебряная пудра
холодящего бессмертия, эликсир, запечатывающий вход в женский родник,
оставляемый вами там, куда уткнётся ваш взгляд, — на напёрстке,
сорочке в губной помаде, поэте на сцене, из которого
леопард вынимает сердце когтями
и никак не вынет, потому что оно всё состоит из этого вещества, и
в нём, в этом сердце, происходит встреча его течения изнутри и его течения снаружи,
как в айкидо,
и кривятся платиновые когти — победителя не бывает.
И нет ему места в трёх мирах — только небо вокруг,
словно он сам — Кагэкиё или великий Лир.
И леопард состоит из жёлтого вазелина и рассыпанных шариков,
искусственных волос и real dolly с вибрирующим родником и гортанью,
отлитой точно для мужского члена, —
это она запускает краску ногтей в горло, обсыпанное серебристой пылью и горчицей.
Но — приходит самурай и стоит насмерть за красоту мира, за его кривые ножницы и
народившуюся в молоке луну над рекой.
И в самурае вещества этого больше.
И больше его в юродивом и корове, говорящей МУ —
звук, который четвёртый патриарх дзен продолжил до тех пор,
пока не растворился в азоте мира, как растворяется под языком
ментол таблетки.
Она обнимала ноги Распятого, и складки одежд её натянулись.
В любых зеркалах они проступают с тех пор, если полить их эфиром, —
обозначение женственного поворота мира
навстречу всему, что страшно.
И звёзды-дети спят спокойно, и их эмбрионы меняются местами,
и говорят МУ или МА, или что-нибудь студенистое — Годунову, наверно, царю.
В живой пустоте вещества София стоит, пульсируя, как в стоп-кадре летящая пуля,
и вы растворяетесь в пустоте и пуле, обнимая
маму или подругу, потому что вы есть лишь тогда, когда вас нет.
Ледяной самолёт жизни уже растворился в вашем зрачке
с красным языком, вмёрзшим в протаявший борт,
словно петуший гребень.
И всё это лишь — слова, шмотки, лоскутья, —
а София — это вы сами в саду невесомости,
парящие в бессловесности листьев, птиц и серебряного родника
между одним мизинцем на правой руке и на ней же — другим.


ВОЗДУШНАЯ МОГИЛА

Ещё не знает философ, что сам станет филином после смерти,
кружась над Невой и ночью разбившись о собственный незавершённый портрет,
влетев в незатворенное окно, с размаху ударившись в раму, вонзившись в холст
в студии знаменитой художницы, — прилетит, успокоится, вытянется.
Что и кости убийцы, Мартынова Николая, взойдут в высоту — в воздушную лягут могилу,
что беспризорники в колонии, обосновавшейся в бывшем поместье,
разорят запертый фамильный склеп, куда Николай Соломонович Мартынов
предостерёг, запретил его класть (не послушали!),
разорят, кости в мешке вздёрнут на ветвь родового дуба.
Этот воздух меж звёзд — место упокоения
отравленных, ментоловых, тех, кто любил и молился,
и тех, кто не молился, но, в основном, посылал на хер;
не любил, а всё больше трахался да имел,
не медитировал, но тащился от лёгких (травка, экстази)
и тяжёлых — ништяк! — (опиаты, героин, кокаин)
наркотиков. Кто залезал под белые юбки и залезал под чёрные,
а потом и юбки исчезли, а потом и косы, и кожа исчезли, а за ней и тело и дух исчезли,
два ангела, две птицы остались без тени, без ничего — белый и чёрный,
лишь ментоловый отзвук остался, но почти ничего не значил с содранной кожей.
Никто, что исчез, не заметил. Но в воздухе стынет могила,
как куколка бабочки. Подвешенная к ветке меж звёзд, стынет воздушная яма,
в ней Осип лежит Мандельштам-лютеранин
                                                          рядом с надувной секс-куклой модели «Школьница»,
рядом с железным лавром, жестяной рядом с звездой,
рядом со славой мира — воздушной раскосой ящерицей
с морскими глазами,  хрустальной створкой. Дигитальные эльфы вьются —
над могилой в Новодевичьем меж снежинок и веток голой сирени
цифровые дигитальные эльфы порхают и вьются. А вверху братский воздух
да звёзд негашёная известь, могила без дна, без числа — одна на всех.


  предыдущий материал  .  к содержанию номера  .  следующий материал  

Продавцы Воздуха

Москва

Фаланстер
Малый Гнездниковский пер., д.12/27

Порядок слов
Тверская ул., д.23, в фойе Электротеатра «Станиславский»

Санкт-Петербург

Порядок слов
набережная реки Фонтанки, д.15

Свои книги
1-я линия В.О., д.42

Борей
Литейный пр., д.58

Россия

www.vavilon.ru/order

Заграница

www.esterum.com

interbok.se

Контактная информация

E-mail: info@vavilon.ru




Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service