* * *...и договорил
ветер, снова ветер,
падающий свет
зарево открыл. Изнутри воды,
белое, качалось,
посмотрю — причал,
водоросли, дым.
* * *
Белая вода,
сколько хватит дня,
небо и металл,
вспоминай меня. Шелохнётся взгляд,
голубь и огонь,
помаши рукой,
тронь.
* * *
Любимая, любовница, любовь,
бесполая, беспамятная, ты
оставила мне кров — но выше кров-
ного родства оставленная ты. Похожая на огненный фонтан,
на медленный и медленный разбег,
живи теперь не та — или не там,
где бег.
* * *
И речи трезвой и бездонной
о наслаждение и волны
не останавливаются,
как ночи северной сиянье.
Моя весна и жизнь моя —
бег вынул бьющееся сердце,
клинок из ножен, взвился плач —
рассыпались и возродились
другими — призраками — в нас.
* * *
Жизнь снова выдохнула — нет,
и замолчала, торжествуя,
не останавливаясь, вслед
на обожжённый локоть дуя. Смотри: с седьмого этажа
видна тюрьма, и город едет,
пошатывается, держась
за спины временных соседей.
* * *
Какое дерево цветёт,
какое небо каменеет,
как пену дерева обнять,
как обойти судьбу садовой,
ненужной розы, как избыть,
как нежности огня ответить,
его несчастье как забрать,
как вынуть — плачь и снова бойся,
меня лови — и снова бойся,
ко мне подкрадывалось пенье,
тебя оно схватило всё.
* * *
Над беззащитными кошачьими ушами
не бояться одичать:
пирацетам, циннаризин, новопассит,
вдруг вспоминалось и пожаловалась:
— Книга: кость обложки,
мякоть сердца в ней, как в рёбрах,
кровь под кожей —
но отдельно от меня.
|
