ОЩУЩЕНИЯТеатральный полдень.
Фонетическая нагота.
Ощущения такие,
будто вытаскиваю член
из незнакомой женщины,
похожей на китаянку,
неловко завязываю презерватив,
выплеснув часть семени на одеяло,
вытираю платком плешь
и одеваюсь, не переставая смотреть
на молодое животное,
утомлённое моими ласками,
а в кармане пальто
ещё лежит билет трамвая,
в котором нас сжала толпа,
и тогда я стал желать её так,
что она не могла не заметить,
но она только улыбалась
и следила непроглядными глазами
за плывущими заводскими заборами,
и я спросил её имя,
а она просто взяла меня за руку
и привела сюда,
в эту комнату, полную книг,
на эту кровать,
прогнувшуюся от сотен мужчин,
под глазницы видеокамер,
фиксировавших нашу любовь,
чтобы показывать её
в прямом эфире по интернету. Вот какие ощущения
возникли у меня при защите кандидатской.
КАМЕШКИ
Телевизор — подельник демонов:
Превратил в Будду
мою толстую маму. *У каждой вещи есть история,
а у меня — только будущее,
чистенькое, как больничная палата. *Лучшие стихи тают в воздухе,
не оставляя следов на бумаге. *Кто-то рисует горный пейзаж,
Кто-то — кардиограмму,
А я — исключительно чёртиков
На салфетках в кафе. *Наши тела образовали иероглиф,
непрерывно меняющий своё значение:
речная слепота,
колокольная ночь,
взятое на поруки забвение. *Сердце опять ноет.
Хлопотливому зверьку
достался несносный хозяин. *Поздно обустраивать дом
в духе капитана Шотовера.
Фэн-шуй свистит по квартире.
Ты уже простудилась. *Поутру меня разбудили
звуки молотка.
Кто-то хорошо выспался. *Представить тебя голой —
всё равно, что распороть ножом темноту
и вызволить потерянную флейту.
Из цикла «ОШИБОЧНЫЕ ТЕОРЕМЫ»
*Найди меня
в маленькой комнате:
я сижу среди проводов
на уютном облаке,
триипостасный,
несмолкаемый,
наглый. Найди меня
и надери мне уши,
Господи. *Сегодня спросонья
новое стихотворение
явилось ко мне
в виде рюкзака,
в который надо было затолкать
подходящие предметы:
свернувшихся в клубки ежей,
резные можжевеловые ложки,
несколько пачек презервативов,
растрёпанную книгу братьев Гонкур. (Я сбросил
стихотворение-рюкзак
с Канавинского моста
на проплывавший пароход.) *Почему-то
каждая ловкая поэтесса
неогрубевшего возраста
вызывает особые желания:
хочется ходить с ней по улицам
и собирать пивные бутылки,
курить
дрянные болгарские сигареты,
плевать с высоких домов
на нежные лысины
собратьев по цеху. Хочется не просто
прожить с ней несколько месяцев,
но непременно зачать ребёнка. *Мне омерзительно и неловко.
Меня тошнит от прошлого,
как от забродившего винограда. Оно настигает меня
простуженным звоном
январских пододеяльников. Я завесил окна
бархатными шторами,
но прошлое всё равно льётся
в комнату из щелей. Далеко заполночь
я лежу без сна
и расчёсываю новые укусы. Надо быть готовым
подраться с прошлым, как с женой,
или заняться любовью,
как с молоденькой мачехой. *Осень выдаёт зарплату
институтскими ботинками,
фарфоровыми воробьями,
скрипичными ключами
и голыми девушками.
Осенью я почти невидим,
ещё немного — и я расхохочусь,
расплачусь и увалю в кусты
очередное трепетное создание. Осенью телемастера́
пытаются чинить мою сущность.
Я едва отбиваюсь
от неизбежных отвёрток. Осенью зеркала
перестают отражать.
Хожу дикий, лохматый
и ощущаю неловкость
при попытках знакомиться с женщинами. Одна из моих любовниц,
очень практичная тётка,
ночью влезла на крышу,
спилила четыре звезды,
развесила их по стенам
и отказалась от лампочек.
При свете домашних звёзд
кажется, будто любишь
семнадцатилетнюю девочку. *Небрежность победила.
Отправляясь в полдень
с нарисованной станции,
уже не думаешь о том,
когда вернёшься в небо.
Поэзия — это железнодорожный гул,
пляска семантических поршней,
сгущённая бессмыслица
случайных разговоров —
исподволь разрастающийся
заговор против вечности.
|
