* * *большая опера париж твой занавес и для меня поднялся сложился облаками и повис я в темноте слепой рукой цеплялся, роняя реквизит, над сеной думали мосты на кухне купидон купался перебираю лоскуты я ничему не удивлялся но там был нотрдам и ты * * *
прорезая чем-то острым летописный небосвод проползал музейным монстром на посадку самолёт дальний гул толкал окно, дёргал тоненькую дверь всё прошло уже давно, только тянется теперь * * *
дни моросят на академи-стрит прижалось к дому дерево пилястрой в одном окне сэр булочкой сорит в другом краснеют астры дни моросят на крыши стены стекают временем с карниза я понимаю постепенно была в движенье только виза а я не отрывая глаз следил за ежедневной драмой где птиц кормили всякий раз и пламенел цветок за рамой * * *
то что снилось потерял когда хотел назвать серый слепок пустыря, снег идёт опять столб, забор, вдали прохожий, льдинка под ногой это сон наверно тоже но совсем другой * * *
темна осенняя окрестность ветер к вечеру колюч очевидно будет тесно заре в разрыве низких туч пора домой, мы завтра снова придём молчать у пустыря с горчичной мумией былого в сквозном наряде сентября * * *
потерялся в старых снимках всегда людно на поминках здесь глаза не различали где комнаты углы и где углы печали донёсся стих из юности зелёной паду ли я стрелой пронзённый * * *
густое лето, знойный зуммер кораблик тающий на рейде я будто счастлив замер-шмумер минута сна для маленьких трагедий всё прикорнуло, боль и страх куняет долг посапывая важно дремлю на этих пустырях как шмель на грушах караваджо
|