Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
 
 
 
Журналы
TOP 10
Пыль Калиостро
Поэты Донецка
Из книги «Последнее лето Империи». Стихи
Стихи
Поезд. Стихи
Поэты Самары
Метафизика пыльных дней. Стихи
Кабы не холод. Стихи
Галина Крук. Женщины с просветлёнными лицами
ведьмынемы. Из романа


Инициативы
Антологии
Журналы
Газеты
Премии
Русофония
Фестивали

Литературные проекты

Воздух

2007, №2 напечатать
  предыдущий материал  .  к содержанию номера  .  следующий материал  
Автор номера
Отзывы
Арсений Ровинский, Антон Очиров, Павел Гольдин, Леонид Шваб, Ольга Зондберг, Аркадий Штыпель о Фёдоре СВАРОВСКОМ

    
Арсений Ровинский

        «Всё, что ни делали, было для нас хорошо», — говорит один из персонажей Сваровского, вспоминая детство; «Жизнь прошла / осталась одна квартира», — говорит другой, выходя из больницы, но во всём, что случается с первым и со вторым, с каждым из персонажей, — счастье, надежда, неуловимое очарование полной, фантастической, светлой жизни.
        Очарование стихотворений Сваровского сродни очарованию русских народных песен: Вы слушаете, начинаете подпевать, поёте сами — кажется, что это Ваша песня, кажется, что по-другому спеть, сказать — невозможно. То есть не может быть, чтобы это был единственный способ сказать о дружбе, любви, о неизбежности смерти. «Я уйду с толпой цыганок за кибиткой кочевой» — или, у Сваровского — «земля опять непонятна / и кажется близкой / и смерть, как всегда, близка» — не может быть, чтобы это был единственный способ сказать о всём этом, но лучший для меня, мой собственный — наверняка.
        Даже не говоря о том, что скафандры, космические старожилы, эмалированные белорусские миски и кочевые кибитки, — естественный антураж для всех его героев — «Стоянов/ влюбился в цыганку / говорил, что уйдёт вместе с ними... / говорил: по диким дорогам / по сухому песку / я за ней убегу» (Цыганские хроники. Марс). От его героев всё время ждёшь «у крыльца высокого встретила я сокола», но — «скорость не та», «музыка прерывается и звучит как бы издалека», и вместо «огней так много золотых на улицах Саратова» мы слышим «и это здесь случилось со мной моё счастье? это здесь ты предложил мне выйти замуж, в то время как рядом менты покупали палёные DVD-диски?» (Переход на Савёловской).
        Отсюда и частушечные рифмы, вроде «подруга — друг для друга» или «воля — алкоголя», отсюда же — и счастье, и свободный выдох в конце — «всё так же люблю тебя, Оля / очень».
        Так же, как в народных песнях, здесь никогда не бывает пустот, вакуума, здесь никогда не бывает скучно — здесь смешно, грустно, и всегда — безошибочно, невозможно точно.


Антон Очиров

        К поэзии Сваровского хорошо применим лозунг «назад в будущее» — она, при том, что абсолютно современна в плане поэтики, совершенно ностальгическая в плане «послания».
        Ностальгическая в том смысле, что её основной вектор — это апелляция к общему прошлому, к концу 80-х — началу 90-х. Это самое общее прошлое трактуется амбивалентно: как ад, с одной стороны, и как островок человечности посреди войны или разрухи — эта самая «человечность» находится либо внутри личности, либо проявляется в близких контактах, в любви и так далее. «Фантастическая тема», через которую всё это обычно говорится, позволяет избежать многих ловушек: если в оптике поправка на искажение заложена заранее, то на выходе картина будет более чем правдоподобна. Так, скажем, фраза «все хотят быть роботами» оказывается вариацией на тему «все хотят быть людьми», но избегает пафоса и двусмысленности последней.
        В результате у Сваровского на выходе получается очень чёткая, практически документальная оптика — у меня ощущение от стихов примерно такое же, как если находишься на довольно пустынном берегу, наверное, моря, но в море ещё не купаешься, всё вокруг залито таким прозрачным, не жарким, а каким-то повседневным и всё фиксирующим солнечным светом: торчат какие-то развалины, битое стекло, автомобильные шины, среда примерно такая же, как пески киндзадзы, но при этом всё какое-то очень знакомое — можно жарить (рапанов?) на каких-то металлических листах, — и всё слегка узбекское в том смысле, что находится в некоем вневременном пространстве, в остановившемся времени утра первого дня детских каникул.
        И при этом, если к тебе подходят люди, ты вдруг — неожиданно для себя — начинаешь говорить на неизвестном языке: трлбктр (что значит «привет, как дела»). Любопытно, что если стихотворение динамично, с действием и сюжетом (а у Сваровского это почти всегда так), даже боевиком, оно всё равно к этому «трлбктр» приходит в конце, и в свете трлбктыра все катастрофы оказываются катастрофами понарошку.


Павел Гольдин

        Фёдор Сваровский отличается от большинства современных литераторов тем, что он а) создаёт новые миры и б) эти миры — настоящие. Что, между прочим, и является целью литературы. В реальности этих миров достаточно убедиться, включив телевизор хотя бы раз в месяц или прогулявшись в сумерках по любой близлежащей местности. Земля колонизирована венерианцами, восьмипудовый полковник оплакивает смерть мыши, любящий призрак жены по ночам моет тарелки в кухне, президент — мутант-экстрасенс, по таджикскому базару бродит незадачливый путешественник во времени, любовь превращает обывателя в латиноамериканского певца, боевой человекоподобный робот прячется с девочкой в подвале, а в море плавают тюлени — мир вообще населён странными существами. Эти стихи не просто заслуживают доверия, но описывают важнейшие свойства окружающей читателя действительности. Вот и рассылка новостей Лента.Ру 9 июня сего года сообщает нам:

        Польский военный контингент, прибывший в Афганистан,
        оказался небоеспособен, поскольку
        в пути
        неизвестные украли ключи от машин.
        Поляки должны были заниматься патрулированием
        в горных районах на афгано-пакистанской границе,
        однако
        миссию пришлось отложить.
        Доставка запасных ключей
        может занять несколько недель...

        Канадские хирурги,
        проводившие небольшую операцию
        на ноге 42-летнему пациенту,
        испытали настоящий шок,
        когда из разреза
        хлынула
        тёмно-зелёная кровь.

        По мнению врачей,
        столь неожиданный эффект
        был вызван слишком частым применением
        лекарства от мигрени.


Леонид Шваб

        Мне думается, что Фёдор Сваровский пишет стихи, диктуемые алгоритмом исхода. Народ, который Сваровский выводит — кого-то из небытия, кого-то из плена, кого-то из будущего, — многочисленный и нервный. Многие просто психически неуравновешенны. Некоторые кричат в голос. Сваровский торопится, потому что его зовут всё новые и новые персонажи: «Меня выведи! И меня!..» Поэтому Сваровский пишет много и размашисто, и нет на автора управы.
        Многочисленность и разноликость героев Сваровского потрясают. Стар и млад, чиновники и рабочие, солдаты и университетская профессура, все идут. Автор добровольно возлагает на себя колоссальную ответственность за свой народ — и не страшится ответственности. Он любит своих героев и жалеет достойных жалости. Недостойных жалости Сваровский тоже жалеет, но иначе, тише, таясь.
        При всей стремительности смены декораций, автор обладает чрезвычайно зорким глазом, он помнит и выписывает мелкие детали, присущие прошлому, настоящему и будущему. Событийный ряд усеян подробностями, подобно тому, как ракушками усеян берег морской, где гуще, где реже. Картина, как правило, прозрачна, акварельна, масляные краски в ход идут редко.
        Иногда кажется, что народ Фёдора Сваровского идёт не по земле, а по воде или по небу. Люди то растворяются в пыль, то являются из ничего — и не дают в себя вглядеться. Они в скафандрах и на босу ногу. Реальные лица прикрывают собой совсем вымышленных. Пейзаж важнее портрета. Нет-нет, что вы, портрет важнее, чем пейзаж.
        Автор задумчив и тороплив одновременно. Он вещает ровным голосом о событиях и людях, не собираясь отдавать предпочтения тем или иным. Автор мутирует вместе со своими подопечными, летает и ныряет, отдаляется на невообразимые дистанции и вдруг пикирует прямо на головы отстающих и хромающих, и категорически не согласен на привал. На жалобы и стенания у Сваровского, кажется, есть один ответ: «Друзья мои, я пишу так, как вы живёте».
        Фёдор Сваровский пишет стихи весело, его талант жизнерадостен — ах, какая это редкость, господа...


Ольга Зондберг

В этих стихах, как в хорошем театре марионеток, декорации заранее подготовлены, нити закреплены самым безошибочным образом, а слова лишь приводят их в движение. Так что роботы, пришельцы, агенты неодушевлённых субстанций и давно оплаканные умершие оживают с одинаковой скоростью, то есть немедленно, как только начинается история, но ровно до тех пор, пока слова дёргают их за живое. Подробности о персонажах (сколько времени и сил нужно для изготовления каждой куклы, в каких условиях они хранятся) не лежат на поверхности — к чему отвлекать зрителя, поглощённого действием?


Аркадий Штыпель

        На мой взгляд, все самые значительные достижения современной поэзии связаны с сюжетикой, с освоением пространства прозы, в особенности жанровой. Фантастическая во всех смыслах книжка Сваровского — замечательный и уникальный пример такого освоения. Сам по себе фантастический дискурс в русской поэзии не нов. Но Сваровский сделал его основным фактором своей поэтики — будь то заведомо научно-фантастические сюжеты или болезненные фантазии современника — и нашёл для него идеальную, простую и свободную стиховую интонацию. Естественность этой интонации придаёт сюжетам Сваровского особый вкус достоверности, всегда присущий хорошей фантастике. Оттуда же, из классики жанра в поэзию Сваровского пришли — и естественным образом прижились в ней — не слишком популярные у нынешних авторов героика и моральное учительство.
        И, как всегда бывает с настоящими прорывами и изобретениями, возникает недоуменный вопрос: это же так просто, почему никто до этого раньше не додумался?


  предыдущий материал  .  к содержанию номера  .  следующий материал  

Герои публикации:

Персоналии:

Продавцы Воздуха

Москва

Фаланстер
Малый Гнездниковский пер., д.12/27

Порядок слов
Тверская ул., д.23, в фойе Электротеатра «Станиславский»

Санкт-Петербург

Порядок слов
набережная реки Фонтанки, д.15

Свои книги
1-я линия В.О., д.42

Борей
Литейный пр., д.58

Россия

www.vavilon.ru/order

Заграница

www.esterum.com

interbok.se

Контактная информация

E-mail: info@vavilon.ru




Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service