* * *

                      Даниле Давыдову

тепло тебе под тополиной кучей,
под липким пухом выпавших семян?
площадка детская, огонь шипит ползучий
к забытой ладе, обойдя тебя.
ты спишь, и сон твой так же прочен,
как свитер твой не может быть измят.
лежишь, а над тобой полощет
реклама на огромных простынях.
их красный sale клеёнчатых полотен
эпоху новую развесил в бутиках,
её, как косточку вишнёвую, проглотим
ошибочным движеньем языка,
двор проходя насквозь до подворотен
на заседание литературного кружка.

РЫБАЛКА

Истовый запах яблок,
вина и озона.
Пар выдаёт
прошедшее ночь живое.
Вдох внутри зябок
лёгких на запах тканей,
полных пока среднерусское
узкое лето тобою.
Вдох внутри тесен —
не вытащит в голосе сло́ва,
чтобы в четыре утра
будить на зорьку,
где атавизм племенной,
хронический мужеский повод
с кепкой спуститься под пар
в сосновую койку.

* * *

Квартира смотрится в закат
Каким-то видом меди
Которую легко спаять
Вокруг лежат предметы

Жара набившись по дворам
Расклеивает окна
Их сетка звук от комара
Впускает внутрь комнат

В одной лежишь, закрыв глаза
В шипящий телевизор,
А медь к постели подползла
И ноги твои лижет.

* * *

удивляясь пути длине
попадаешь домой, домой
где из шкафа упав скелет
говорит — я уже не твой

ты теперь без меня силён
как без лодки плывёт моряк
на виниле посеребрён
и заржавлен на якорях

ты теперь остаёшься один
твёрдый кальций упрятан в шкаф
ты теперь такой господин
как пустой на тебе пиджак