|
Whistle «Эл» сгорела на солнце и онемела.
«Тэ» упала с лестницы и — хана.
Буква в данном случае — призрак тела
Музыки без музыки, панцирь сна,
Как песком, набитый какой-то кашей
Из любви, несчастий и похорон.
Мы кричим и машем, кричим и машем,
И бежим навстречу... но это сон.
Сон, как лес, где медленно и лучисто
Ходит свет над сбившимися с пути,
А неявный смысл и значенье свиста
Стерегут оглохшие «Эйч» и «Ти».
* * *
Белила, простыни... Словом, вокруг зима.
Снулое солнце тускло, как бы сквозь воду,
В растерянном воздухе, тая, следит с холма
За маленьким пешеходом. Всё белое-белое... Круглый, как анальгин,
Пруд совеет в снегу; в полвысоты кружится-
Плавает над дорогой ворон: один в один
Длинная брейгелевская птица. Всё белое-белое... Лишь человек одет
В траур, да брат его в небе тёмен —
Спелись, вернее, скаркались, что этот белый свет
Только снаружи бел, а внутри — вероломен.
* * *
Что говорить о прочих, если даже
Мужик не перекрестится, пока
Не грянет гром и не пробьёт в пейзаже
Пробоину размером с мужика. Но иногда (возможно, это сны),
Речь, в сущности, о музыке — возможно,
Какой-то неземной и невозможной, —
Случаются включенья тишины. Последняя петарда, свистнув, косо
Взмывает в небо — бах! — немая взвесь...
И только выпь о четырёх колёсах
Кричит во весь... И что-то есть, по крайней мере, то,
Чем дышит летний двор в объятьях ночи:
Негадкий смысл, неплоский мир, короче,
Надежда — сами знаете, на что...
* * *
В тесноте скрестившихся плоскостей
Луч, как чижик, скачет туда-сюда,
Чистый Чехов — вечером из гостей,
Утром в гости: пьеса про «нет» и «да»,
Вдох и выдох... Мир, чей мир не спасти,
Ищет мира, лезет лучом в глаза,
Окликает, верит в тебя почти
Бесконечно — если тебе не за.
* * *
Пустота как присутствие, дырка как мир наяву,
«Нет» как ясное «есть» вместо «был» или «не был»
Превращают дорогу в дорогу, траву в траву,
Небо в небо. Заполошная мошка, влетевшая с ветром в глаз,
На дороге у поля, заросшего васильками
(«Наклонись, отведи веко и поморгай семь раз»),
Что-то знает о маме. В перепутанном времени брешь как просвет
Между здесь и сейчас — бой с тенью
Между полем и небом, где всё кроме «нет»
Не имеет значенья.
Пинг-понг
Женщина выходит из подъезда
Прямо в сон (в каком-то смысле вещий)
Мальчика, от страха — больше-меньше —
Верящего в солнечные вещи. Ведь, по слухам, свет не в беспорядке
Падает, а как бы в форме храма
Или леса (это по догадке
Мальчика) — и тот, и этот самый. Отчего же остаётся только
Страх и всё, а солнечные вещи
Прячутся, как счёт у — сколько, сколько? —
Запыхавшихся на «больше-меньше»?
* * *
Памяти пятидесятых Сквозь белый день цветные пятна, где —
Казалось, люди, оказалось — время, —
Со всеми вместе в снежной чехарде,
Тогда — почти, сейчас — совсем со всеми... Сквозь чёрное июльское окно
Лос-Анджелес светился как в кино;
Гостиница переливалась ало,
Дымилась сигарета, и вино
Мерцало. Надежда, вера, нежность, страсть и страх,
Как Бим и Бом, сражались с темнотою,
Той, где отель, и той, где снежный прах,
Но комната уже была пустою. Немного мелодраматично, но
Тут ничего поправить не дано,
Молитвенными не прожечь словами
Разворошённый этот неуют,
И только слёзы что-то могут тут
И там, как в настоящей мелодраме.
* * *
Конечно, плохо, даже очень, но
В лесу, где листья падают на дно;
В троллейбусе, где, как птенцы на ветке,
Сидят уютный старичок в беретке
И девочка в уродливом пальто,
Которая — ты точно знаешь, что —
Лет через двадцать-тридцать — вспоминая
Вот это время (в перспективе «то»),
Кому-то, хмыкнув, скажет: «Смех! Тогда я
Носила это жуткое пальто
И ничего — носила и носила...»
И некто спросит: «Сколько тебе было?»
И женщина, прикинув, скажет: «Шесть»...
Бессмыслица, но в этом что-то есть.
|
