|
Наталья Азарова. Цветы и птицы: Стихи. / Графика Алексея Лазарева. — М.: Логос; Гнозис, 2006. — 96 с.
Книга-объект, продукт совместной работы поэта и художника, напоминающий, к примеру, типографские опыты русских футуристов. Поэзия Азаровой, являясь ярким примером современного поставангарда, ориентирована на медитативное вчитывание, «зависание» над каждым текстом; принципиально непроявленные смыслы должны рождаться из мимолётных осколков нормативного высказывания, из едва уловимых аллюзивных следов. Для поэзии Азаровой характерна ориентация на поэтику межтекстовых промежутков, поэзию молчания, что роднит её опыты с поэтикой Геннадия Айги (сближение можно найти и в частом использовании фигуры голофразиса).
на-операции-раздеты-руки / и пальцам-трудно / без-при-сут-ствие-кольца // садовник рассадил цветы / и уже-не-до-гнезда / жизнь-не-до-ступна / стыдно / без-при-сут-ствие-птенца Александр Анашкин. Другая метрика. — М.: Изд-во Руслана Элинина, 2006. — 72 с.
Книга поэта, более известного в Сети. Работая в рамках поэтики, выработанной старшими представителями «Московского времени» (особенно Цветковым, Кенжеевым), Анашкин совмещает концентрированность материала с прозрачностью, а кажущуюся традиционность письма дополняет не выпячиваемым, но безусловно присутствующим гротеском.
<...> рыбка я в рыбный четверг / в строгий финансовый пост / комнатный злой интроверт / сам себе каменный гость <...> Елена Баянгулова. Треугольный остров: Неправильные столбцы и другие тексты. — Челябинск: ЛХФ «Антология», 2006. — 44 с. — (24 страницы современной классики, вып. 16)
Сборник молодого поэта из Нижнего Тагила. Баянгулова работает в экспрессивном русле, которое характерно для т. н. «нижнетагильской школы» (Елена Сунцова, Наталья Стародубцева, Екатерина Симонова и др.): неприкрытый трагический эротизм, обилие сниженных реалий, резкие переходы от тонического или силлабо-тонического стиха к свободному и т. д.
<...> рукой погладит по щеке / отпустит умирать в тайге / за фонарями бродит он / и ждёт меня голодным ртом <...> Юля Беломлинская. Песни бедной девушки. — М.: Запасный Выход, 2006. — 128 с.
Сборник песенных текстов петербургско-американской писательницы, поэтессы и певицы, сочинённые в духе городского романса (одновременно — стилизация и пародирование этого позднефольклорного жанра).
<...> Доля бабья, доля — сучья / Что ни милый — вор и плут! / А в лесу кривые сучья / Шею белую зовут <...> Ефим Беренштейн. Вещества. — Тверь: Лилия Принт, 2006. — 102 с.
Третья книга тверского поэта. Лирико-иронические верлибры в каноне школы Бурича и Метса соседствуют как с достаточно жёсткими конкретистскими и поставангардными опытами, так и с незатейливой юмористикой. Сборник дополнен прозаическими фрагментами автора.
есть очень много / хороших людей / только их мало Гоша Буренин. Луна луна. — М.: Запасный Выход / Emergency Exit, 2005. — 64 с.
Сборник яркого представителя львовского андеграунда, архитектора, художника, поэта Игоря (Гоши) Буренина (1959-1995). Насыщенное многоуровневыми образами и глубокой звукописью, густое, близкое к метареалистам письмо.
<...> дневниковые соты растут и сплетаются ветви / в этом клеточном сговоре времени с шелестом снов — / закольцованной кровью колотится воздух в просветах / и таращится сердце из голой грудины лесов <...> Дмитрий Быков. Последнее время: Стихи, поэмы, баллады. — М.: Вагриус, 2006. — 512 с.
Сборник поэзии известного московского литератора за последние двадцать лет — наиболее полное поэтическое избранное Быкова. Позиция противостояния (не игнорирования, характерного для многих архаически настроенных авторов) современной культурной ситуации, постромантический образ автора, художественный популизм не могут заслонить необычайную энергетику Дмитрия Быкова, мастерскую технику стиха, парадоксальность его художественного мышления и внятность (хотя и небесспорность) этической позиции. В этом смысле особо удаются Быкову поэтические тексты, содержащие элементы нарратива или даже гипернарратива (например, притчи).
<...> И вот атака, нас выгнали из барака, / Густая сволочь шумит вокруг, как войско мрака, / Какой-то гопник бьёт меня по плечу, / Ответственность сброшена, точней сказать, перевалена. / Один кричит — за русский дух, другой — за Сталина, / Третий, зубы сжав, молчит, и я молчу. Антон Васецкий. Стежки: Стихотворения. — Екатеринбург: Изд-во «Союз писателей», 2005. — 50 с. — (Ex versibus)
Екатеринбургский поэт, перебравшийся в Москву, Васецкий в ряде текстов предстаёт как типичный автор «сетевого мэйнстрима», однако в лучших стихотворениях, сочетая классические цитаты с прямым лирическим высказыванием, а современные реалии (в т. ч. компьютерные) — с постромантической поэтической лексикой, он достигает убедительных результатов.
<...>Вкус тревоги по-ночному смачен, / припорошен бредом мыслей хруст. / Не жалею, не зову, не плачу, / не курю, не пью и не колюсь. Мария Ватутина. Перемена времён: Стихотворения. — М.: Русский Двор, 2006. — 144 с.
Третья книга московского поэта. Стихи Ватутиной заметны как одно из наиболее спокойных, непафосных явлений «постакмеистического мэйнстрима» — с его нацеленностью на внешний мир и спокойным приятием окружающей действительности (даже при изображении драматического или трагического).
<...> Я просыпаюсь. В этот час ползёт / По небу мошка спутника и брезжит / Свет утренней звезды, и мой живот / Ещё не знает, что его разрежут <...> Герман Власов. Просто лирика. — М.: Изд-во Руслана Элинина, 2006. — 64 с.
Новая книга московского поэта. Для поэзии Власова характерны своего рода смутность и неидентифицируемость субъекта говорения, протеичность лирического героя. Вместо самоутверждающегося «я» новой искренности предлагается подчиняющееся собеседнику «я» того, что можно назвать «новой адекватностью». Переходы мужского-женского-детского, переход от человека к зверю, птице, предмету, ландшафту во многом — демонстрация слиянности Себя и Другого, субъекта и объекта.
<...> Кто же ты? Осенний профиль, / листьев слабое звено, / влажным пятнышком от кофе / испаряясь на трюмо. Александр Воловик. Договоримся о воздухе. — М.: Новая поэзия, 2005. — 256 с.
По сути дела, избранное московского поэта. Важные черты стихотворений Воловика — их иронизм (порой переходящий в публицистичность) и, в то же время, языковая игра, часто вполне самодостаточная; это сближает поэта с Владимиром Строчковым, работающим, однако, гораздо более концентрированно.
Оскар Уайльд и Ерофеев Веня / любили парадоксы как эстеты. / А я, простой, как самый русский Ваня, / офорты обожаю и эстампы <...> Марианна Гейде. Слизни Гарроты: Стихи и комментарии. — М.: АРГО-РИСК; Тверь: Kolonna Publications, 2006. — 104 с. — (Серия «Поколение», вып. 11).
Вторая книга молодого поэта. Название отсылает к мимолётному эпизоду из романа братьев Стругацких «Малыш», приведённому в качестве эпиграфа: «Разумные слизни Гарроты рассматривают человека со всей его техникой не как явление реального мира, а как плод своего невообразимого воображения». Здесь видна прямая аналогия с поэтическим миром Гейде, подразумевающим умеренно-солипсическую позицию. Стихотворения Гейде, как правило, оказываются монологами; даже если в них напрямую не присутствует субъект говорения, то он очевидным образом подразумевается. В некоторых текстах («Разговоры нерождённых детей», к примеру) подобный тип письма отчасти деконструируется, однако диалог здесь фиктивен, являя собой ряд монологов разных участков расщеплённого сознания. Тем не менее, тексты, в которых «я» выведено за рамку, скорее параболичны, тексты же, непосредственно содержащие в себе лирическое «я» (иногда замещаемое достаточно целостным «мы»), имеют скорее заговорную природу. В особый отдел выведены автокомментарии поэта к нескольким стихотворениям: философская рефлексия позволяет постичь не столько творческую лабораторию Гейде, сколько механизмы её художественной логики.
<...> мы сидим и разминаем, / как в ладошке, хлеб во рту, / и вполне напоминаем / ничего и пустоту, / ничего не понимаем, / но внимаем просто так: / вдруг на твёрдом алом нёбе / закачается пятак, / вдруг прогулочный корабль / закачается о нас, / или юбилейный рубль / кто-то под язык запас <...> Павел Гольдин. Ушастых золушек стая: Книга стихов. — М.: АРГО-РИСК; Тверь: Kolonna Publications, 2006. — 64 с. — (Серия «Поколение», вып. 10).
Первая книга молодого симферопольского поэта. Лёгкий абсурдизм Гольдина не нарочит и порой юмористичен; подчас его стихотворение — целостная развёрнутая сюрреалистическая метафора.
Над поездом, сошедшим с рельс, / Стоит в раздумьях Парацельс, / И полон сумрачных амбиций / Его котёл золотолицый. Наталья Горбаневская. Чайная роза / Предисл. Д. Давыдова. — М.: Новое литературное обозрение, 2006. — 128 с. — (Поэзия русской диаспоры).
Сборник знаменитого поэта состоит из двух частей: собственно сборника «Чайная роза», содержащего стихи 2002-2005 годов, и раздела «8х13х8. Восемь циклов восьмистиший». Сама Горбаневская объясняет свою склонность к писанию текстов из восьми строчек тем, что у неё «короткое дыхание», «нет... замаха на поэму или другой род стихотворной эпики». Однако важно и другое: можно говорить, пожалуй, о превращении восьмистишья в русской поэзии чуть ли не в твёрдую форму (Ходасевич, Мандельштам, Ахматова, Вагинов, Божнев и мн. др.): первая строфа и вторая находятся в тонких отношениях взаимопритяжения и взаимооталкивания. Тезис сменяется антитезисом, но синтез не предлагается как таковой, он — сама целостность стихотворного произведения, соединения первой и второй строф. Иными словами, это оптимальный объём для насыщенного, диалектичного высказывания (короче текст — получается минимализм, принципиальная недоговорённость; длиннее — нарратив, игра стиховой инерции). Именно восемь строк рифмованного стихотворения позволяют вместить философическую притчу, не разворачивая её в эпос. Горбаневская предстаёт безусловным мастером этой диалектической формы, причём в поздних стихах отточенность её восьмистиший усиливается.
Недоскажу, и ты недоскажи, / за рубежи сознанья выходя, / под шум дождя в зареченской глуши / глядя на лужи нехотя. Хотя // не так туманен этот зарубеж, / скорее бежев, как, точа насквозь / земную ось, песок, и это меж / тобой и мной взошло и рассвелось. Фаина Гримберг. Флейтистка. — [М.:] Лит. приложение к журналу «Остров», январь 2006. — 36 с.
Полусамиздатский сборник известного московского поэта и прозаика. В книгу включена эротическая лирика Гримберг 1980-х — начала 90-х годов. В отличие от более поздних текстов поэта, эти стихотворения более монологичны и близки к традиционно понимаемой лирике, построенной вокруг некоего «я»; «поздние» тексты Гримберг синтезируют лирическое и эпическое начала (соответственно, многие «ранние» тексты существенно короче «поздних» по объёму). В книге «Флейтистка» подобные тенденции можно отметить в стихотворениях «Одиночество» и «Концерт для флейты».
<...> Что будет ещё? / Меня / так просто будет обидеть, / Мне будет казаться, что мир так холоден и жесток... / Так я и не смогу тебя не во сне увидеть, / Пророчица ты моя; / слабая, как цветок... Юлий Гуголев. Командировочные предписания. — М.: Новое издательство, 2006. — 80 с. — (Новая серия).
Новая книга Гуголева, пишущего достаточно медленно, по большей части известна по разрозненным публикациям и устным выступлениям автора. Однако, собранные вместе, стихотворения эти производят совершенно новый эффект. Так, стихотворение «Целый год солдат не видал родни...» в своём неподдельном пафосе могло казаться противопоставленным другим гуголевским текстам, в составе же сложноустроенного цикла «Впечатления из другой области» оно обретает и дополнительное измерение, и более широкий смысл. «Плотскость» гуголевских сюжетов (а многие тексты Гуголева подчёркнуто фабульны), которая на деле оборачивается метафорой сосуществования тела и души, его ироничность, лишённое всякой искусственности умение инкорпорировать живую речь в ткань регулярного стиха выделяют Гуголева из каких-либо течений или групп как совершенно самобытную фигуру.
<...> Мне не о чем тревожиться, — / спасусь я так ли, сяк ли. / А ноготок? а кожица? — / и в них ведь не иссякли // желанья форму вещную / не заменять иной, / задор попасть в жизнь вечную / и страсть остаться мной <...> Сергей Дмитровский. С.А.Д. — М.: Запасный Выход, 2006. — 96 с.
Сборник лидера львовской андеграундной поэзии. Дмитровский (1961-2006) представляется незаслуженно малоизвестным поэтом, в значительной степени сконцентрировавшим в своём творчестве характерные черты русскоязычной украинской поэзии — метафорическое богатство, необарочную многослойность текста, парадоксальное столкновение сюрреалистических образов с жадным вниманием к мелочам окружающей действительности.
<...> Млечный мёбиус дикого роста / перекатится, ляжет у моста — / и плыви по нему, хоть куда, / но, гуляя по вечной изнанке, / полустёртые вехи и знаки / впереди расставляет вода <...> Анатолий Жигалов. Стихи. — М.: Комментарии, 2006. — 240 с.
Собрание стихотворений поэта, более известного в художнической ипостаси: Жигалов (совместно с Натальей Абалаковой) — создатель известной концептуалистской группы ТОТАРТ («Исследования Существа Искусства применительно к Жизни и Искусству»). Стихотворения Жигалова близки не поэтическому проекту Д. А. Пригова, но, скорее, практике «медгерменевтов»: сквозь практически всю книгу прослеживается «мерцание» статуса лирического «я» (если у Пригова таковое изначально и принципиально отделено от субъекта, то и у «медгерменевтов», и у Жигалова субъект письма и лирическое «я» то сближаются, то отдаляются). В целом, стихам Жигалова присуще общее для многих пишущих стихи авангардных и поставангардных художников: превосходство «фактуры» над поэтической семантикой.
<...> дыханье ёж — а воздух нож / иголок нежных не тревожь / вон солнце в алом зипунишке / как окунь колкий на мормышке // сугробы в розовом чаду / а дальний лес как на беду / набросан наспех синей тенью / и коченеет без сомненья <...> Александр Иванников. Валерий Уколов. Владимир Межера. Фрески смутного времени. — Б.м., 2005. — 68 с.
Сборник трёх поэтов из Ростова-на-Дону, иллюстрированный графикой А.Сигутина. В стихах ростовских авторов мистические и философские образы разных эпох и культур включаются в общий тревожный карнавал, однако Иванников создаёт заведомо гротескные модели, у Межеры культурные архетипы — часть живого, настоящего времени, для Уколова же характерно притчевое понимание подобной «сознательной эклектики».
жуткие чудовища / в узорах ковра / пожирают друг друга / на моей стене / я давно привык / к этой битве демонов / в райском саду / и стараюсь не замечать / оскаленные пасти / когтистые лапы / кровь чешую и гной / среди чудесных цветов (В. Уколов) Геннадий Каневский. Как если бы: Стихотворения. — СПб.: Геликон Плюс; Амфора, 2006. — 100 с.
Сборник одного из самых известных поэтов Сети — его четвёртая книга. Экспрессия и ряд общих интертекстов сближает Каневского с рядом более молодых авторов, также имеющих сетевую генеалогию (Светлана Бодрунова, Ксения Щербино), плотность письма позволяет видеть в поэте последователя методов «Московского времени».
как трубит поутру пустотелый горнист / испытующий музыку сфер / как вперяется взор бессловесен и чист / лучшей девушки ссср / к старшей младшая эдда приходит с утра / вопрошает какую-то чушь / на готических крышах звенят флюгера / от внезапно нахлынувших чувств <...> Игорь Караулов. Продавцы пряностей. — М.: Ракета, 2006. — 134 с.
Вторая книга московского поэта. Гротескность, жёсткость, холодная ироничность карауловской поэзии призваны выполнять скорее гносеологические, нежели онтологические задачи.
<...> войско тысячи мелочей / овладевшее головою / я неприбранный, я ничей / я уже не хочу на волю Тимур Кибиров. Кара-барас. — М.: Время, 2006. — 64 с. — (Поэтическая библиотека)
Новая книга знаменитого поэта объединяет стихи 2002-2005 гг. Как и предыдущие книги последнего времени, сборник Кибирова состоит из текстов — реакций на цитату, мотив, произведение и т. д., причём каждый раз отталкивание от прототипического текста довольно велико и, как правило, парадоксально. Такого рода стихи-реплики пришли на смену стихам-полотнам, характерным для «раннего» Кибирова. Интересно то, что давшая название книге мини-поэма также укладывается в новую стратегию Кибирова, представляя собой пародийно-метафизическую интерпретацию «Мойдодыра».
<...> Вот и книжка воротилась, / Воротилася тетрадь, / И поэтика пустилась / С метафизикой плясать <...> Наталья Ключарёва. Белые пионеры: Книга стихов. — М.: АРГО-РИСК; Тверь: Kolonna Publications, 2006. — 64 с. — (Серия «Поколение», вып. 9).
Дебютный сборник ярославского поэта, последнее время живущего в Москве. Для поэзии Ключаревой характерны реабилитация пафоса, ангажированность, яростная вовлеченность в судьбы мироустройства. При этом публицистичность оказывается метафорой, революционность — методом познания онтологии, а не политической борьбы. Постоянное взламывание дихотомий (Я / Другое, мужское / женское, жизнь / смерть, мир / война, насилие и любовь) на уровне поэтики подчёркивается у Ключаревой обращением то к максимально рафинированному, аллюзивному письму, то к прямому — до подчёркнутой примитивизации — высказыванию.
<...> О, доктор Геббельс, доктор Гибель, / По кладбищу гуляли мы, / Ты веришь, доктор, мне повсюду / Мерещатся холмы, холмы, / Курганы, склепы, пирамиды. / Скажи мне доктор, что со мной? <...> Григорий Корин. До поры до времени: Избранное. — М.: ОГИ, 2006. — 376 с.
Избранные стихотворения поэта-фронтовика (р. 1926), получившего доброжелательный отзыв ещё от Арсения Тарковского. Среди «общедиссидентской» лирики — образцы лаконичного гражданского письма в духе лучших стихотворений Александра Тимофеевского.
Все мы укрылись в каморках, / Каждый с тетрадью своей. / Завтра нас вынут из морга / С ворохом мёртвых идей <...> Илья Кормильцев. Никто из ниоткуда. — М.: Открытый мир, 2006. — 304 с.
Сборник одного из самых знаменитых отечественных рок-поэтов, переводчика, руководителя радикального издательства «Ультра.Культура». Представлены и знаменитые «хиты» группы «Наутилус Помпилиус», и более поздние тексты. Рок-поэзия Кормильцева, в отличие от многих других образцов этого типа сочинительства, хотя и является частью синтетического рок-произведения, но может без особого ущерба восприниматься самостоятельно. В книге также — притчевая проза Кормильцева.
<...> не тащит от трип-хопа, транса, джангла и рока, / автомобилей, кинофильмов, дьявола, Бога, / воды, сигарет, алкоголя, еды, / МДМА, амфетамина, травы и кислоты, / кокаина, героина, барбитуратов, грибов, / экстрасенсов, контрацептивов, бандитов, ментов, / виртуального пространства, орального секса, / курения, пьянства, лишнего веса — / не тащит, уже не тащит, / совсем не тащит <...> Демьян Кудрявцев. Имена собственные / На рус. и англ. яз. — М.: Время, 2006. — 240 с. — (Поэтическая библиотека)
Экзотический опыт первоиздания книги современного поэта в двуязычном варианте (переводы на английский выполнены Евгением Зильберштейном) — не просто проект, но реализованная метафора стратегий «гражданина мира», как подчёркнуто в аннотации, Демьяна Кудрявцева. Стихотворения и циклы, представленные в книге, развивают (в сторону ужесточения по сравнению с более ранними текстами) характерные для Кудрявцева мотивы безуспешного поиска самоидентификации на фоне расколотости мира. Интересно сближение манеры Кудрявцева с поэтикой Михаила Генделева (подчёркнутое посвящением цикла старшему поэту).
а стрекозы на бреющем / мимо щеки / я развею ещё по ветрам / языки / иноземные / вдоль заученных слов / занесло меня экая невидаль / в дом / где с утра / только вдовы Борис Куприянов. Время встречи: Роман в стихах. — СПб.: Изд-во Виктора Немтинова, 2005. — 52 с. — (Поэтическая лестница)
Это произведение классика ленинградского андеграунда Бориса Куприянова (р. 1949) публиковалось сначала в самиздатском журнале «Часы» (1982), а после в тамиздате (Париж, 1989). Разрабатывая мистико-религиозную линию неподцензурной поэзии (наряду с Олегом Охапкиным и др.), Куприянов пришёл к парадоксальной деконструкции жанра: если «Время встречи» и является «романом в стихах», то это роман о странствиях и метаниях души, своего рода роман-миф, роман-медитация (внешние события почти отсутствуют): не случайно циклическое деление текста — от «восстания ото сна» до «ночи» через все времена дня (метафора человеческого пути и одновременно пример поэтической работы с понятием «мифологического времени»).
<...> День-деньской не под руку берёт, / А присваивает душу. Над рекою, / Солнечный разматывая мёд, / Коркой комковатою раздвою, / И утрою, и усемерю / Сей пейзаж от тела к пустырю <...> Дмитрий Лазуткин. Паприка грёз / Предисл. С. Жадана. — М.: Новое литературное обозрение, 2006. — 120 с. — (Поэзия русской диаспоры).
Киевский поэт представляет собой довольно редкий пример украино-русского поэтического билингвизма, особенно учитывая его равный интерес к сочинительству и на том, и на другом языках. У Лазуткина выходило три книги на украинском; «Паприка грёз» — первая книга русских стихов. Лазуткин соединяет несколько методов в неразрывное целое: ему близки и постконкретистский верлибр, и сложно устроенные, «джазовые» композиции, и объективистское письмо (близкое к работе рижской группы «Орбита»). Ненавязчиво переходя от метода к методу (или микшируя их), Лазуткин создаёт письмо, исполненное отстранённого и одновременно беззащитно-искреннего лиризма.
<...> я пытаюсь раскурить намокшую сигарету / ты — под прозрачным пластиковым навесом / смотришь вверх / и капли останавливаются прямо у глаз Эдуард Лимонов. Ноль часов. — М.: Запасный Выход, 2006. — 112 с.
Сборник новых стихов одного из самых скандальных отечественных литераторов — написанные в тюрьме и после тюрьмы. Новыми стихами Лимонов подтверждает заслуженную репутацию ведущего отечественного поэта-примитивиста, заданную его старыми книгами «Русское» и «Мой отрицательный герой». Фигура отверженного поэта, любовника, революционера демонстрируется максимально прямолинейно.
<...> Она идёт! Она огромна! / То Революция сама / Не уберечься вам от тёмной, / Мешки протухшего дерьма! // Идёт! Идёт! Идёт ночами! / Идёт! Идёт! всё ближе зверь! / Вам угрожает фонарями / Повесим всех мы вас теперь <...> Мера всех вещей: Литературно-художественный альманах. — СПб., 2006. — №3. — 140 с.
Новый выпуск преимущественно поэтического альманаха, публикующего тексты авторов, как близких неформальной «Системе», так и наследующих неподцензурной ленинградской словесности. Из известных авторов альманаха следует назвать Анри Волохонского, Владимира Кучерявкина, Бориса Лихтенфельда, Виктора Ширали, Арсена Мирзаева; среди «гостей» — Павел Настин и Сергей Бирюков.
<...> На зеркале висит-смеётся маска / Печальными глазами враскорячку. / И под землёй гуляет гул, и сверху.../ Напьюсь вина — и в спячку (В.Кучерявкин). Лариса Миллер. «Сто оттенков травы и воды...». Из новых стихов: 2002-2005. М.: Время, 2006. — 160 с. — (Поэтическая библиотека)
Сборник новых стихотворений известного московского поэта. Отказ Миллер от нарочитой философичности или тотальной иронии не отменяет потаённых, едва заметных изводов этих же качеств. Просто «ненарочитый» философский или неагрессивно-иронический взгляд своего рода «модели идеального ребёнка» оказывается принципиальным и наиболее адекватным лирическому пафосу поэта.
<...> То тает, то метёт, / Метёт и снова тает. / А жизнь — она летает, / А вовсе не идёт <...> Валерий Мишин. Антракт: Тексты 2003-2005 гг. — СПб.: Собрание АКТуальных текстов», 2006. — 64 с.
Новый сборник петербургского поэта, прозаика, художника. Значительная часть стихотворений Мишина близка к конкретистской традиции (так, значимый повтор и звукопись — постоянные приёмы поэта); другие могут быть отнесены к примитивизму. Принципиальный мотив выморочности, незначимости бытия не обретает у Мишина трагические черты, но приводит к иронии и одновременной демонстрации стоического мироощущения.
мы сидим в европе / ты сидишь в европе / я сижу в европе / даже тот кому кажется / что он не сидит в европе / всё равно в ней сидит <...> Сергей Морейно. Странные пары на берегу Ostsee: Стихотворения, переводы. — Рига: Neputns, 2006. — 112 с.
Новая книга рижского поэта и переводчика напоминает отчасти его более давний сборник «Зоомби» (2000), — как и там, переводы и оригинальные стихи Морейно чередуются. Однако если в «Зоомби» эти две категории текстов были почти уравнены в статусе, то в «Странных парах на берегу Ostsee» переводы Морейно из Улдиса Берзиньша и Яниса Рокпелниса обрамляют оригинальные стихи, образуя композиционную рамку. А поэма Морейно «Бремя ответов» на русском и латышском (перевела Amanda Aizpuriete) оказывается стержнем книги. Превосходный знаток польской, латышской, немецкой поэзии, переводчик Милоша, Кунноса и Целана, Сергей Морейно, безусловно, привносит в русскую поэзию незнакомые интонации, лёгкую сентиментальность, балтийскую приглушённую палитру. Морейно, — в том числе в оригинальных стихах, представленных в новой книге, — ориентирован на относительно «центристские» явления европейского модерна, не отклоняющиеся в сторону жёсткого авангарда.
<...> Я как птицы небесные быть не хочу / даже если их путь и подобен лучу / я небесную грубую нитку сучу / вызывая опалу, / чтобы в призрачной живородящей грязи / вовлекаясь в единую складку стези / над потухшими лбами курганов скользить / благородным опалом <...> Анатолий Найман. Экстерриториальность. — М.: Новое издательство, 2006. — 96 с. — (Новая серия)
Один из четырех «ахматовских сирот» привлекал в последнее время внимание читательской публики скорее как прозаик (достаточно скандальный). Между тем, новые стихи Анатолия Наймана представляют большой интерес. Оставаясь в рамках широко понимаемой постакмеистической поэтики, Найман всё более и более фокусируется на придании стиху большей жёсткости и чёткости, на максимальном отказе от второстепенных деталей, лишних эпитетов, на прозаизации стиха и т. п., — в этом его путь представляется обратным эволюции другого «ахматовского сироты», Евгения Рейна.
Когда Иосиф переехал в США, / приветственный мессаж он получил от Чеслава — / прибытье чьё теперь за Стикс его душа, / освоившаяся в том крае, чествует <...> Ира Новицкая. Дождь по карнизу. По направлению к хайку. — М.: Линор, 2005. — Без паг.
Новая книга московского поэта — собрание миниатюр, в основном трехстрочных. В отличие от классического хайку, миниатюра Новицкой порой эмоционально-откровенна, открыта демонстрации интимных аспектов лирического «я», хотя встречаются и более остраненные, «косвенные» тексты.
самое таинственное — / своё лицо / своё лицо с прежних фотографий Михаил Овчинников. Стихи на салфетках. — СПб.: Издательский Центр «Гуманитарная Академия», 2006. — 124 с.
Первая книга стихов петербургского поэта и прозаика, близкого к кругу Виктора Ширали. Рефлективная лирика, частью самоироничная, частью нарочито-наивная, восходящая в некоторых образцах к поэзии Леонида Аронзона (а может, и Роальда Мандельштама).
Давит, давит пустота! / Стулья плачут сиротливо, / И в стакане бродит пиво, / И мелодия не та <...> Вера Павлова. Ручная кладь: Стихи 2004-2005 гг. — М.: Захаров, 2006. — 320 с.
Новая книга известного московского поэта представляет собой, как и некоторые другие её книги, соединение лирического дневника со своего рода «пунктирным романом в стихах»: вполне самоценные, тексты Павловой в составе книги образуют, однако, более тесное единство, нежели просто собрание разных произведений. Сама миниатюрность павловских стихотворений заставляет видеть за ними вспышки отдельных наблюдений, эмоций, мыслей, не просто принадлежащих единому лирическому «я» (что более чем распространено), но и соотносимых с неким метасюжетом, в рамках которого данное лирическое «я» существует (что является большей редкостью). Письмо Павловой по сравнению с более ранними книгами становится более сосредоточенным.
Спящий плачущему не товарищ, / спящему плачущий не судья. / О, как быстро ты засыпаешь, / как блаженно спишь, если я / плачу рядом, в подушку пряча / про запас, до чёрного дня / колыбельную песню плача / об уснувшем раньше меня! Андрей Родионов. Морро Касл. — М.: Ракета: 2006. — 18 с.
Мини-поэма Родионова, посвящённая пожару на судне «Морро Касл», обслуживавшему «пьяный рейс» Гавана-Нью-Йорк во времена сухого закона: саркастическое переосмысление клишированных героических мотивов. Важная часть книги — иллюстрации Игоря Спорыхина, выполненные в духе агрессивного примитивизма.
<...>Из 134 погибших 103 — пассажиры / Членам экипажа удалось спастись почти всем. / Америка потрясена: моряки-дезертиры / Проследили, чтобы пассажиры не создали им со шлюпками проблем <...> Евгений Сабуров. Тоже мне новости. — М.: Новое издательство, 2006. — 104 с. — (Новая серия)
В новых стихах Сабурова можно увидеть неожиданные переклички с практикой более молодых авторов (например, Александра Куляхтина). Довольно жёсткий взгляд лирического «я» на мир, — и внешний, и внутренний, — находит единство со структурой стиха: его «завораживающее ритмическое колебание» (М.Айзенберг) метафорически передаёт как интонационное разнообразие живой речи, так и сложные извивы внутреннего, мысленного говорения, — но при этом не имитирует собственно речевой поток, остаётся в пределах конвенционального стиха (здесь опять-таки возникает неожиданная параллель — с Андреем Родионовым).
<...> В третьей части мы должны вернуться / к тому, кто нас любил и постоянно опекал, / тем более, что на блюдце / из чашки стекает человеческий капитал <...> Владимир Салимон. Чудесным происшествиям свидетель. — М.: Журнал поэзии «Арион», 2006. — 224 с.
Новая книга московского поэта, редактора закрывшегося, к сожалению, легендарного журнала «Золотой век». Салимон показывает мир смещённым, «нереалистически» увиденным, однако и не гротескным, вполне приемлемым для соприкосновения с ним. В новых стихах Салимона заметна тяга к «опрощению», сведению экспериментальных аспектов поэтики на нет.
Из песни шарик голубой — / единственное, что охотно / в загробный мир я взять с собой / решил бесповоротно <...> Дмитрий Северюхин. Буковки: Стихотворения. — СПб.: ВВМ, 2006. — 64 с. — (Собрание АКТуальных текстов)
Сборник петербургского поэта, искусствоведа, одного из составителей энциклопедии «Самиздат Ленинграда» (2003). Опыты графической, визуальной и иной экспериментальной поэзии соседствуют с безыскусной лирикой.
<...> Вот стихотворение без названья. / Без названья и без первой строчки. / Без второй и третьей, между прочим. / Начинается большим отточьем. / И кончается глубокой ночью <...> Альбина Синёва. Полтора путешествия. — Воронеж: Истоки, 2005. — 56 с.
Новая книга воронежского поэта. Визуальные образы Синёвой неразделимы с лирическим «я», преображены его соучастием в увиденном. Становление внешнего мира — оказывается внутренним становлением.
<...> Я лежу проросшим зерном в материнском чреве, / я, свернувшись калачиком, сплю под травой и снегом. / Степь да степь кругом, и огни кочевий / светят звёздами между землёй и небом <...> Современная литература народов России. Т. 3. Книга вторая. Поэзия / Сост. Л. Костюков. — М.: Независимое издательство «Пик», 2005. — 480 с.
Вторая и завершающая книга антологии современной российской поэзии, составленной Леонидом Костюковым. Во второй книге — более ста семидесяти поэтов от К до Я, от Генриха Сапгира и Виктора Кривулина до Ирины Шостаковской и Анастасии Романовой, от Псоя Короленко до Юрия Кузнецова. Некоторая методологическая невнятица образовалась помимо воли составителя: формат подразумевает литературу народов России, а не русскую литературу, т. е. в антологии представлен (в переводе, конечно) ряд иноязычных поэтов, пишущих на различных использующихся в Российской Федерации языках. С другой стороны, среди помещённых в антологию русскоязычных авторов немалое число живёт за пределами РФ, так что покрываемое поле остаётся не вполне определённым. Другая особенность антологии связана с постоянно декларируемым Костюковым принципом «автороцентризма» и примата вкуса над какими-либо объективизирующими критериями. Безусловно, это делает данную антологию волюнтаристичной, однако ценность её остаётся значительной, — и в качестве попытки максимально широкого, внепартийного взгляда на современную отечественную поэзию, и как способ её пропаганды.
на гусениц похожие училки / учили нас не ползать но летать: / у собакевича особенная стать / у чичикова личико личинки — / всё это мне до смерти повторять / до вылета из кокона — в какую / непредсказуемую благодать? (В.Кривулин) Александр Сорока. Тутырь. — М.: Воймега, 2006. — 70 с. — (Приближение)
Сборник поэта, близкого к группе «Алконостъ». Сорока работает в разных стилистиках (от лёгкого иронизма до постакмеистической медитативной лирики), однако центральным методом его письма следует признать опыты наследования «почвенной» линии русского футуризма (Хлебников, отчасти Каменский, Туфанов). Раёшный стих Сороки намекает на его манеру публичного исполнения своих текстов.
<...>Я видела: пенье — бесчеловечно / песнеря сводяще в ковыль. / Гнусь луж отметая ладонью — пусть злая / верна я звенью тетивы <...> Виктор Соснора. Стихотворения. — СПб.: Амфора, 2006. — 870 с.
Наиболее полное собрание стихотворений Виктора Александровича Сосноры (р. 1936), включающее все его стихотворные книги в том виде, как их видел автор: от «Всадников» (1959-1966) до «Двери закрываются» (2001). Данное издание, безусловно, позволяет рассмотреть творчество одного из столпов послевоенной ленинградской поэзии как потаённого классика — несмотря на многочисленные публикации и выходившие книги, в том числе и при советском режиме (существенно искажённые, впрочем, цензурой). Занимаясь художественным познанием культуры, языка и социума, Соснора оказался эпическим художником в постэпическую эпоху, сложнейшим системным мыслителем в эпоху борьбы плоского здравого смысла с шизоидной произвольностью. Множество авторов, принадлежащих к разным эстетикам и поколениям, испытали на себе влияние Сосноры (осознанное или неосознанное, признанное ими либо нет), но школа Сосноры отсутствует. Поэтому значение настоящего тома не только в собрании всех поэтических текстов мастера под одной обложкой, но и в потенциальном его воздействии на следующие поэтические поколения (то с трудом представимое разнообразие, что являют собой книги Сосноры разных лет, гораздо нагляднее, будучи представленным в концентрированном виде).
<...> Вот венец, Ванька Каин! Я — автор комических книг, / вор, поэт, полицейский, — в общем, отрок Отчизны. / О великий, могучий, правдивый, свободный... заик!.. / Отлучили <...> Владимир Строчков. Наречия и обстоятельства. — М.: Новое литературное обозрение, 2006. — 496 с.
Новая книга известного московского поэта — собрание стихотворений, написанных им в 1993-2004 гг. Книга открывается предисловиями покойного Андрея Сергеева, постоянного строчковского соавтора Александра Левина и самого Строчкова; эти предисловия складываются в единый метатекст и образуют рамку для всего тома. «Наречия и обстоятельства» устроены как чёткая конструкция: тексты распределены по четырём разделам, обозначенным через соотношение с временем, местом, целью и причиной. Структурная сложность книги Строчкова имеет сходство не столько с лабиринтоподобными символистскими сборниками, сколько с каталогом или словарём. Это не случайно: Строчков работает скорее с языковой стихией, нежели с миром предметов или чувств, но подходит к языку не как к метафизической категории, но как к рабочему инструменту. Более того, то и дело объектом манипуляции становится пространство логического мышления, — и при этом деконструируется, разрушенное внелогичностью языкового потока. Новые стихи Строчкова, пожалуй, демонстрируют всё большую погруженность поэта в такого рода языковую работу, — при очевидном расширении методов и приёмов.
<...> Для связки слов сойдёт любой предлог. / Одна-две буквы — и пошли союзы, / согласия, антанты, пакты — / чтоб, сделав предложение, никак ты, / любитель-подколёсин шустрой музы, / большой ходок, дать задний ход не мог <...> Алексей Тиматков. Стихи Свете. — М., 2006. — 36 с.
Книга московского поэта, одного из лидеров сообщества «Алконостъ», представляет собой подчёркнуто приватный жест: минимальный тираж (50 экз.) придан сборнику, целиком и полностью состоящего из стихов, посвящённых близкому человеку. Максимальная обнажённость письма дополняет целостность проекта.
Две тысячи пятого октября, / Когда ты дала отбой, / Меня отпустили из янтаря / Попрощаться с тобой. // Услышь беспутного комара, / Отпущенного на час. / В любви, отложенной на вчера, / Навек хоботок увяз <...> Андрей Торопов. Спасительный недуг. — Екатеринбург: Изд-во «Союз писателей», 2005. — 24 с. — (Ex versibus)
Первая книга екатеринбургского поэта. Торопов, близкий уральскому постакмеистическому мэйнстриму в духе Бориса Рыжего или Олега Дозморова, более, однако, ироничен и лишён брутально-экзистенциального пафоса.
<...> И увидишь небо, грязное, словно Невский, / И увидишь небо, пьяное, как Гандлевский <...> Алексей Цветков. Шекспир отдыхает: Книга новых стихотворений 2004-2005 гг. — СПб.: Пушкинский фонд, 2006. — 68 с.
Цветков, один из участников легендарной поэтической группы «Московское время», долгие годы не писал стихов, занимаясь разными другими областями творческой и интеллектуальной деятельности. «Шекспир отдыхает» — книга стихотворений, написанных после долгого перерыва. Время вновь требует от поэта высказать чёткую и бескомпромиссную позицию, не столько даже гражданскую, сколько общемировоззренческую, соединяющую этику, эстетику и метафизику; таким посылом, «моментом шокового включения» поэтического голоса для Цветкова оказываются события в Беслане. Стихотворение «было третье сентября...» — ответ на этот вызов. «Зашкаливающая» мощь оценочности, «предвзятости» у Цветкова противопоставлена тотальному пониманию, мудрой стоичности. Результатом оказывается маска «мизантропа», постоянная для лирического героя Цветкова. Однако это скорее особый тип примитивизма оценки, необходимый как путь к абсолютной честности.
<...> если выйдешь к автомату / на жену как волк сердит / там шопенову сонату / группа медная дудит // даже ближний путь в контору / на разбор текущих дел / мученичества корону / обещает каждый день <...> Александр Чернов. Леденцовый период: Лирика последних лет (2003-2005). — Киев: Изд. дом «ЧИЛИ», 2006. — 80 с.
Новая книга киевского поэта, персонально близкого в своё время к метареалистам, с которыми — особенно с генетически связанными с Украиной Алексеем Парщиковым и Ильёй Кутиком — роднит Чернова барочная, разветвлённая система образов. В то же время чёткая, энергичная ритмика сближает его с Александром Ерёменко (без свойственного последнему сарказма).
<...> Явно закончилась песенка / серых и белых гусей. / Дряблою косточкой персика / канул на дно Колизей <...> Удивительный Юдик Шерман, Жыд-песнопевец. — М.: Ракета: 2006. — 176 с.
Маска известного правого публициста и философа. Образ Юдика Шермана отчасти близок таким современным маскам, как Шиш Брянский или Псой Короленко (онтологизация ненормативной лексики, нарочитая неполиткорректность, тотальная ломка грамматического строя, нацеленность на отображение устного стиха), но в большей степени пародиен (обыгрываются, — порой до грубости прямолинейно, порой весьма изощрённо, — творчество или способы авторепрезентации Германа Лукомникова, Дмитрия Воденникова, Михаила Щербакова, Романа Неумоева, того же Псоя и других, а также разного рода массовые поэтические жанры). Поэтика повтора, обессмысливающего сообщаемое, позволяет говорить об учитывании (также вполне пародийном) приговского опыта.
<...> Всё постигло моё тело, / Прикололся и пошёл! / И, покачиваясь смело, / Как не-Байрон, я пошёл! <...> Алик Якубович. Нерастворимый кофе: Акустическая фотография. — Нижний Новгород: Деком, 2006.
Первая книга нижегородского автора, профессионального фотохудожника (его работы использованы в оформлении сборника), в зрелом возрасте начавшего писать стихи. Лучшие тексты Якубовича — прозрачные, психологически достоверные верлибрические миниатюры; есть в книге и несколько ярких моностихов.
Они так любили друг друга, / Что стали мужчиной и женщиной.
|
