* * * С.Ш. За дверью воздух. Время открывать толчками и рапиру до запястья в глубокий сон и сажу погружать. Ещё нужны трескучие причастья. Но должностью навязан ритуал, — железный боттом, крейсерский рояль ещё не отходил от мытых окон, моц-артовый, и мебельный, и бледный, ошпаренный в концерте под Моздоком, стоящий к смерти как-то полубоком... ...о суточных, о дружбе, о наследном. * * *
Завтрашним днём из застенчивой умницы ты превратишься в название улицы. Комнатный пёсик один убежит. Страшно на улице имени жить. Страшно, свернувшись у чьих-то коленей, вновь притворяться животным, растеньем, эхом твоим, имярек, провожатый, пёс неуживчивый с рыжей заплатой. * * *
Сказали: дождёшься дождей, да будь она трижды неладна. Оденься, сказали, прохладно. Там будет собак и людей десяток, не больше, конечно, и улицы жизни длинней. Ты только увидишься с ней и мигом назад. На конечной знакомый таксист подождёт лет десять, сказали, не больше. А нет, так увидитесь позже. Она непременно придёт. Из цикла «Малява»
*Кусочек чёрного, тарелка размазни, и ложка есть — спасибо вертухаю. Вы думали: от жизни подыхаю, а я живьём иду поверх весны. Гнилым зубком окурок прикушу и дым пущу весёлыми винтами. И вертухай ушёл. И Бог над нами, — Ему в ладошку хлеба покрошу. *На обыске нашли кусок бинта, газетный лоскуток — на что он сдался? Увяли руки юркие мента, а я, худой и голый, усмехался. Темно под кожей, рёбра роют плоть, и я молюсь и мыслями плутаю, и вновь пустой распяливаю рот — ни слова в нём, и жмёт коронка с краю.
|