* * *Я не то чтоб знал, как звучат слова,
Но куда-то текла река,
Но трещала в чёрной печи смола,
Но скрипела в саду ольха... Я не то чтоб знал, неживой воды
Набирая в дрожащий рот,
Что и я, как в пустые свои ходы
Переставший вмещаться крот, Проворочаюсь в этом ничьём плену,
Очумевшим свернусь зверьком,
И уже заходясь в немоте, пойму,
Что она-то и есть закон, Превращающий этот свистящий гул,
Этот трепет и шелест куп
В безнадёжно-злое усилье скул,
В шевеленье обмякших губ... Что бишь я? Я и сам не слыхал... Прости...
Это так... Это нам, кротам...
Это только на вдохе саднят резцы,
Да на выдохе жжёт гортань.
* * *
Я ходил по лёгким твоим следам,
Я читал по круглым твоим складам,
Окуная губы в горячий воск
То ли пчёл твоих, то ли ос. Я стекал слезой по твоим щекам,
Я платил с лихвой по твоим счетам,
Я в дрожащей ступе твоей толок
Ледяной черноты белок. Только ветхий воск на губах прогорк,
Не пролез в ушко мой прозрачный горб,
Был я чёрным пчёлам твоим не пан,
Их не спас, да и сам пропал. Стали дни дрожать, как сойдя с резьбы,
Стала жизнь дешевле дурной рабы,
Не осталось тающих искр судьбы
В виноградной её крови... Я, наверно, больше забыл, чем ты.
Я гляжу назад, как на свет кроты.
И уже ничьи не видны черты
Сквозь коросту моей любви.
* * *
На будильнике время волка,
Разлетелась воронья вохра,
С караула сменились пчёлы,
Зачехлив боевые жальца,
Только я, как младший по чину,
Не по росту надев овчину,
Стерегу жемчуга и смолы
В небесах зелёного Пфальца. Не видать ни друзей, ни татей,
И пасущим волков телятей
Я прилёг на жёсткую лавку
С пустотой на манер валета.
Вот и вся недолга дозора,
Для того ли, глаза мозоля,
Я тянул эту злую лямку
Тридцать лет и ещё два лета. Разве зря прожжена кираса,
Разве был я не рад стараться,
Только вышел плохим солдатом
У хорошего командира.
Вот и сдан по былым заслугам
С глаз долой, к алеманским лунам,
По опушкам стеречь покатым
Их курильницы и кадила. Так и сплю здесь, в острастку татям,
Да охота была, видать, им
Среди ночи праздновать труса
С чужестранцем и простофилей.
Понадеялись луны Пфальца
На сидельца, стрельца, стояльца,
То-то будет им утром пусто
После скорбных моих вигилий.
* * *
Знаешь, а может и так сойдёт —
(Мы ведь свои с тобой)
Малою кровью, слепой душой,
Краешком, тенорком... Будем считать, что декабрь студён,
Что над речной трубой
Кружится, снежной блестя паршой,
Гаснущий террикон... Будем считать, что метель — метель,
Спящий квартал — квартал,
Что дотемна замело асфальт,
И добела — столбы. Будем считать, что и я хотел,
Роя ходы кротам,
Глухо бубня, чтоб не слышать фальшь
Сношенных струн судьбы, Всей ледяной немотой в висках,
Косной подлобной тьмой,
Всей неуклюжей побежкой строк,
Всей чепухою черт, Плохо, ледаще, пускай никак
Этот не то чтоб мой
Выполнить лёгкий, как смерть, урок,
Ставши собой — ничем.
|
