Освобождённый Улисс, , Современная русская поэзия за пределами России

Украина


Светлана Алексенко

* * *

Силиконовую рыбку подарили на прощанье, силиконовую рыбку.
Как безвольно, без бренчанья на ключах она висела — как безвольно, без бренчанья!
Не кричала, не кончала силиконовая рыбка, не кричала, не кончала.
Нагреваясь, рыбка мякла, но ни рыба и ни мясо, просто мякла, нагреваясь.

Я кольцом железным горло порвала, погревшись вдоволь, силиконовую рыбку.
И теперь наплачусь вволю — лопнул ком — кондом с водицей — всё кричать и не кончаться.
Над полями плыли гордо — хоть бы хны — пустые тучи — вроде легче над полями.
Силиконовая рыбка жажду малую справляла — всё прощалась, всё прощала.


Река Волхов

Замирать у бойницы, увидев судьбу реки,
Как свою, как фамилию мужа, как сумерки,
Что в глубокой тайне оставят талант и март.
Замирай хоть весь мир, не задержите аромат
Новгородских болот и слёз. Свежеликий срез
Сердобольного месяца пахнет почти как лес,
Богоносные люди растут в тишине болот,
Богоносных людей ни мороз, ни медведь не дерёт.
Умирают, увидев улыбку Бога в реке,
Как сияние ряби весенней на солнышке.


* * *

Остановись, прогулка с воображаемым партнёром, ты прекрасна!
Останови, мужик, на темечке свой взгляд, погладь, пусть буду блядь!
О, май густой, постой!
О, Киев травяной, пустивший бузину цвести распутно!
Сороки солнцем обливаемые тоже, где чёрное, там горячо, где белое — там скучно.
Солнцезащитные очки — морщин теперь не будет, это точно.
Звоню во все колокола тебе и про тебя.
Гудки тяжёлые и гул прогулок бесконечны,
И мне бы в храм, но я опять в штанах и без платка, и безобразна
Опять. Как пить дать — одиноко, люди.


* * *

Узнала я, о Господи, что стены
моей квартиры — тоньше ничего!
Не потому, что чуткие соседи
мне звали ночью участкового,

не потому что сети-тени нагло
заброшены сквозь лужицу окна,
а я полуживым от страха негром
лежу пластом на выдохе у дна.

Здесь в темноте — ни имени, ни веса,
ни грамма светы в этой темноте.
Так нагота — черна, а не телесна.
Так, ерунда, слова — не те, не те.

Ах, господа, вы многие молились
на эти стены, метили углы.
Куда же вы, куда вы провалились?
Под волосами чешутся угли.

Остались ты да я, да мы со смертью,
да эти стены тоньше ничего.
Углям — досталось постепенно меркнуть,
а нам — блаженство духа нищего.


* * *

Глаза твои — мальки, бьются в очки толстые, словно в стены аквариума.
Надо было заблудить их в тине своих волос, вызвать на поверхность крошками, надо было,
Чем-то отвлечь, подойти ближе, дать отдохнуть, неброской ивой рядом пустить корни.
Но уносила меня нелёгкая по полю зрения кувырком, рассеивалась за стенами кровь, ты
Снимал очки, менял воду, запирал веки, хоронил маленьких, засыпал, но не падал.
Что было после — утро раннее, пустоты преобладали, как и в любом здании.

Разве что брели собаки по холодному бетону горячими лапами.
Разве что маршировали санитары вперёд-назад странными парами.
Казалось, что всё это где-то видел, что это ещё в школе было задано на дом,
Особенно — эти сонные коридоры, лестничные площадки, цвета́, запахи.
Нам никогда не вырваться, друг мой, даже если я в Средней Азии,
А ты здесь, в здании или здоров и солдат жёлтой и голубой армии.


* * *

немая вымолю ли голос?
снимайте швы — мой рот зарос
меняю свой огромный рост
на нож

и светлый запах детских роз
чем дальше, тем больней и слаще,
расту всё выше, рощу слышу,
а рот — какая из отметин
у исчезающих берёз?







Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service