* * *

В лесу, где нет тебя и нет меня,
Стояла призма нежного огня
И паутинка на кусте висела.
И бабочка на край сухого пня
Развёрнутой метафорою села.
Она была волшебно хороша,
И в ней овеществлённая душа
Была, наверно, хороша когда-то.
И, может, что-то сходится, когда ты
Подолгу повторяешь, не спеша
И против склада с ладом не греша,
За мною: «Аты-баты, шли солдаты...»
Без подписи. Без местности. Без даты.

* * *

Трудясь с рассвета дотемна,
Была усердна и скромна,
Не шлялась, не пила вина
И жизнь не торопила.
И вот большой мешок зерна
Я к старости скопила.
Но, видно, всё же был грешок,
И прохудился мой мешок,
И за стишком течёт стишок
Сквозь дырочку в холстине.
Подайте мне иглу и нить,
Чтоб эту дырку починить
И хоть на бедность сохранить
Хозяйке и скотине.

Остановка на Дахауэр-штрассе

На улице Дахау
Сижу и отдыхау
И пью — не просыхау
Дешёвый апфель-шорт.

            А улица Дахау,
            Когда была плохау,
            Вела без ноу-хау
            На мировой курорт.

А до последней трассы
Жильцам известной расы
Пороли здесь матрасы
И били зеркала.

            По улице ходила
            Большая крокодила —
            До первого угла
            Дошла и умерла.