* * *

Мне приснились монахи и Розанов,
В небе плакало серое с розовым,
И на крышах Тамбовской губернии
Ангелята играли в Каверина.

Словно фильм Эйзенштейна озвучивал,
Кто-то в чёрном разучивал Тютчева,
И наёмные злые работницы
По домам разносили бессонницу.

Что мне бог от канона библейского,
Хуже русского — только еврейское,
И законы простые печальные,
Не чужие и не изначальные.

* * *

Сто тысяч братьев могут отдыхать
Иль воевать, допустим, на Балканах,
Зачем они, покуда живы мы, —
Нас держат Венендерские холмы
В кровавых многоградусных туманах.
Ты только никогда не умирай,
Звезда последней прелести и лести,
Греховный мой ореховый трамвай,
Как белочка, кружащийся на месте,
Воронка, лист, барочная страда,
Веласкес и футбольная команда,
Рисуйте, мастер, форварда и гранда,
Как мясо мёртвое, промёрзшее со льда.
Мы любим и красивых, и уродин,
Мы знаем цену землям и скоту,
На дереве висит парнишка Один
С волшебным словом, тающим во рту.

Колыбельная

В домике бабочек,
В музыке сна
Жемчугом каждая спальня полна:
Словно раскромсаны
Пьяным огнём,
Звёздные волосы
Падают в дом.
И мирозданья точёные спицы
Пахнут жасмином и временем синим,
Маленьким принцем,
Маминым сыном.