* * *Мы летели во все стороны,
Лёгкой музыки полны.
В небе реяли, как вороны,
Раздвижные валуны. Или время в небе реяло,
Мы летели кто куда.
Нам судьба себя доверила,
Раздвижная, как вода. Или небо в небе спорило
С лёгкой косточкой внутри.
Мы летели во все стороны,
Преисполнены зари... Мы спешили, но, как водится,
Долетели уж без нас.
Пресвятая Богородица!
Как-нибудь в другой раз.
* * *
Сдержи свой плач и выйди в мастера!
О, выйди в них, держа в своих ладонях,
Прошу, о, не замедли, хоть бы в домнах
Сожгли весь уголь, уголёк добра, В них выбиться! Прекрасная пора,
Когда, очей очарованье, выйдешь,
Туда, не пустошь, ветошь вдруг увидишь
Тогда, но Бог, электровоз добра. Держись, пока не вышла детвора
На улицу играть в свои горелки
Своей лаптой, среди, не плавай мелко,
Но вглубь, всемирных паутин добра. Сдержавши плач, но только не затем,
Чтоб выбиться из сил, о, выйди в это
И в то войди, о, а чтоб в свете света,
Войдя в добро, быть ближе к красоте.
* * *
Я. Р. Если реки полусонны —
Это слепни на руках,
Значит, время неуклонно,
Или снится синий цвет. Если белый — это речи
Наугад ночной травы,
Ибо стать нам больше нечем,
А таких и вовсе нет.
* * *
Где поутру раздаются никому не известные трели
И недоступен свет, что твоя роковая игла,
Я молча стою, если дело идёт к апрелю,
С томиком Сведенборга и в мыслях о пользе стекла. Потому что всё для людей, и я не знаю иного,
Если дело идёт к апрелю, или наоборот.
В то же время я прорастаю из собственного слова,
А во мне моя смерть, как горчичное зёрнышко, растёт. Судьбоносной иглой размечая по карте пространство,
Бесполезный свет становится доступней вдвойне.
Всё для людей: стекло, небеса и транспорт,
На котором уеду, и будет сладостно мне.
* * *
Летая беспросветной ночью
И беспросветным ранним утром
Я вижу истину воочью
Однако убеждён в обратном
Как яблоко в часы досуга
Залогом праздного спокойства
Она не выходя из круга
Приобретает эти свойства
И постепенно удаляясь
Залогом таинства двойного
И вновь к чему-то приближаясь
Уже имеет в виде слова
А чтобы яблоко хрустело
Что соответствует обряду
Она ему подыщет тело
Как собственно ему и надо
Элементы
Мы станем вспоминать приветную весну,
Какой она была, каков у ней наряд.
И горького вина пресветлую волну —
Его чудовищный, чуть призрачный наряд. Когда мы были здесь, уже была весна,
Была такой, как есть, — нарядною вполне,
Едва вещественной, как зреют небеса,
Как они светятся, покоясь на волне, Но суть её в ином. Нам надо вспоминать,
В чём суть её лежит, таится где она.
Горчит её наряд, но надо понимать,
Что здесь уже была приветная весна, Когда мы были здесь. Созрели небеса,
Вполне вещественны, хотя не без труда
Покоясь на волне, такой, как ты еси,
Но надо понимать, хотя не без труда.
* * *
Приметы милые полночным стёрты снегом. П.Валери Среди моих сестёр и тех, кто с ними,
С шенгенской визою в уме,
Ты падаешь ночами пресвятыми.
Мы зрим, как сонаправлены зиме
Разнонаправленные очертанья.
Приметы милые, труды и дни
Вдруг стали стёрты. Где они?
Среди людей и тех, кто рядом с ними
В часы всеотрицанья,
В небесном граде Иерусалиме
Ты падаешь, стирая наш удел,
Его прекрасные приметы,
Не зная, где положен им предел
И что собою знаменует это.
* * *
В случае больших мероприятий —
Хочешь деньги? Хочешь в гости? —
Это — сахар попугайский замечательный,
Это — неплательщик злостный. Да, в сплошном калейдоскопе огнестрельном
Я дышу вполоборота.
Хочешь мой портрет на лотерейном
Бланке, где не это только? Вспомнить силюсь, как заоблачный Тургенев
Говорил предельно искренно:
«Разоблачена моя Психея...
Вертоград переосмыслен...» И, всем телом растекаяся по древу —
Хочешь древа? Хочешь чаю? —
Мне бы лишь пол-яблока на веру,
Невозможного, случайного.
|
