* * *Ты невольно изменишься, когда я уйду. Может быть, слегка заострятся скулы и увеличится рост. Волосы потеряют какой-то оттенок. В общем-то, дело не в нас, а в освещении. Из цикла «ПОРТРЕТЫ»
ИгорьРаспрямлённые гирлянды негативов, бумага под красным фильтром и стрекочущий магнитофон — всё вернётся завтра к рабочему месту. Чужая кассета неизвестной арт-роковой группы заменит обед. Начальство снимки вернёт, не заметив малых успехов в работе. За изношенный свитер ругают. Спи, Игорь, поздно уже. Пусть глаза отдохнут, непривычные к свету. Что на съёмку надеть — додумаешь завтра. Саакян
О ты, предсказывающая погоду — женщина с бархатным голосом по фамилии Саакян! Воды рек, озёр и стаканов тебе покорны. Порошки, барометры и реторты в башне твоей, где корм получают птицы — вестники дождей и туманов. Каждое тёмное утро ты диктуешь мне будущее по телефону. В этот раз продиктуй, о царица, морозную ночь с искрящимся снегом, где хрустящий на миг прерывается шаг — и девичий шарф на перилах заснеженных. Для Тараса и Даши, для Аваза и Паши, и дальше, и дальше, на юг и на север, для сестёр и братьев моих, уставших от слякоти плакать. Андрей
Широколицый любимец товарищей и наставников, сказки и ласки ждёт он от повзрослевших подруг — и те целуют его в голову, как матери на ночь. В тёмные дворы чиланзарских кварталов он идёт расточать обиду. Земляки-хулиганы помнят его, но ничем не могут помочь. Тогда, возвратившись домой, долго смотрит с балкона вниз — на редких прохожих и вверх — на густые россыпи звёзд. Потом подходит к столу — дописывать начатое в детстве стихотворение о любви. * * *
Когда снаружи снег и стужа, я трубку душа не спеша снимаю в ванной, чтобы слушать, как жизнь тепла и хороша. И струек ласковые сети я ощущаю на виске. И не дерзаю им ответить на человечьем языке.
|