КвартираВ чистой простоте евроремонта — Белого больничного листа Тишина уныло и дремотно В капельницах света разлита. Если и не госпиталь, то "боинг". Под крылом — обрывки небылиц: Те ковры на стёршихся обоях, Плавники тех шатких половиц. Третьим поколением затрёпан, Как роман Доде или Золя, Воздух тот, где непрерывный ропот — Рокот холодильника "Заря". * * *
Деревьев, выгнувшихся вдоль Реки с рекою заодно, Плакучий шелест под водой, Как заводной. Молчи! Я правильно живу, Соблазна тайного опричь. O Frailty, thy name is wo... Ты прав, о принц! У гибкой женщины, увы, Нежна беда неправоты. Прости, что я с тобой на вы, А с ним — на ты. Так, механически дыша, Со дна отступнических вод На свет рождается душа. Да свет — не тот. * * *
С Новым годом тебя, со снежком Пастернаковским, выпавшим в Бостоне. А у нас — пролетел сквозняком, И лежит, точно снятые простыни, В жестяном пиренейском чану. Всё равно называется манною, Потому-то и липнешь к окну, И таращишься сонной Татьяною На коровник, на луг и — залог Приключения — дым над гостиницей. И весёлый такой вензелёк На кириллице ли, на латинице. * * *
Были бы уши — разбудит беда, Опережая терпенье твоё. В чайнике выкипела вода. В "Чайке" не выстрелило ружьё. Потусторонние окна больниц И плоскогубцы нечаянных встреч, Зуд перебранок ночных... Улыбнись Нине Заречной, толкающей речь. Подвигом слов реагируя на Оторопь жизни с грехом пополам, Полувоенная воет страна, Собственным не доверяя слезам. * * *
Старый город. Свиданья тайком. Но покуда по барам кочуешь, Разговор на пределе таком, Что и тела не хочешь, не чуешь. Оставляя ленивой судьбе Честный подвиг решенья простого. А потом прочитать о себе У кого-нибудь вроде Толстого. * * *
Вероятно, душа большевичка, И её не прогонишь взашей. В ней живучи любовь и привычка К непроцеженной гуще вещей. Даже ставшая старой и нищей, Эта краснознамённая рвань Зависает над скарбом и пищей И не рвётся, блаженная, в рай. Ей мерещится в смертном покое Древнерусского поля квадрат, Сказки бензоколонки Лукойе, Сыр и бор виртуальных отрад, Запасное количество жизни, Подростковый какой-то недуг. Тихо охни и рёбрами стисни Всё, что было и выжило вдруг. Звук
1Поднимается звук — придорожная пыль. И, глаза прикрывая от пыли, Различу на ладони три тысячи миль Суеверных, как хлеб на могиле. Расстояние в мякиши перевести И гадать на них: чёт или нечет. Птичка Божья в крестовом саду свиристит И, как пуля, над ухом щебечет. 2Как тяжёлый урок, свой последний уход Проведу и слезою не выдам, Улыбаюсь супругу — убьёт-не убьёт? — Как всегда, с неприкаянным видом. Потушить на поверхности чёрной воды Излученья безумных багрянцев — Всё равно что непроизносимому «ы» Сладкозвучных учить иностранцев. 3Тишина в декорациях новой Москвы, Ёлок-палок, иголок, опилок. Только песня слышна поднебесной братвы: Не дави ты, душа, на затылок. Напоследок жемчужную выловить власть, Без проверки на новую честность. И какому же русскому это не всласть — Оттянуться и в небе исчезнуть? 4Светоносные вещи себе на уме, Так по лучику, по человечку Исчезают из виду, но ставлю во тьме Михаилу-Архангелу свечку. А ещё — различаю искусственный нимб Над разборками жизни вороньей: Электронный галдёж тишины — и над ним Отблеск памяти односторонней.
|