Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
Антологии
TOP 10
Стихи
Стихи
Стихи
Стихи
Стихи
Стихи
Стихи
Стихи
Стихи
Стихи


Инициативы
Антологии
Журналы
Газеты
Премии
Русофония
Фестивали

Литературные проекты

Освобождённый Улисс

Современная русская поэзия за пределами России напечатать
  предыдущий автор  .  к содержанию  .  следующий автор  
Анна Гершаник

Дети

Дети Агари давно негодуют на нас:
Так, пустяки — перепалка из-за наследства.
Только и слышишь, что снова взорвало фугас
Их навсегда оскорблённое кем-то детство.

В нашей песочнице — свара из-за песка,
Из-за лишних куличиков, из-за ведёрка.
Кто виноват, что земля тесна, узка,
Что стирает нам души своей каменистой тёркой?

Слыша проклятья, спешат из соседних дворов —
Слезшие с пальмы, с печи, от станка, от сохи ли —
Дети чужих матерей, и горит, суров,
Взгляд отчужденья — в спину детям Рахили.

Что это: детский мир или детский дом?
Слишком жива голова на заточенной палке,
Чёрные мухи летают с таким трудом,
Будто пришиты к воздуху нитками Парки.

Где мне укрыться от детских звериных лиц,
От ударов кипящей недетской злобы?
Разве лишь там, где в высокой траве разлеглись
Самые мирные дети — дети Ниобы.


Зимняя украинизация

Скифская степь, где теперь проживают хохлы,
Дует в нас холодом, запахом рыбы, халвы,
Яблок, подсолнуха, дыма, горилки, футбола,
Жалким остатком гремевшего прежде глагола.

Ветер, протяжный, как малороссийская речь,
Свищет мне в уши, но я постараюсь сберечь
Русскую речь — из упрямой еврейской гордыни, —
Буду хранить до тех пор, пока кровь не остынет.

Душу, и тело, и совесть — раскрашенный хлам —
Брошу собакам — раздам озверевшим ветрам,
Но сохраню это знание, чтобы по-птичьи
Выпорхнуть в неразличимом пока далеке,
Слово пропеть на забытом уже языке
И ощутить на губах холодок безъязычья.


В гостях у дяди Михаила Григорьевича

Моя бабушка была бы жива — не узнала б сына.
Он сидит, привычно потеет и смотрит видик.
Говорит с таким акцентом, будто бы Украина
Оккупировала Иудею ещё при царе Давиде.

А какой был мальчик! Шахматист и гимнаст — бывает.
Комсомол, институт, песни, подпольный иврит...
А теперь он вечерами с другом «козла» забивает
И со мною, к счастью, почти что не говорит.

Бабушка, спи. Вон отец твой уснул в домзаке.
Вон твой брат допивает перед смертью трофейный шнапс.
Вон твой прадед. Его на верёвке ведут казаки,
Чтобы там, за селом, избавить Россию от нас.

Вон какие-то прочие — лица, как камни, стёрты.
Можно складывать стены развалин — портрет эпохи.
Кто их выпустил в мир? Зачем? Из какой реторты,
Позабытой на Земле ещё при царе Горохе?

Спите все! Не тревожьтесь: вы жили и умирали ради
Внуков своих и детей — ради будущего. И оно
Душной ночью в виде меня и растолстевшего дяди
Неторопливо потеет и вечерами зевает в окно.


* * *

Каждый вечер солнце садится в степь,
Прожигает, просверливает почву, step by step
Погружается, радуется тому, что ночь подошла:
Только так и можно отдохнуть от собственного тепла.

Господин Коперник и прочие все господа!
Вы же звери: вы знаете, что вода —
Соединенье молекул, что огонь — не газ,
Что светильник разума подпитывают, чтоб не угас.

Только здесь, на краю земли, в начале зимы
Отмирает разум. И видишь сквозь клочья тьмы,
Как солнце ворочается в глубинах, как горит вино
И как ласточки падают зимовать на морское дно.


* * *

Конструирую прибор ночного невидения,
Ночного неслышания голосов за стеной и рядом,
Ночного незазубривания к экзамену Катулла и Овидия,
Неблуждания по потолку воспалённым взглядом.

Главного инженера ко мне! Вылезает из щёлочки
Господин таракан — носатая тварь, саботажник,
Одетый в песочного цвета мундир с иголочки
Щеголевато и в высшей степени авантажно.

— Извините-с... Уже скоро-с... Приводим в соответствие... —
А сам сбывает крошки налево, пьёт чай из лужи.
Каждая ночь превращается в стихийное бедствие.
«Не смотри, не слушай, — говорю себе, — засыпай, ну же!»

Но скоро всё будет иначе — нажимаешь на кнопочку,
Считаешь до двадцати, максимум — двадцати одного
И глядишь, как ласточки влетают в открытую форточку
И кружатся по комнате, не боясь никого.


  предыдущий автор  .  к содержанию  .  следующий автор  

Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service