Адольф...потому что вечером декабря
на усах застрявший мороз
у того, кто выпил немного, а зря,
что немного — меньше б замерз
на ветру Европы сквозном,
в полнолунье отказавшись от сна,
он прочел в письме заказном,
что смешна и ядовита весна,
раз она не сумела уйти,
как уходят генералы в ночи,
прошептав «прощай и прости»,
а теперь печально влачи
дымные минуты в пивной,
бормочи о чем-то, а сам
чуткою спиной мир иной
обтирай, внимай глухим голосам.
(И, меняя выражение глаз,
ржавых, словно металлолом,
то посмотрит идиотом на вас,
то заплачет в одиночестве злом.)
Зря, как розовеет заря,
он хотел бы над городом встать
и, забив в глазницы заряд,
молнии льняные метать.
Но, в нескромности себя упрекнув,
синий снег приблизит к лицу,
умиляется
и, пьяно икнув,
марширует, как солдат на плацу.
Идиот
Когда считает идиот,
он смысла цифр не понимает,
он просто голосу внимает
и как бы песенку поет. И густо смешано с толпою
существование тупое,
и жизнь сама себя винит,
когда он лоб раскровянит. Он красные заломит пальцы,
замрет
и пялится и пялится;
глазами быстрыми шнырнет
и, вынырнув, опять нырнет.
* * *
Как город крыльями шуршит
Как он ночует где придется
Как он на цыпочках крадется
И воздух бездны ворошит
Как он ночует где придется
Как он теряется в глуши
Как смотрит сказку для души
И в ней теряется и рвется
Как он на цыпочках крадется
Как трудно время шелушит
Как нежно тянется в кувшин
Далекой влагою колодца
И воздух бездны ворошит
И отворив свои воротца
Перестает уже бороться
И просто крыльями шуршит
* * *
Маленькие люди мыли ножки.
Бог трещал кузнечиками в травах.
В чай упала мошка, а в окрошке
призраки войны гражданской плавали. На суку висела телогрейка
и смотрела в дырки рукавов,
как бежит ветвей узкоколейка
до воздушных, тучных островов. Эта сказка — ей бы длиться вечно.
Маленькие люди засыпали
и уже вполне бесчеловечно
над лугами звезды высыпали.
|
