* * *

И позовут тебя,
да не пойдёшь,
радуясь своей
нетронутости
ни ножом, ни словом,
и дадут тебе имя
колючее и жёсткое,
и останется оно рядом
с другими ненадёжными
снами,
и будет
тебе наградой.

* * *

      Доброе утро, Доротея!
      Как дремалось, дорогая? Не привиделось ли Вам грохота урагана или взрывов ревности? Количество радости переходит в качество сна, не правда ли? Поэтому разрешите Вас обрадовать: Ваше утро уже готово и ждет Вас у реки.

* * *

      Я выпадаю из прошлого, как страница из книги, забываю твое имя: то ли «Прощай», то ли «Прости», выслушиваю советы о пользе свежего воздуха, заново учусь ходить и ищу твои следы на асфальте. Если на деревьях распустятся цветы и долго-долго будет звонить телефон, то это все еще будешь не ты, но если летом поднимется метель или в засушливой местности случится цунами, то это уже точно будешь ты.

* * *

Чем искать синее синего,
грознее белого,
лучше лечь
в тесные тёсаные постели,
слушая снежный ропот
отлетевшего «сегодня»,
взирая в немые неистовые
глаза «завтра»
и думая, что из двух зол
наверняка побеждают оба.

* * *

Ты возвращаешь мне жизнь
по каплям в мелкую посуду,
но она не моя.
Моя — окоемная, с разбитыми ногами,
а эта — с розовой каемкой,
в косую линейку
и с ослепительно синими глазами.
Небо наклоняется над нами,
пытаясь сказать правду.
Но у неправды длиннее ресницы
и очень молодое лицо.

* * *

«She» — пишешь на шершавой крыше,
тепло пахнущей недавним дождем.
Знаешь, как трудно считать года,
смотреть в чужое зеркало
и выбирать новый отсчет для плавания,
из которого возвращаются наощупь.