Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
Антологии
TOP 10
Стихи
Стихи
Стихи
Сокращенный вариант романа Л.Толстого «Война и мир»
Стихи
Стихи
Стихи
Стихи
Визуальные тексты
Стихи


Инициативы
Антологии
Журналы
Газеты
Премии
Русофония
Фестивали

Литературные проекты

Нестоличная литература

Поэзия и проза регионов России напечатать
  предыдущий автор  .  к содержанию  .  следующий автор  
Из романа «Начало после смерти»

Светлана Кузьмичева
* «Устройство этого романа, напоминающее о дадаистских практиках и ранних опытах Уильяма Берроуза, таково: на каждой из 120 страниц текста сначала следует фраза, заимствованная из первого источника, затем — из второго, и т.д. (Кузьмичева назвала этот метод «параллельным письмом»). Источников около тридцати, в диапазоне от Умберто Эко и Беккета до 5-го выпуска альманаха «Вавилон», от Венедикта Ерофеева до детективов Э.С.Гарднера; в исходных фразах меняются только имена (на имена героев романа — впрочем, большинство из них взяты из одного из источников) и местоимения. В результате, насколько можно судить, получился относительно связный текст с просматривающимся пародийно-детективным сюжетом (несколько детективов один за другим погибают, расследуя убийство главного героя, который в конце концов оказывается жив и здоров). Название романа, по словам Кузьмичевой, было выбрано ею из имеющейся у нее коллекции разнообразных названий, которую она всегда использует для озаглавливания своих работ.» — Информационный бюллетень «Литературная жизнь Москвы».

        60

        Она — блондинка Жуков в белом платье с блестками. Он — вдовец Айзенштадт, сорока семи лет. Предпочитает мальчиков, а если девочек, то в возрасте до двадцати лет, с худенькой попкой. И вдруг, за какие-то несколько часов опьянения, показал, что  способен сделать опрометчивый шаг, поддаться губительному увлечению, словно какой-нибудь слюнявый кретин. — Знаешь ли ты, почему женщины в Америке живут дольше, чем мужчины? Они спят по утрам. Я из принципа хочу прожить не меньше, чем американская женщина, — сказал вдовец Айзенштадт, сорока семи лет, снимая майку через ногу и трусы через голову. Прошла неделя с того дня, когда он был убит выстрелом из автомобиля. За это время полиция узнала не так уж много: носатая баба била корытом своего ребенка, а молодая, толстенькая мать терла хорошенькую девочку лицом о кирпичную стену, маленькая собачка, сломав свою тоненькую ножку, валялась на панели, а маленький мальчик ел из плевательницы какую-то гадость. Мне бы притвориться, что я его не заметил, отойти от окна как ни в чем не бывало, выйти через боковую дверь... Губы девушки были красными и соблазнительными, поэтому вдовец Айзенштадт, сорока семи лет, поцеловал их. А потом... Тошнит! Блевать от сучьей жизни, блевать на мифические законы и деревянные деньги, верни им их же гадость, мерзость и мертвечину, чистая грешница, летаргический ангел... Симптомы истерии исчезали один за другим, как по мановению руки. Мой смех снова покорился мне, я мог улыбаться, мог расхохотаться и смолкнуть, когда захочу. Любил я ее страстно, но больше все как-то по грустному. Бывало, прижму ее к себе, смотрю в ее глазенки таким сумашедше-проникновенным взглядом, а она плачет. Складка простыни натирает мне ягодицы, и потом не пора сойти вниз, обслужить клиентов. Когда ты прямо-таки лопаешься от важности, очень трудно идти спать. Время от времени я поднимал голову и читал таблички, чтобы проверить, в нужном ли направлении иду, и тогда мне становилось видно небо. Детектив Бойс очутился в непривычном для себя положении, и что-то оно ему не особенно нравилось. Помню, как он все озирался по сторонам, пока говорил, с видом человека, которому никак не взять в толк, зачем он здесь, но который все же смутно осознает, что совершил ужасную ошибку. Он ее по-прежнему нисколько не волновал как мужчина, но слегка заинтересовал после этого, даже, пожалуй, заинтриговал. Детектив лежал почти совсем голый, с закрытыми глазами, и дрожал. Он был привязан к столу крепкими ремнями, которые глубоко врезались в его вялое тело, обмякшее от безделия и дурных привычек. Какая мерзкая неопределенность. Он начал чувствовать, что очень проголодался. Есть много способов одолевать мучительное Ничто, и один из лучших — фотография. Волосы мои давно от головы отделились. Глаза лежат на стене. Ромашка, куриная слепота и щавель растут там, где и хочется мне увидеть. Возможно ли это? Всю свою жизнь наказывать людей, которые никогда не узнают, что были наказаны? Когда-то это был, должно быть, в самом деле довольно хороший велосипед. Снится он мне всегда с красным трезубцем бога морских пучин и китов, волосы его — зеленые водоросли морских полей, в которых запуталось досадное Солнцелуние. Белотелая женщина — живая флейта. Подуть слегка. Громче. Любая женщина — три дырки. Они сами хотят и деликатности особой не требуется. Оттого он всех и имеет.

        61

        Ладно, поехали дальше.
        Я работал над собой и через полгода совместной жизни был уже убежден в том, что нет ничего более сексуального и сладкого, чем причудливый облик моей жены в момент апофеоза соития. Добавлю, стало быть, лишь несколько следующих замечаний, из коих первое таково, что она была женщина чрезвычайно плоская, в смысле телосложения, разумеется, до такой степени, что я и нынешним вечером задаюсь вопросом, не была ли она скорее мужчиной или, по меньшей мере, гермафродитом. Да, конечно, я выпил, но не так уж много. С веткой в ушах, с парализованными ногами, я вошел в этот дом. Меня встретили оплеухою. И самое главное, им было неизвестно, откуда взялись крупные суммы на банковском счету. Не было такой вещи, перед которой я встал бы в тупик. Одна минута напряжения моего чудовищного ума, и самый сложный вопрос разрешался наипростейшим образом. Я позвоню в полицию, расскажу им, что тут у нас произошло. Мне надоело разглядывать фотографии нагих танцовщиц с острова Бали. Мне надоели четыре деревянные стены будки, где я сидел. Но больше всего мне надоело слушать телефонную болтовню между Пикассо и остальным миром. Призраки давно покинули комнату, солнечные шары взрываются в зеркалах, начинается кухонная какафония: свистящий чайник, перемалывающиеся кофейные зерна, звон чашек и ложек, жирное шипение яичницы с беконом. Только теперь мое одиночество и стало одиночеством в полном смысле слова, и я полюбил его еще сильнее. Я знал, что, в конце концов, ты окажешься под черными колготками мужчиной. По ночам я целовал твои одинокие, холодные ноги и нашептывал кошмары. Вначале стерлось воспоминание об ее глазах, потом об ее удлиненном теле. Дольше всего я старался сохранить воспоминание об ее улыбке, потом, три года назад, стерлось и оно. Женщины с обнаженными спинами и жемчужными ожерельями, которые как будто душили их, покачивали своими прелестными полочками. Я чувствовал, как мое сердце ворочается в груди, словно разъяренное животное. Воздух в гостиной был по-прежнему спертый. Инспектор Уорхол словно ничего этого не чувствовал. Его глаза будто бы все время говорили: пустое все это, пустое — как ни крути. Вслух же он ничего такого не произнес — вслух он то и дело повторял: "Поверь, для тебя это самое подходящее место!" У инспектора подозреваемые, если им и приходится давать показания, могут делать это в удобной обстановке у себя дома, а полицейские чины им подобострастно прислуживают, и тут же находится Пикассо, всегда готовый тактично одернуть Уорхола, если тот все-таки зарвется. Я анестезировал его ударом стула по голове. Скажите, вы не встретили случайно по дороге инспектора полиции? Меня должны арестовать. Беда в том, что он знал о ботанике куда больше меня. Иначе я мог бы задать ему по возвращении несколько каверзных вопросов. Я обратил глаза внутрь себя и увидел Уорхола без брюк. Лежит он в квадратном купе на кровати своей. И приходит к нему новая блондинка. И играют они. Я же сижу на двуногом стуле. Я ненавижу того, кто пытается продать мне любезную иллюзию страсти. Когда есть две почти одинаковых вещи, я теряюсь. В мужчинах много параллельных прямых из геометрии. Геометрию как царицу наук изобрели они же, разглядывая в зеркало свои параллельные линии тел.

        62

        Настоящий русский писатель? Нет, правда? Потрясающе! Всю жизнь мечтал познакомиться с русским писателем. Потому как все взаимосвязано, в долгом безумии тела, я это чувствую.
        Самолет вырулил на площадку и остановился. Из него потекли празднично радостные пассажиры, платья женщин разлетались на морском ветру. Одна дымящаяся головня упала рядом со мной — я плюнул на нее, я высморкался в нее — она вспыхнула и разлетелась в небе тысячью искр. Русский жил, действительно, на широкую ногу. Ему принадлежало два автомобиля — кадиллак-кабриолет и джип с приводом на обе оси. Машины были куплены недавно. Люди, встречая его на улице, шарахались в сторону, и он проходил сквозь толпу, как утюг. Но нельзя же сидеть сложа руки и смотреть, как какие-то люди безнаказанно взбираются по лестницам и ломятся в твой дом. Я тут же позвонила мужу и сказала, что приехала моя подруга по колледжу, и мы хотели поужинать вместе. У него нет возражений? Утренняя сигарета показалась тошнотворной. В легком похмельном страхе я боялась перейти через дорогу, шарахалась от прохожих, а несколько остановок в битком набитом троллейбусе показались вечными. Брюшко мое разлагается со страшной силой — кишит муравьями. Муравьи лезут и туда, где полагается быть губам, расползаются по лицу. Оно печально. Вот так переплет, лишь бы мне — внутри себя — не подкачать. Потому как к старому страданию, вы понимаете, к нему я вроде как привык, да, вроде как. Но к новому, пусть даже и в точности того же происхождения, я еще не успел приспособиться. Никаких воспоминаний: беспощадная, палящая любовь — ни тени, ни уголка, где укрыться, куда отступить. Три года, спрессованные воедино, составляли наше сегодня. Когда музыка смолкла, рядом со мной уселась красивая блондинка, вероятно норвежка. Казалось, ее груди готовы взлететь, а длинные мышцы стройных ног были на ощупь крепкими и горячими. Детектив Уорхол ответил, что, по его сведениям, Бах не только не кормится от журнала, но, наоборот, вкладывает в него свои личные средства. Благодаря той счастливой встрече на улице впоследствии мы стали видеться часто, и продолжалось это несколько месяцев. Просто удивительно, как меняет человека  обладание двумястами тысячами фунтов. На нем уже лежала легкая паутина успеха, самоуверенности и самодовольства. Двумя никелерованными пинцетами он аккуратно подцепил отрезанную руку, опустил ее на стеклянную тарелку и облил азотной кислотой. Что до меня, я любил растительность, просто любил. Я даже видел в ней иногда лишнее доказательство существования Бога. Уорхол давно понял, что фотограф не властен смотреть на мир собственными глазами — коварная камера везде и всюду навязывает ему свою волю. Снова я повернул глаза. То же темно-бурое клубится небо. Но уже крысы выползли из нор своих. Фотограф сказал достаточно и уже не представлял интереса для Уорхола. Он был спешно отослан не без великих обещаний. У меня было намерение рассказать обо всем этом, почти что желание, я радовался при мысли, что настанет момент, когда я смогу это сделать. Теперь у меня уже нет больше такого намерения, момент настал, а желание прошло. Есть романы покрытосеменные с косточками внутри себя и есть романы голосемянные с косточками наружу из тел. Хотя сплошное счастье наводит скуку. Так ты несчастлив?

        63

        Выпивка так объединяет людей, что невозможно понять, кто где. Но вместо того, чтобы удовлетворить это желание, я удовольствовался его рассмотрением, осмелюсь сказать, рассмотрением того, как мало-помалу оно съеживалось, пока окончательно не исчезло, как знаменитая шагреневая кожа. Только гораздо быстрее. Поднимая стакан виски, я заметил, что рука у меня уже не дрожит. Мне с каждым днем все хуже. И каждый, и все человечество с каждым днем все хуже. Мертвое тело, все еще лежащее в городском морге, красноречиво утверждало, что было действительно хуже. Память — это вообще явление странное. Как трудно бывает что-нибудь запомнить и как легко забыть! А то и так бывает: запомнишь одно, а вспомнишь совсем другое. Она была вся как на иголках и ни сидеть, ни разговаривать спокойно уже не могла. Детектив, который отправился на встречу с Блондинкой Жуковым с неизвестным мужчиной, не имел ни какого отношения к делу. Был выбран детектив, который только что завершил расследование ограбления и не привлекался к делу. Мы шли медленно, в суровом молчании. Я вспотел от внутреннего напряжения, точно тащил на буксире крейсер с пробоиной. Я собирался растянуть ожидание на несколько дней, чтобы до последней насладительной капельки испить чашу кануна. Да, мое продвижение заставляло меня все чаще и чаще останавливаться, это было единственное средство продвижения вперед, останавливаться. Ты обещала подарить мне свои картины 2 на 2, где много  нянек, русалок с волосатой грудью. Я готов биться об заклад, что любой убийца, дегенерат, алкоголик — лучше и возвышенней среднего человека. А человек неотрывно меня разглядывает — это начинает меня раздражать. Она была оскорблена до глубины души, и я ждал скандала, но тем не менее решил  не сдаваться. Она села мне на колени, и глаза ее принялись беззвучно плакать. Детектив Бойс, похоже, из таких, кто не боится, что его примут за  гомосексуалиста. А на самом деле как? Если бы я  вовремя его настиг, жизнь моя ни за что бы уже не пошла тем курсом, который она взяла. Мы с ним оба в каком-то смысле жертвы давления чужой индивидуальности, оба пользуемся благами в награду за качества, которых не имеем и никогда не будем иметь, оба не оправдали чьих-то расчетов. Не давайте ему меня бросать. Он меня сейчас прирежет. Вы даже не знаете, какая это гнусная старая гадина. Он прищелкнул языком о нёбо, в знак протеста. Я не стану обрисовывать наших поз, характерных — его для него, моей для меня. Он предложил мне сигару, которую я охотно принял и положил в карман, между авторучкой и автоматическим карандашом. Я спокойно сидел на перилах, провожая глазами красные и черные пароходики, и мне даже в голову не приходило думать, как бы это скадрировать для хорошей фотографии, просто меня, неподвижного во времени, уносило куда-то вместе со всем, что существовало вокруг. Замаскируемся под цветочки, и пчелки слетятся. Я тоже был пчелой и летел к цветку, но еще не знал. Я много думал о себе, то есть я часто окину себя взором, закрою глаза, забудусь, и опять все сначала. Не позволит ли она себя сфотографировать? Она самым естественным образом соглашается, расстегивает платье и, продолжая болтать, перегнувшись через балюстраду, с ничего не подозревающими друзьями на нижней террасе, подставляет мне свои ягодицы, дабы я смог сличить свой слепок с запечатленным во плоти оригиналом.

        64

        Его тонкие жемчужные нити спадают на девственную грудь. Но не стану распространяться об этом эпизоде, ничтожном, в общем и целом, по своей краткости, и столь бедном по своей субстанции. Тут же, едва она прижалась ко мне, я вспомнил другое молодое тело, которое обнимал утром, другой поцелуй. Она как утренний туман, обволокла меня — и заколыхалась, как утренний туман. Казалось, что все горожане, от шести до шестидесяти лет, только и ждали момента, чтобы чиркнуть спичкой, поджечь фитиль и смотреть, заткнув пальцами уши, что произойдет дальше. А кошки? Те просто души во мне не чаяли и каким-то образом сцепившись лапами друг с другом, бежали передо мной. Вот женишься — сам увидишь: половину времени ты будешь бегать и задергивать шторы, если ты, конечно, не хочешь, чтобы вся Америка любовалась тем, как твоя жена одевается и раздевается. Я овладел искусством уличной драки (которую не надо путать с боксом) еще до того, как у меня сменились молочные зубы. Теперь, к счастью для города, я следил за выполнением законов, используя  свои кулаки, превосходное зрение и револьвер 38 калибра. Я убил семерых человек, выполняя свой долг полицейского. Я ничего не мог поделать, это говорило вино. Вино, столь долго молчавшее в тесных дубовых бочках и наконец выпущенное на  свободу. Полагаю, что никакому другому покойнику не удалось бы так впечатлить собравшихся. И ведь до чего резв и живуч оказался мой разгульный мадридец, а ведь провалялся в склепе мертвецом все лето. Но мысли о самоубийстве не сильно владели мной, уж не помню почему, я полагал, что знаю, но вижу, что нет. У меня есть только мое тело, одинокий человек со своим одиноким телом не может удержать воспоминания, они проходят сквозь него. При этом она то раздевалась, то прекращала, умоляя меня поторопиться с моим собственным туалетом. Я заставил ее встать и подобрал платье. Она машинально оделась. Детектив Уорхол почему-то ощутил досаду. Но ведь мы еще не докатились до того, чтобы автоматически подозревать каждого холостого мужчину за сорок. Мой друг детектив Бойс имел обыкновение язвить по поводу моих "эйфорий". Была у него подлая манера напоминать мне в минуты особенно бурного веселья, что утро я снова встречу в депрессии. Мне для моего клуба нужна шикарная блондинка, бюст сорокового размера. Золотое сердце не слишком высокой пробы и ум наподобие счетной машины. Она бежала и смеялась. Ее длинные, пружинистые ноги взлетали над белесым песком, а тень танцевала рядом, рисуя ей четвертое измерение. Она гордилась своими манерами, своим знанием обхождения. И все говорили, что она очень щедра. И в этой путанице волос — черные глаза, ну такие глаза, что перед ними один-одинешенек в целом мире. Не глаза, а два коршуна, что камнем бросаются к добыче, два  прыжка в пустоту, две вспышки зеленой тины. Блондинка Жуков заметила нас и весело взмахнула рукой в знак приветствия. Мне никогда не приходилось видеть, чтобы она была удивлена или смущена чем бы то ни было. Поскольку она была спокойна, она знала, что все кончится — или возобновится вновь, не важно, и не важно, каким манером, мне нужно лишь ждать. Она привлекательна для мужчин разнообразного возраста и пола. Они ходят за ней по пятам, но все больше молчат в сторонку.

        65

        Внизу, по серой декабрьской воде, плывет мусор: использованные презервативы, чей-то ботинок, различные пакеты из-под попкорна.
        Сейчас я хотел бы поговорить о том, что мне осталось сделать: вроде как попрощаться, умереть. Этим и объясняется, отчего я неразговорчив, тем, что я с трудом понимал не только то, что мне говорили другие, что я им говорил. Я ведь тоже был не ангел. Просыпаюсь: змея лежит рядом и обнимает. И спрашивает: А ты бы не удивился, если бы взамен меня кто-нибудь другой? Увы, Милая И. В этот момент не была на лопатках, хотя такая мысль приходила мне в голову. Оба мои предшественника — Айзенштадт и Марио — предупредили меня, что Милая И. — женщина, скрывающая под неказистым платьем взрывную мощь атомной бомбы. Она не жила, а трепетала, и, если я смотрел на нее, она начинала икать. Мы долго жили с ней вместе, но потом она, кажется, куда-то исчезла, точно не помню. С тем все и разошлись по своим спальням, оставив для общего спокойствия свет в нижнем холле. Но судьба распорядилась так, что она постоянно оказывалась в безвыходном положении. Мой муж — обыкновенный педераст. Пе-де-раст! Самой высокой марки. Смрадный, но ужасно милый грешник. Мне кажется, он меня уже заразил СПИДом. Но все равно я  люблю безумно голубую сволочь. Он вознамерился захватить власть и начал, действуя тайно, непредсказуемо и непоследовательно, с показной покорностью. Могу перечислить дни, когда воздух, в котором, кажется, содержится кислород, отказывался в меня входить, а войдя, быть исторгнутым, я мог бы их пересчитать. Он должен понимать: помочь  мы ничем  друг другу не можем. Я был в невероятном возбуждении, а непривычная тьма придавала всей ситуации новый, како-то романтический оттенок. Я машинально смотрел, как красное побеждает синее. Детектив Уорхол не ответил. Когда я снова вышел, он поднес кофе ко рту и стал отхлебывать, устремив мрачный взгляд на противоположную стену, где висела выполненная Бэконом акварель. С той минуты я узнал, что значит находиться в изоляции: каждый предмет, каждое живое существо и каждое мертвое существо влачат свое независимое существование. Неужели он воображает, дурень, что они этого не понимают, что такая пустая мысль не приходила им в голову? Не иначе как он что-то узнал о смерти блондинки, подумалось Уорхолу, не просто же так он ухмыляется от удовольствия, что они остались с носом, а ему привалила удача. Поравнявшись с велосипедистом, Уорхол дружески помахал ему рукой, потом стремительно съехал по склону. У меня был гость, совершенно некстати, сказал я, я не смог от него вовремя отделаться. В скверике не было никого — одна единственная парочка и, разумеется, голуби. Может, оного из этих голубей я вижу и сейчас. И следят они глазами, из ночи и жести составленными. Уорхол пил уже третий мартини с джином (виски надо пить вечером, утверждал он, потому что это успокаивает и навевает задумчивость, а мартини с джином — в конце дня — возбуждает и подкрепляет). И я даже развлекался тем, что изредка позволял зарождаться в себе, чтобы вернее от них избавиться, инфантильным надеждам. Во мне подозревают ранний разум и мощное развитие абстрактной души. Не жестоко ли это. Люди привяжутся друг к другу, завлекут, заманят друг друга. А потом разрыв. Смерть. Крах. Обухом по башке. Ко всем чертям чтоб твоего духу. Жизнь человека.


  предыдущий автор  .  к содержанию  .  следующий автор  

Об антологии

Все знают, что Россия не состоит только из Москвы и Петербурга и что русская культура создается не в одних столицах. Но откройте любой общероссийский (а значит — столичный) литературный журнал — и увидите, что российская провинция представлена в нем, что называется, «по остаточному принципу». Эта книга — первая попытка систематически представить литературу (поэзию, короткую прозу, визуальную поэзию) российских регионов — и не мертвую, какою полнятся местные Союзы писателей, а живую, питающуюся от корней Серебряного века и великой русской неподцензурной литературы 1950-80-х, ведущую живой диалог с Москвой и Петербургом, с другими национальными литературами со всего мира. Словом — литературу нестоличную, но отнюдь не провинциальную.

В книгу вошли тексты 163 авторов из 50 городов, от Калининграда до Владивостока. Для любителей современной литературы она станет небезынтересным чтением, а для специалистов — благодатным материалом для раздумий: отчего так неравномерно развивается культура регионов России, что позволяет одному городу занять ощутимое место на литературной карте страны, тогда как соседний не попадает на эту карту вовсе, как формируются местные литературные школы и отчего они есть не везде, где много интересных авторов...

Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service