Автомат Сережа открыл дверь очень тихо, разулся и, не включив свет в прихожей, возник в дверном проеме на кухню. Вся семья сидела там. Папа, мама и сестра. Папа ругался с диктором новостей из телевизора, а мама и сестра обсуждали только что закончившийся выпуск телесериала.
Сережа немного постоял в дверном проеме и, улыбнувшись, промурлыкал:
— А что я сегодня купил!
Папа, мама и сестра обернулись на голос и замолчали.
— И что же ты купил? — также улыбнувшись, но настороженно, спросила мама.
— А вот что! — воскликнул Сережа и распахнул полы плаща. На его груди висел автомат.
Папа открыл рот от изумления, мама тихо зашептала про бога, а сестренка Света вскочила и восхищенно захлопала в ладоши:
— Ура! Автомат!
— Точно! — подтвердил Сережа. — Автомат АКС, 2 магазина по сорок пять патронов в каждом и штык-нож в комплекте!
— Что же это? Зачем же это? Денег-то, наверно, сколько! — сокрушенно цокала языком мать.
— Не волнуйся, мама! — отвечал Сергей. — Не так уж и дорого.
— Мы же хотели в воскресенье ехать на толчок тебе дубленку покупать!
— Ничего, мама! — ответил сын. — Дубленка подождет! До зимы еще два месяца.
— Автомат, глядишь, раньше пригодится! — заметила сестренка.
— Правильно! — кивнул Сережа. — Ну, а ты что молчишь, батя?
Отец закрыл рот, отвел взгляд в сторону и пожал плечами:
— Ты у нас уже большой... Сам знаешь, что делаешь... Только я тебе так скажу: сам купил — сам и следи! А то опять все на мать повесишь! Вон, в прошлом году газовый пистолет купили, ты два месяца с ним возился, а потом — все! Только матери новая забота — по выходным пыль вытирать и маслом смазывать!
— Так то пистолет, папа! — возразил Сережа. — Как ты не понимаешь?
— А меня научишь? Ну научи меня, Сереженька! — повисла у него на плече сестра.
— Научу, научу! — обещал Сергей, снимая с шеи автомат и кладя его на стол. — Всех научу! Надо всем уметь. А то вдруг меня дома не будет! И тебя, мать, научу! Да, мам?
Мать покачала головой и снова цыкнула.
— Но от него дыма-то, наверно? И шумный небось!
— Ничего! — успокоил ее Сергей. — С премии куплю глушитель — и все будет тихо и мирно! Ну все! Теперь есть давайте!
Сергей разделся, вымыл руки и, сев за стол, начал кушать. Папа, мама и Света сидели вокруг и с любовью смотрели на него.
В ресторане Нубик сидел в ресторане и изучал эйфоригенные свойства коньяка. Он отмечал развод. Настроение у него было благодушным. Когда пьешь в компании, обычно торопишься и эту стадию пролетаешь, не вкусив от нее. Между тем она — чуть ли не самая лучшая. Так думал Нубик, припивая коньяк из большого фужера. Он был в одиночестве, впервые за долгое время, в одиночестве в ресторане.
Звучала спокойная музыка. В зале был полумрак. Нубик покачивал головой в такт музыке и улыбался собственным мыслям. «Вот она — свобода!» — думал он.
За соседний, бывший пустым, столик сел мужчина где-то его лет. Он с непроницаемым лицом разложил перед собой бумажник, сумку-визитку, ключи, видимо, от машины, еще какую-то мелочь и смотрел на них, не отрываясь, пока ему не принесли заказ. Заказ был прост — бутылка водки и яблоко. Незнакомец распечатал бутылку, налил в бокал грамм сто пятьдесят, выпил и откусил яблоко. Жуя, он продолжал смотреть на свои вещи. Проглотив разжеванное, мужчина еще раз налил себе водки, выпил и снова откусил.
— Во дает! — подумал Нубик. — Серьезный парень! — Свое благостное настроение ему захотелось разделить с незнакомцем. Взяв в руки фужер и сигареты, он поднялся и подошел к мужчине.
— Прикурить не найдется? — спросил Нубик. Незнакомец, не подняв головы, протянул ему зажигалку. Нубик прикурил и потом спросил:
— А не возражаешь, если я подсяду?
Незнакомец пожал плечами. Нубик сел и сказал:
— А я развод отмечаю!
— Это хорошо! — глухим голосом отозвался незнакомец.
— А ты в честь чего выпиваешь? — спросил Нубик.
— Я человека сбил сегодня. Насмерть, — все тем же глухим голосом ответил мужчина.
Нубик присвистнул:
— Вот это да!
— Он сам виноват, — продолжал незнакомец. — Переходил в плейере на красный свет.
Нубик понимающе покачал головой.
— Да-а-а! — протянул он. — Тогда конечно!
Они помолчали.
— Слушай! — снова заговорил Нубик. — Ты извини, но все же — а что ты сейчас чувствуешь?
Незнакомец налил себе новую порцию водки и, чуть поморщившись, залпом ее выпил.
— Ничего, — сказал потом он и откусил от яблока.
— Как же так? — спросил Нубик. — Человека, насмерть и — ничего? Зачем же тогда ты пьешь?
— Просто это уже второй! — ответил незнакомец и снова налил себе водки.
Прочие опасности Однажды мы с Юкагировым возвращались домой с Павловки. Юкагиров — это мой друг. Павловка — это местный курорт. Был август. Шли дожди. Отпуск, и так проходивший совершенно бездарно, заканчивался. Надо было срочно что-то предпринимать. Поэтому, улучив первый более-менее сухой день, мы погрузились в автомобиль и рванули на Павловку. С нами были еще две девушки, имена которых вам ни о чем не скажут.
Машину мы оставляли на «дикой» стоянке под присмотром знакомых рыбаков. А сами, переправившись на резиновой лодке на тот берег, дней пять пожили в палатке в совершенно глухом месте. Очень за это время промокнув и изголодав (девушки ели больше, чем мы прогнозировали), компания наша наконец-то тронулась в обратный путь.
И тут возникло затруднение. Дождь, не прекращавшийся все эти дни, превратил скошенный к реке берег в подобие катка. А нам предстояло по нему проехать. Пока уклон был относительно невелик, мы еще потихоньку могли двигаться. Но через пару километров дальнейшее движение стало опасным. Нас могло снести в воду. Никаких буксиров поблизости не было, вытолкать машину вручную сил у нас не доставало, и мы с Юкагировым стали думать, как быть. Девочки наши, голодные и злые, дремали на заднем сиденье, а мы занимали свои места в первом ряду. Отсюда мы обреченно рассматривали импровизированную сцену, покрытую мокрой травой.
Юкагиров нарушил молчание первым. Все же он был водителем этой машины.
— Дядька! — сказал Юкагиров. — Лопаты нет — вот что плохо! С лопатой и парой досок мы бы доковыляли до трассы как-нибудь...
— И к рыбакам не вернешься! — заговорил я.
— Да! — подтвердил Юкагиров. — Сейчас начнем разворачиваться — можем перевернуться. А пешком два кэмэ по грязи топать неохота!
— Слушай, Юкагиров! — сказал я после некоторой паузы. — Смотри-ка, вон в лесу крыша торчит. Наверное, заимка какая-то. Давай сходим, одолжим лопату. И досок попросим!
— Давай! — согласился Юкагиров.
Велев девчонкам никуда не уходить и ждать, мы двинулись в путь. Миновав открытое место, мы вошли в лес и метров через двести вышли на усадьбу. Она представляла собой большой двор, огороженный металической оградой. Во дворе стоял огромный трехэтажный дом. Было также несколько хозяйственных строений. В центре двора располагалась беседка. В ней за столом сидело двое здоровых короткостриженых мужиков. Они ели арбуз и выплевывали семечки в металлический таз. В углу двора был виден черный джип. У крыльца на привязи паслась большая собака. Увидев нас, она заскулила, как глухонемая баба.
— Чо, пацаны, потерялись? — нейтральным голосом спросил один из мужиков.
— Здравствуйте! — сказал я. Юкагиров кивнул в такт моему прветствию. — Нам бы лопату. Минут на двадцать.
— Если можно! — прибавил Юкагиров.
Мужики продолжали кушать арбуз, выплевывая семечки в таз. Семечки с силой ударялись об край тазика и вызывали к жизни мелодический звон.
— А зачем вам лопата? — все таким же нейтральным голосом спросил тот же мужик. — Бросайте в реку! Никто не найдет! — И семечки продолжили вылетать из его рта.
«Зачем машину выбрасывать в реку?» — не понял я и хотел было прояснить ответ. Но тут Юкагиров дернул меня за рукав, и что-то внутри заставило меня заткнуться.
— Извините! — только и сказал я.
Мы развернулись и быстро пошли назад.
Дойдя до машины, разбудили девчонок, посадили одну из них за руль, показали, что и как надо нажимать. Потом машина медленно поехала, а мы с Юкагировым придерживали ее со стороны реки. Действуя таким макаром, через двадцать минут мы выбрались на трассу. Там Юкагиров разрешил сесть за руль своей машины мне. Раньше к управлению он меня и близко не подпускал. Конечно, как водитель я ему не ровня. Опыта и знаний у меня пока маловато. Например, я не понимаю, зачем нужны некоторые дорожные знаки. Я до сих пор не знаю, скажем, в каких местах применяется знак «Прочие опасности».
Пожалуй, я был только в одном месте, где его можно было бы поставить. Но и там я вряд ли окажусь когда-нибудь еще раз в этой жизни.
Обряд вызывания В купе одного из вагонов фирменного поезда «NN-Москва» сидели трое. За окном стояла душная июльская ночь. Поезд рвался вперед со всей возможной скоростью, словно пытаясь обогнать полную яркую луну.
Двое вели разговор. Третий молча их слушал.
— В принципе, я согласен, — говорил один, долговязый длиноволосый парень лет двадцати шести. — Законы Мэрфи, или законы подлости, как вы их называете, наверное, существуют. Хотя это все на грани самовнушения. Но допустим, они, эти законы, есть. Тот же закон падающего бутерброда. Возможно, он существует, я не проверял. Но единственное, чего я не принимаю, — это то, что свободной человеческой воли нет. Я не принимаю того, что все уже предопределено.
— Вы просто еще молодой человек, — возразил сидевший напротив него пожилой мужчина. — У вас есть иллюзии, свойственные вашему возрасту. Вам все еще кажется, что вы все можете, что все в ваших руках. Вас, извините, просто еще ни разу по-настоящему не били по морде. Только не обижайтесь, я образно выражаюсь!
Молодой человек, усмехнувшись, махнул рукой.
— В действительности все уже предопределено! — завершил свою мысль пожилой. — Все, абсолютно. Все уже известно. Просто нам кажется, что мы свободны. На самом деле мы всегда пребываем в определенных рамках, за которые нам не выйти, понимаете?
— Ну, это все голословно! Вы представьте какой-нибудь пример из жизни! — предложил молодой.
— Так, сразу, я могу и не вспомнить, — пожал плечами его оппонент, — хотя, впрочем, пожалуйста!
Пожилой поднял глаза к потолку и задумался.
— Конечно, я так сразу не вспомню, я же не готовился к этому разговору, — сказал он немного погодя.
— Ага, вот видите! — воскликнул молодой. — Говорить-то вы можете, а доказать — нет!
— Да зачем доказывать! — всплеснул руками пожилой. — Я же говорю — вы еще молодой!
— Ваше поколение всегда так говорит! — отмахнулся молодой.
— А впрочем, вот вам! — вспомнил пожилой. — И, кстати, всему вашему поколению заодно, потому что речь пойдет о моем зяте.
Так вот, у меня, как вы поняли, есть зять. Мы все тут люди друг другу незнакомые и вряд ли встретимся когда-нибудь еще. Поэтому скажу прямо — я своего зятя не люблю. Он такой, знаете, настоящий современный молодой и наглый пижон.
Короче говоря, зимой он купил машину. Пригнал из-за границы иномарку. Так вот, существует старая, как мир, традиция. Покупки надо обмывать. Поймите правильно, я говорю не с точки зрения повода для выпивки. Но покупки надо вспрыскивать. Это общепринято. Иначе они в толк не идут. А этот, извините меня, жадный молодой нахал делать так не захотел. Принципиально. Нет, сказал, и все. Не буду, мол, тратить деньги, и шабаш.
Ему, между прочим, об этом все говорили. Что обмыть необходимо. И я, и моя дочь, и его друзья. Но он этого так и не сделал. И что же вы думаете? На третий день эксплуатации своего злосчастного автомобиля зять мой в безобиднейшей ситуации врезается в столб. Он, слава богу, остается жив и даже не ранен, но машина его отправляется после этой аварии на свалку. Все. Как говорится, конец цитаты. Как вам после этого? Есть законы подлости или нет?
Молодой хмыкнул:
— Это называется — вы накаркали! — пояснил он. — Это разные вещи. Кроме того, тут вы человек предвзятый. Дело касается человека, вам лично неприятного. И потом, если он такой, как вы говорите, наглый — он рано или поздно все равно во что-нибудь бы врезался. Просто это случилось немедленно, вот и все! А доказательством существования закона подлости этот факт служить не может!
— Знаете что, — тихим голосом произнес третий человек, мужчина в очках лет сорока. — Ваш спор какой-то однобокий. Послушайте лучше, что я вам расскажу. — Парень и пожилой, видимо уставшие от собственной говорильни, охотно повернулись к своему попутчику и подперли головы кулаками. Человек в очках отпил остывший чай и заговорил.
— Примерно год назад я потерял работу. Я не буду объяснять, почему так произошло, потому что это не имеет отношения к делу. В общем, я потерял работу, накоплений у меня никаких не было, а была только своя старая машина, голова и руки с ногами. Где-то с месяц я раздумывал, что делать. Потом взял газеты и стал изучать рынок труда.
Среди всего прочего мое внимание привлекло одно объявление. Некая западная химическая компания приглашала на работу людей на должность мерчендайзера. И перечислялись требования и условия работы. Я навел справки, что мерчендайзер по-простому означает разъездной торговый агент, коммивояжер. Мне это подходило, требованиям я вроде как соответствовал, поэтому не стал мяться и отправил в московский офис компании свою характеристику. И, прямо скажем, про это забыл.
Вспомнил я про это только два месяца назад, когда получил из Москвы письмо. В нем было написано, что моя характеристика их сразу заинтересовала, но в тот момент планы компании изменились и вопрос о мерчендайзере поднимается снова только сейчас. И предлагали, если я не раздумал, работу на фирме. Я позвонил по указанному в письме телефону и высказал свое согласие.
Где-то дней через десять в городе меня разыскал человек из фирмы, русский, типичный лощеный москвич, представившийся менеджером. Он мне объяснил, что работа моя будет в первое время заключаться в выполнении разовых поручений. Если я с ними справлюсь — меня возьмут в штат. После этого мы занялись разными формальностями — подписали трудовое соглашение, заполнили анкеты и прочее. А потом москвич сказал, чтобы я ждал сообщений, и уехал.
Через неделю мне позвонили из Москвы. Девушка, видимо, секретарша, сказала, что через два дня в таком-то вагоне поезда «Москва- NN» проводник должен привезти пакет, который затем надо будет доставить по указанному на пакете адресу.
Все так и было. Я подъехал к моменту прибытия поезда, встретил проводника и забрал пакет. Поезд этот, как вы, может быть, знаете, приходит вечером, в девять часов. Поэтому по адресу пакет я доставил только на другой день. Адресатом оказалась какая-то коммерческая контора, сидевшая в административном корпусе одного из наших нефтяных заводов. Я отвез пакет и отдал его в руки Сергея, как было надписано на пакете. Сергей сказал мне спасибо и пожелал дальнейших успехов. В тот же день я доложил в Москву о выполнении задания.
Наверное, тоже где-то через неделю раздался следующий звонок. Тот же женский голос сообщил, что опять-таки через два дня, на московском поезде номер таком-то, в таком-то вагоне, проводник должен привезти ящик весом в пятнадцать килограммов. В этом ящике, сказала девушка, находятся рекламные материалы. Их нужно доставить по тому же адресу.
Вот тут-то, как говорится, все и начинается. Во-первых, в тот день, когда должен был прийти этот поезд, у меня сломалась машина. Надо сказать, что, несмотря на ее изрядный возраст, бегает она будь здоров. Я вообще человек очень аккуратный, а во всем, что касается техники, то просто педант. Техника — моя слабость с детства. Так вот, машина моя среди полного благополучия внезапно ломается. Летит коробка передач, и летит неожиданно. Исправить это дело до подхода поезда у меня никак не получается, и я вынужден ехать за ящиком на трамвае. Выхожу на остановку за час до прибытия поезда. Ехать надо остановок шесть, не больше.
Я не знаю, как это называется. Может, это карма, может, закон подлости, может, еще какая-нибудь лажа, не знаю. Но, видимо, есть какие-то знаки, предупреждения там, или как это назвать еще. То есть, выходит, это не совсем законы подлости, а как раз наоборот. Но, однако, вернемся к моей истории.
Короче, я вышел на остановку, как я уже вам сказал, за час до прибытия поезда. И вот я стою на остановке. Десять минут. Пятнадцать. Двадцать пять. Тридцать. Представляете? Я знаю, что вы скажете. Что так всегда бывает. Что когда они не нужны — они косяками ходят, а когда приспичит — никогда не дождешься. Это все понятно. Но что же было делать? Такси в том месте, где я стоял, не ходят, другого транспорта нет. Времени остается все меньше. Я уже сорок минут стою. Нервничаю, понятное дело.
И тут мне в голову приходит одна идея. Точнее, я вспоминаю, что один мой знакомый всегда так делает.
Я подхожу к ближайшему ларьку, покупаю самые дорогие сигареты, вообще самые дорогие из всех, что есть, возвращаюсь на остановку и закуриваю. Смысл заключается в том, что закон подлости не должен мне дать ее докурить. И так и выходит, вы понимаете? Буквально в тот же момент, когда я сделал первую затяжку, — появился этот чертов трамвай.
Этот приемчик мой знакомый называет «обряд вызывания». Это действительно какое-то шаманство. Я не помню ни одного раза, когда бы этот обряд, во всяком случае при мне, не сработал бы.
Я бросил сигарету, вскочил в трамвай, доехал до вокзала и бегом бросился на платформу. К прибытию я, понятное дело, уже опоздал, но поезда не сразу же загоняют в тупик, верно? Выбегаю на платформу, там пустынно, приехавших и встречающих уже нет, я бегу вдоль состава и нахожу, наконец, тот самый вагон. Вхожу в него и тут же лоб в лоб сталкиваюсь с проводниками. — Здравствуйте, говорю, я чуток опоздал, а где тут ящик из Москвы? — Те пожимают плечами, нет, говорят никакого ящика. Я говорю, ну как же — поезд московский? Московский, отвечают. Вагон такой-то? Все правильно, говорят. Но ящика никакого нет. Были, говорят, два свертка с косметикой, связка журналов, это все забрали. А ящика, тем более на пятнадцать кило, не было точно.
Что делать? Глаза у проводников честные, ну и потом я не вижу, какой им смысл врать. Я на всякий случай записал их имена, узнал дату их следующего рейса и потом, так уже, для очистки совести прошел по всем вагонам. Никакого ящика я в этом поезде не нашел.
Я решил, что какая-то ошибка была в полученном мною сообщении. Скорее всего, перепутали дату прибытия, подумал я. На другой день, прямо с самого утра я сел звонить в Москву. Дозвонился до той самой девушки и рассказал про сложившуюся ситуацию. Попросил уточнений по поводу даты прибытия груза. Она сказала подождать и включила электронную телефонную музыку, ну, вы понимаете, про что я говорю.
Музыка играла достаточно долго. А потом трубку взял мужик, тот самый, что приезжал для моего приема на работу. Он снова продиктовал все данные — номер поезда, вагона и дату прибытия. Все точно.
Я сижу, слушаю его, смотрю на свои записи и тут только вижу, что номер-то у меня получается другой, не фирменного поезда, не того, на котором привозили пакет. Вышло, что второй поезд — это действительно другой, проходящий. Просто в нем есть прицепной вагон, следующий до нашего города. И прибывает он на вокзал через двадцать минут после фирменного. Все это я выяснил уже после, по справочной.
— Какой же я балбес! — подумал я. — Как это все неаккуратно с моей стороны! Надо же было внимательно смотреть на записи!
Я, конечно, попереживал. Дело, разумеется, было в том, что я сильно в тот день перенервничал. Во-первых, из-за машины, а во-вторых, из-за этого чертова трамвая. Если бы я был не так взвинчен, я бы, конечно, во всем разобрался прямо там, на вокзале.
Отдав дань эмоциям, я отодвинул их в сторону и снова поехал на станцию. С момента прибытия поезда прошло уже часов пятнадцать. Спросил, где находится депо проводников, мне показали. Здание это расположено на вокзальных задворках, в самой что ни на есть глухомани. Я зашел в комнату, типа диспетчерской. Там сидели две тетки в железнодорожной форме и пили чай. Я объяснил им ситуацию и попросил подсказать, где сейчас можно найти этот вагон или проводников с него. Тетки сказали, что проводники ушли домой час назад, адресов они их не знают, а сам вагон сейчас в отстойнике, на уборке. Найти его можно примерно там-то.
Я пошел искать этот вагон. Скажу вам — это было непросто. На нашем вокзале, в тупиках вагонов стоит огромное количество. Найти нужный у меня получилось не сразу. Я плутал по путям не меньше получаса, спрашивал, где он может быть, у каждого встречного, но в конце концов я этот вагон нашел. В нем мыла полы старушка в синем халате. Я ей все объяснил, что, мол, ждал груз, что опоздал и так далее, и что хочу осмотреть вагон сейчас. Она сказала, что проводники с этого вагона — мужчина и женщина — действительно привезли с собой какой-то ящик, что их никто не встретил, а потом бригадир поезда им за это еще и вставил по первое число. Потому что возить легально таким образом ничего нельзя, не положено. И что Клавдия, проводница, вся проревелась, бедная, и прокляла все на свете, а потом они, уже сегодня, на своем горбу потащили этот растреклятый ящик, а куда — она не знает. — Зачем же вы так делаете? — спросила старушка гневно в заключение и вернулась к мытью полов.
С одной стороны, конечно, я был раздосадован. Ящик и на этот раз ушел у меня, можно сказать, из-под носа. Мы с ним разминулись примерно на час. С другой стороны — я обнаружил хотя бы какие-то следы.
Я, усталый, вернулся обратно в депо проводников. Две тетки уже давно допили чай и исчезли. Там, в диспетчерской, уже сидел какой-то другой парень. Я ему еще раз обо всем рассказал, он выслушал меня миролюбиво, можно сказать, с улыбкой. Закончив свой рассказ, я спросил, когда эта бригада поедет в обратный рейс.
— Через два дня, — ответил парень. — Во столько-то.
— Слушайте, — сказал я потом, — а вы могли бы мне подсказать адреса этих двоих — Клавдии и второго. Я бы в накладе не остался.
— Во-первых — не положено, — улыбаясь, ответил парень, — во-вторых, не знаю. Второй этот, Роберт, живет, кажется, в Сквозняковке, в частном доме, но где точно — я не в курсе.
— Но, может быть, у вас тут есть какие-нибудь друзья его, короче, те, кто знает, — говорю я.
— Есть у него тут кореш, Федор, грузчик с товарного отделения, можете его поискать, — сказал парень. Вообще он мне здорово помог, просто по-человечески. Я его поблагодарил и пошел в товарное отделение.
Там грузчика Федора я не застал. Какой-то дед, дежурный, пояснил, что Федор уже отработал и ушел. Меня в ту минуту как будто бы понесло. Я даже испытал своего рода вдохновение.
— Слушай, дед, — взмолился я, — скажи, где он живет! Вот так нужно! — провел я ладонью по горлу. Не знал я тогда, что произвожу вещий знак. Дед даже не стал меня спрашивать, зачем мне Федор, почему и так далее. Он мне сразу назвал адрес. Дом Федора тоже оказался в Сквозняковке. «Может быть, и проводника Роберта я там найду?» — подумал я.
С вокзала я поехал в эту самую Сквозняковку. Это забытое господом богом место на окраине города. Если вы там никогда не бывали — я вам расскажу. Вместо центральной улицы там своего рода Садовое кольцо, такой заасфальтированный бублик, вокруг и внутри которого располагаются частные одно- и двухэтажные дома. От этого кольца лучами расходятся улочки и переулки. Некоторые из них сквозные, некоторые — слепые и заканчиваются забором. Улочки в большинстве безлюдные, зато в них полно собак, в том числе злых. В общем, место не очень гостеприимное.
Проблуждал я по Сквозняковке порядочно и в конце концов набрел-таки на дом этого Федора. Дом был одно название — так, покосившаяся, некрашенная, ушедшая в землю халупа.
Я сначала постучал в калитку, покричал, мне никто не ответил. Потом вошел во двор, собаки там не было, подошел к крыльцу. Дверь в дом оказалась открытой. Я еще раз крикнул «Хозяева!», и опять мне никто не ответил. Тогда я вошел внутрь. И вы знаете, там, прямо в сенях, на полу восседал человек. Сначала я не понял, что он там делает. «Эй, хозяин!» — еще раз позвал я его. Он сидел, расставив ноги в стороны, как при выполнении гимнастических упражнений, голова его свешивалась на грудь. «Пьяный, что ли?» — подумал я и, подойдя ближе, коснулся его рукой. И тут только я разглядел веревку, которая тянулась от его шеи к спинке близстоящей кровати. Короче говоря, этот Федор или кто это был — удавился. Или, может быть, его удавили, не знаю.
Не помню, сколько я там пробыл, но, видимо, недолго. Потом вышел на улицу и быстро пошел прочь. Поисками на сегодня я был уже сыт по горло. Странно, но какого-то шока я не испытывал. Мертвецов мне и раньше приходилось видеть, так что, наверное, поэтому чувствовал я себя, в общем, нормально.
Придя домой, я решил, что больше в Москву пока звонить не стану, а через два дня буду ловить проводников, Роберта и Клавдию, на вокзале, перед следующим рейсом.
За эти два дня у меня, конечно, мелькали суеверные мысли. Но я не склонен к таким вещам. «Все это — всего лишь роковое стечение обстоятельств и ничего более! Ну, повесился человек, — думал я, — так мало ли нынче самоубийц! Мое дело тут явно ни при чем!»
Через два дня я был на вокзале. Поезд до Москвы уже стоял под парами. Вагон от нашего города там был один-единственный, поэтому я нашел его безо всякого труда. Он был последний в составе. На перроне, у входа в вагон стоял мужик, в фуражке, чернявый, худой, и курил.
— Вы Роберт? — спросил я у него.
— Ну! — глянув на меня, ответил он.
— Вы ехали такого-то числа из Москвы?
— Допустим! — отвечает он.
— С вами должны были прислать ящик. Пятнадцать килограмм. Для меня, но я тогда опоздал. Где он?
Роберт усмехнулся, показав золотую коронку.
— Не было никакого ящика! — ответил он. — Ты чо, мужик?
Я, честно говоря, ожидал чего-то подобного, потому был немного на взводе и сказал:
— Слушай, ты! Сейчас ты едешь в Москву. Там тебя встретят люди, которые тебе этот ящик давали. Они тебя порвут, понял? — Роберт показался смущенным. Он пожал плечами и, тыча себя ладонями в грудь, заговорил:
— Да ты чо, мужик! Да не было никакого ящика! Во те крест! А если что не так — так спроси у Клавы! Может, она чо везла — так я не знаю! Не видел!
— Где Клава? — спросил я тогда.
— А я знаю? — воскликнул Роберт. — Не знаю я! Должна была сегодня ехать, но не явилась! Из-за этого сейчас сыр-бор! Никто не знает, где она и что! Понял? И я не знаю, где она, и все!
Мне показалась, что этот Роберт говорил правду, хотя дело из-за его возможной правды становилось каким-то безумным. Был ящик, был поезд, была фирма. И не было никаких концов.
— Когда ты возвращаешься? — спросил я.
— Через четыре дня! — ответил Роберт. — Мужик, но я правда ничего не знаю! Мамой клянусь! И не надо там, в Москве на меня никого спускать, ладно? Прошу тебя, а?
Поезд уже начинал отваливать от перрона, и Роберт поднялся на подножку.
— Смотри, если что — я тебя из-под земли достану! — обещал я ему, идя рядом с поездом.
А потом я спросил. На прощание.
— А что случилось с твоим Федором?
Тут лицо этого Роберта как будто бы вытянулось. И все из-за того, что он открыл рот, а глаза его наполнились ужасом. Следующими двумя движениями Роберт сначала быстро прикрыл свою пасть ладонью и затем мгновенно шмыгнул внутрь вагона. А поезд, набирая обороты, пошел вперед.
Что-то тут было не то. Мне все это начинало казаться какой-то дурацкой фантастикой. Действительно, вырисовывалась цепь странных, частью глупых, частью почти смешных и частью вполне трагических событий. Направляясь с вокзала в город, я размышлял. «Воруют ли проводники те посылки, которые перевозят? — думал я. — Если нет — то, может, на этот раз все произошло случайно? Может, они ее потеряли и не смеют в этом признаться? А может быть, в пути она как-то случайно вскрылась, и в ней оказалось что-то такое, что заставило их пойти на воровство? Что же тогда могло быть в этой посылке? Если реклама химической продукции — то на кой черт она могла пригодиться посторонним? И главное — что за недоразумения происходят вокруг всего этого? Куда, например, делась теперь пресловутая, оставшаяся неизвестной Клавдия?»
Я решил дать себе небольшой тайм-аут и сел в парке на скамеечке с бутылкой пива. «Что же происходит? — спрашивал я себя. — В чем дело?» Воображение у меня, надо сказать, богатое. Тем более, на этот раз оно подпитывалось странными фактами. Среди разной белиберды у меня мелькнула и такая, например, идея. «Что если, — думал я, — никакой химической компании нет. Ведь что я о ней знаю? Ничего! А что если это совсем другая организация? Время теперь лихое, всякое может быть. Вдруг это один из каналов поставки в город чего-нибудь криминального? Скажем, наркотиков? Возможно? Но тогда при чем здесь мистика?»
Немного погодя я решил так. Нечего гадать. В конце концов, я сам во всем виноват. А дело надо сделать. Надо позвонить в офис доложиться. Пусть все-таки встретят Роберта там. А я тем временем разыщу Клавдию здесь.
Из дома я позвонил в Москву. Не стал я всего им рассказывать. Подумал, что ненужные подробности ни к чему. Объяснил только, что проводника я нашел, но он утверждает, что ничего не вез, и что, наверное, стоит его встретить на вокзале и поставить к стенке. Московский менеджер молча меня выслушал и в конце только сказал, что так и сделает.
Он перезвонил мне через два дня. Очень спокойным, нейтральным голосом он рассказал, что проводник Роберт в Москву не приехал, что, со слов его напарника, где-то в районе Рузаевки ему стало плохо и его увезли на скорой. И еще москвич сказал, что ящик надо обязательно найти, а на следующей неделе он приглашает меня в Москву. Надо заметить, что я не удивился тому, что услышал о Роберте.
В купе зашла проводница. Она расставила на столе стаканы с горячим чаем и, забрав пустые, вышла. Человек в очках, подвинув к себе один из стаканов, начал медленно мешать ложечкой сахар.
— Ну и что же было дальше? — спросил парень. Человек в очках осторожно отпил из стакана и ответил:
— А дальше — вот я и еду в Москву. Кроме того, женщину, которая занесла нам чай, зовут Клавдия. Такая вот ситуация.
— Ага! — вырвалось у парня.
— Но вы спрашивали ее про ящик? — поинтересовался пожилой. Человек в очках покачал головой:
— Еще нет! Сначала я хочу за ней понаблюдать.
— Между прочим, — смеясь, сказал парень, — у нас есть шанс не доехать! Следуя вашей теории подлости! — кивнул он пожилому. — Ведь эта история с ящиком еще не закончилась.
И в этот момент поезд неожиданно дернулся и, скрипя, остановился.
— Ну вот, я же говорил! — воскликнул парень.
— Наверное, кто-то сорвал стоп-кран, — задумчиво произнес пожилой.
— Похоже на то! — согласился человек в очках и поднялся:
— Пойду-ка я покурю!
— Будете вызывать демонов? — спросил парень.
— Или ангелов! — пожал плечами человек в очках и вышел из купе.
|
