* * *
Оставь, Купидо...
Тредьяковский
... собрались в один вагон
и поехали...
Частушка
Ура! В садах вовсю цветочек!
А соловей, как заводной!
У Веры Павловны из дочек
Уж нету целой ни одной.
Смех, шоколадка, и с размаху
Ударил в грунт последний лист:
У Машки — муж,
У Лельки — хахаль,
А у Анфисы — си-
фи-
лис.
Весна! Любовь! Ау! Куда ты?
Куда ни кинь — как гром: зима...
У Веры Павловны растрата
И вероятная тюрьма.
* * *
Луна стрекочет ундервудом
И канцелярским молоком
Приблудный город поливает,
И этот город мне знаком.
Сон был всего лишь кратким чудом,
В нем нищий, притворясь трамваем,
Обедал краденым замком,
Припрятав на закуску ключик.
Сон — та же явь, он тоже мучит.
В нем нищий смрадный и босой,
Но желтый, с красной полосой,
И тяжкий, с инеем замок,
Зубами грубыми грызомый.
Я это все понять бы смог,
Но я один и я не дома.
Виды на урожай
1
Стопы впечатав в чернозем,
Смелей смотри за горизонт,
2
Смотри, там всколосился дым,
Бежим и спрячемся под ним,
3
Так дева юная во ржи,
Дружочек, стонет, покажи,
4
Так в окровавленный восток
Макает роза лепесток,
5
Так врытый мощной волей столп
Осадит рев голодных толп,
6
Смотри, не жалко тут цветочек,
7
Взгляни ж, о дева...
* * *
Человек, познавший Дао,
Посмотрел на небо,
А потом взглянул направо
И еще налево.
Видит: небо круглое,
А земля квадратная,
И на том углу, где я, —
Дырка аккуратная.
* * *
Постой, постой, о Боже правый,
И для чего такой большой,
И где же на тебя управа,
Могучий, с каменной душой?
Зачем холодною рукою
Стучишься в дверь, ужель за мной,
И смрад могильный за тобою
Распространяется стеной?
Зачем, крылатый, ты крылами
Гоняешь воздух без конца,
Зачем осьмнадцатью ногами
Бьешь доски ветхого крыльца?
* * *
Веселый, теплый, золотой
Летает в темноте.
Хочу схватить его рукой
В наивной простоте.
Все очень просто и легко,
Легко и хорошо.
Не нужно то, что далеко,
Все близко, все нашел.
* * *
1
смотри смотри вот
на дороге след изящной девичьей
ступни а дальше отпечаток петушьей
лапки в растопырку три
пальца и сзади шпора а потом
копыто раздвоенное и поболе
чем у коровы и еще как бы гербовая
печать след сучьей лапки
так же повторяется и дальше
в той же последовательности
девица петух корова или дьявол
и сучка что за зверь
что за химера как
это может выглядеть
как может это передвигаться
обладая столь разношерстным
опорно-двигательным аппаратом
а вот пойдем по следу
и узнаем кто таков
а может быть кто такова откуда
зачем и спросим паспорт
на нашей лучшей в мире
грязи цепочка отпечатков
видна прекрасно и следа
мы не потеряем ни в кои
веки ни за что
железно
ведь сколько бы цепочка ни вилась
и ей придет конец
а вот и он конец
и дальше
уж больше ничего что нас бы
заинтересовало так себе
следы кроссовок солдатских сапог
танковых гусениц радионуклидов
зилов зисов зимов
следы увядшей красоты
и былого могущества
флаконы из-под одеколона
картофельные очистки окурки
использованные презервативы
битый кирпич какие-то запчасти
дохлые собаки кошки вороны
голуби старухи старики
бичи солдаты больные в застиранных
пижамах не по росту
милиционеры в форме и без формы
и даже голые милиционеры руины
крупнопанельных зданий
а также крупные панели что зданьями
могли быть но не стали
и если мы возьмем бинокль
самый лучший к примеру цейс
то сможем углядеть и многое
другое что здесь не перечислено
но это
нас совершенно абсолютно
не интересует
ну ни капельки
ну ни на полпальца
ни на мышиный ноготь
ни на обкусанный со всех сторон
и замусоленный черный
сухарик но вернемся к тому
за чем мы столь упорно шли
по следу шагов пятнадцать
или двадцать где это
существо где химера где обладатель
или обладательница ну в общем
ясно умный уже все понял а
дуракам мы объяснять не
станем пусть морщат лбы пусть
шагают из одного дурацкого
угла в другой дурацкий угол
пусть в бороды плюют друг
другу в споре пусть ищут
блох из красной ртути
пусть пишут
диссертации на тему
и таким
образом выясняют что
оно
а) утопло что ли
б) взлетело что ли
в) перешло в астрал что ли
г) а может быть с утра
торчит в военкомате по повестке что ли
мы-то знаем
мы давно уже заметили
там у обочины за телефонной
будкой у осенней лужи
где между красных желтых
листьев и белеющих окурков
синеет небо последней невыразимой
глубины сидит огромный
бородатый
грязный весь в золоте
и пулеметных лентах
сидит и на костре поджаривает что-то
неужели
о боже
как же так
что же нам делать
а вот пойдем определимся
на местах посмотрим и развеем
таким макаром все наши
страхи все сомненья все будет
ясно все понятно все кристально
как окуляр у цейса как аптечный
пузырек что добродетельной
старушкой
вымыт с содой и добродетельной
чуть мутноватой старушечьей
мочой наполнен до затычки
из мятой газеты нет
мы к нему не подойдем не
поздороваемся не предъявим наше
удостоверение а почему
а разве ты уже не догадался разве
не ощутил как дрожат колени как
задубели пальцы как холодный
пот из-под фуражки стекает по
хребту
и попадает прямо в жопу
и вызывает непереносимый
зуд и самоуважения лишает
нет мы к нему не подойдем ты видишь
какие у него глаза
каким нездешним они
огнем горят каким-то адским
пламенем они сверкают нет не
вижу малы мутны слезливы
невыразительны и с точки откуда
наблюдение ведется их и не
видно вовсе их густая тень
от козырька камуфляжки
напрочь скрывает
а зубы зато какие зубы ровны
белы они сияют как плафоны
на потолке в том бесконечном
коридоре морга что
выстроили нам за твердую валюту
2
и он пошел сгорбившись и опустив
руки так что автомат иногда
со стуком волочился по асфальту
и прохожие которых было очень
много в этот час расступались
перед ним и он шел волоча
автомат по все время
освобождающемуся перед ним
пятачку асфальта и никто
не касался его и никто не
смотрел на него и все отворачивали
от него свои лица так он прошел
через калитку в чугунных
тяжелых воротах во двор
огромного тяжелого дома и
оказался среди редких сухих
и горбатых деревьев маленьких
и насильно посаженных
и автомат теперь волочился
по сухой и твердой земле задевая
сплющенные консервные банки
осколки стекла и перечеркивая
следы людей проходивших
здесь до него
посреди пустыря
возле ярко-оранжевого японского
автокрана молчаливо возились
рабочие и приблизившись он
увидел как из ямы глубиной
в два человеческих роста
поднимали канцелярский
шкаф огромный и ветхий
и рабочие не замечали
ни его ни его автомата
так же как раньше он не замечал
расступавшихся перед ним
шкаф раскачивался
на стропах и рабочие
с величайшей осторожностью
старались опустить его так
чтобы не повредить
потому что от этого зависела
их жизнь но коснувшись
сухой и твердой земли пустыря
шкаф перекосился дверца его
отвалилась и упала
из шкафа
вышла непроглядная темная
последняя ночь и он закинул
автомат на плечо и пошел
в этой ночи спокойными
и экономными шагами человека
который знает что ему
предстоит долго идти
3
а я скажу что всякий изблевавший
и вставший прямо есть христос
но лишь на то короткое мгновенье
покуда бледен он и покуда сердце
его холодно и неощутимо а голова
пуста той пустотой что всасывает
все что в мире и вне мира и покуда
в нетвердых членах его дрожь
что вторит дрожи вселенской
и с глаз его вместе со слезами
ушла как бы завеса
и он впервые так четко видит
волосики на ножке таракана
и трещинку на камне и комочек
перхоти белеющей на длинной
изогнутой реснице но уже
несут и склянку с нашатырным спиртом
и швабру с мокрой тряпкой
и мерзкое тепло
и отвратительная сухость
свежей рубашки
