* * * Оставь, Купидо... Тредьяковский ... собрались в один вагон и поехали... Частушка Ура! В садах вовсю цветочек! А соловей, как заводной! У Веры Павловны из дочек Уж нету целой ни одной. Смех, шоколадка, и с размаху Ударил в грунт последний лист: У Машки — муж, У Лельки — хахаль, А у Анфисы — си- фи- лис. Весна! Любовь! Ау! Куда ты? Куда ни кинь — как гром: зима... У Веры Павловны растрата И вероятная тюрьма.
* * *
Луна стрекочет ундервудом И канцелярским молоком Приблудный город поливает, И этот город мне знаком. Сон был всего лишь кратким чудом, В нем нищий, притворясь трамваем, Обедал краденым замком, Припрятав на закуску ключик. Сон — та же явь, он тоже мучит. В нем нищий смрадный и босой, Но желтый, с красной полосой, И тяжкий, с инеем замок, Зубами грубыми грызомый. Я это все понять бы смог, Но я один и я не дома. Виды на урожай
1Стопы впечатав в чернозем, Смелей смотри за горизонт, 2Смотри, там всколосился дым, Бежим и спрячемся под ним, 3Так дева юная во ржи, Дружочек, стонет, покажи, 4Так в окровавленный восток Макает роза лепесток, 5Так врытый мощной волей столп Осадит рев голодных толп, 6Смотри, не жалко тут цветочек, 7Взгляни ж, о дева... * * *
Человек, познавший Дао, Посмотрел на небо, А потом взглянул направо И еще налево. Видит: небо круглое, А земля квадратная, И на том углу, где я, — Дырка аккуратная. * * *
Постой, постой, о Боже правый, И для чего такой большой, И где же на тебя управа, Могучий, с каменной душой? Зачем холодною рукою Стучишься в дверь, ужель за мной, И смрад могильный за тобою Распространяется стеной? Зачем, крылатый, ты крылами Гоняешь воздух без конца, Зачем осьмнадцатью ногами Бьешь доски ветхого крыльца? * * *
Веселый, теплый, золотой Летает в темноте. Хочу схватить его рукой В наивной простоте. Все очень просто и легко, Легко и хорошо. Не нужно то, что далеко, Все близко, все нашел. * * *
1смотри смотри вот на дороге след изящной девичьей ступни а дальше отпечаток петушьей лапки в растопырку три пальца и сзади шпора а потом копыто раздвоенное и поболе чем у коровы и еще как бы гербовая печать след сучьей лапки так же повторяется и дальше в той же последовательности девица петух корова или дьявол и сучка что за зверь что за химера как это может выглядеть как может это передвигаться обладая столь разношерстным опорно-двигательным аппаратом а вот пойдем по следу и узнаем кто таков а может быть кто такова откуда зачем и спросим паспорт на нашей лучшей в мире грязи цепочка отпечатков видна прекрасно и следа мы не потеряем ни в кои веки ни за что железно ведь сколько бы цепочка ни вилась и ей придет конец а вот и он конец и дальше уж больше ничего что нас бы заинтересовало так себе следы кроссовок солдатских сапог танковых гусениц радионуклидов зилов зисов зимов следы увядшей красоты и былого могущества флаконы из-под одеколона картофельные очистки окурки использованные презервативы битый кирпич какие-то запчасти дохлые собаки кошки вороны голуби старухи старики бичи солдаты больные в застиранных пижамах не по росту милиционеры в форме и без формы и даже голые милиционеры руины крупнопанельных зданий а также крупные панели что зданьями могли быть но не стали и если мы возьмем бинокль самый лучший к примеру цейс то сможем углядеть и многое другое что здесь не перечислено но это нас совершенно абсолютно не интересует ну ни капельки ну ни на полпальца ни на мышиный ноготь ни на обкусанный со всех сторон и замусоленный черный сухарик но вернемся к тому за чем мы столь упорно шли по следу шагов пятнадцать или двадцать где это существо где химера где обладатель или обладательница ну в общем ясно умный уже все понял а дуракам мы объяснять не станем пусть морщат лбы пусть шагают из одного дурацкого угла в другой дурацкий угол пусть в бороды плюют друг другу в споре пусть ищут блох из красной ртути пусть пишут диссертации на тему и таким образом выясняют что оно а) утопло что ли б) взлетело что ли в) перешло в астрал что ли г) а может быть с утра торчит в военкомате по повестке что ли мы-то знаем мы давно уже заметили там у обочины за телефонной будкой у осенней лужи где между красных желтых листьев и белеющих окурков синеет небо последней невыразимой глубины сидит огромный бородатый грязный весь в золоте и пулеметных лентах сидит и на костре поджаривает что-то неужели о боже как же так что же нам делать а вот пойдем определимся на местах посмотрим и развеем таким макаром все наши страхи все сомненья все будет ясно все понятно все кристально как окуляр у цейса как аптечный пузырек что добродетельной старушкой вымыт с содой и добродетельной чуть мутноватой старушечьей мочой наполнен до затычки из мятой газеты нет мы к нему не подойдем не поздороваемся не предъявим наше удостоверение а почему а разве ты уже не догадался разве не ощутил как дрожат колени как задубели пальцы как холодный пот из-под фуражки стекает по хребту и попадает прямо в жопу и вызывает непереносимый зуд и самоуважения лишает нет мы к нему не подойдем ты видишь какие у него глаза каким нездешним они огнем горят каким-то адским пламенем они сверкают нет не вижу малы мутны слезливы невыразительны и с точки откуда наблюдение ведется их и не видно вовсе их густая тень от козырька камуфляжки напрочь скрывает а зубы зато какие зубы ровны белы они сияют как плафоны на потолке в том бесконечном коридоре морга что выстроили нам за твердую валюту 2и он пошел сгорбившись и опустив руки так что автомат иногда со стуком волочился по асфальту и прохожие которых было очень много в этот час расступались перед ним и он шел волоча автомат по все время освобождающемуся перед ним пятачку асфальта и никто не касался его и никто не смотрел на него и все отворачивали от него свои лица так он прошел через калитку в чугунных тяжелых воротах во двор огромного тяжелого дома и оказался среди редких сухих и горбатых деревьев маленьких и насильно посаженных и автомат теперь волочился по сухой и твердой земле задевая сплющенные консервные банки осколки стекла и перечеркивая следы людей проходивших здесь до него посреди пустыря возле ярко-оранжевого японского автокрана молчаливо возились рабочие и приблизившись он увидел как из ямы глубиной в два человеческих роста поднимали канцелярский шкаф огромный и ветхий и рабочие не замечали ни его ни его автомата так же как раньше он не замечал расступавшихся перед ним шкаф раскачивался на стропах и рабочие с величайшей осторожностью старались опустить его так чтобы не повредить потому что от этого зависела их жизнь но коснувшись сухой и твердой земли пустыря шкаф перекосился дверца его отвалилась и упала из шкафа вышла непроглядная темная последняя ночь и он закинул автомат на плечо и пошел в этой ночи спокойными и экономными шагами человека который знает что ему предстоит долго идти 3а я скажу что всякий изблевавший и вставший прямо есть христос но лишь на то короткое мгновенье покуда бледен он и покуда сердце его холодно и неощутимо а голова пуста той пустотой что всасывает все что в мире и вне мира и покуда в нетвердых членах его дрожь что вторит дрожи вселенской и с глаз его вместе со слезами ушла как бы завеса и он впервые так четко видит волосики на ножке таракана и трещинку на камне и комочек перхоти белеющей на длинной изогнутой реснице но уже несут и склянку с нашатырным спиртом и швабру с мокрой тряпкой и мерзкое тепло и отвратительная сухость свежей рубашки
|