* * *Я старался не наступать на червей. Дождь поливал закатное солнце. Мальчик звал из окна: «Мурзик! Мурзик!» — наверно, меня. А я не слышал, я червей дождевых не казнить пытался. Дождь стекал за холодный ворот... Засыпая
Ветер ты выгнал всех на проспекты как тополя трепещут ломаются яблони Потрясая сосудами для вскармливающих препаратов самки несутся к спермоначалу Июнь принёс мне второе зренье может теперь я ещё и художник это решу я выспавшись утром Мне ещё нужно воспеть разноцветные лавки дарившие меня деревянным уютом * * *
В наш скучный городишко нагрянуло лето я хожу теперь в одном пиджаке покупаю в автобусе четыре билета и долго держу их в вытянутой руке Замечательные плебейские лица украсились ляписом и резедой катится мчится жары колесница не зальёшь уже никакою водой * * *
Всё осядет и даже эта взвитая ветром пыль просочится за двойные рамы ляжет ровным слоем на книги открытки карандаши в стакане будильник старые пластинки тетради И если я не стану бороться за каждый день меня смахнут и забудут так же как вытирают вездесущую пыль Из цикла «Воспоминания и мысли бессонной ночи»
Как губы холодны домá разрушены измученный потенцией усталый почти гроза прошел зелёный дождь по лужам не жалея мокрых туфель бреду куда б не видели глаза меня не примет даже фторсырьё кому я нужен чёрные деревья роняют капли дышат колыхаясь баюкают уснувших в дуплах галок намокшие дома закрыли ставни хозяева квартир закрыли двери а я закрыл глаза и движусь мимо не думаю а только вспоминаю как в комнатах пустых упали стулья на них бельё и шёлковое платье как руки пахли эндогенным соком как нежный рот ласкали молча губы то жёстко то едва едва касаясь гроза сладкá озоном мысли болью тонкой спасающей от зверского желанья ведущей в потаённые пространства реминисценций рифм ассоциаций не искушай сказала ты без нýжды попробую хотя не обещаю * * *
Олегу Данилову Загородные прогулки на общественных ландолетах пятьдесят две копейки туда и сюда неудача в конечном пункте все сплыли в направлении ветра под мелким дождём Утешение в чьих-то прокуренных дачах дармовая малина собаки лающие просто так чай полуночный в разнокалиберных чашках с горчичным батоном вареньем и сухарём И может быть всё к лучшему Поцелуи под лампой безвоздушные тихие растворяющие в сердце иглу поселяющие странное чувство вечной свободы в необъятной вселенной под безлунным потолком * * *
Утехи зимы: мелю в кофемолке кожуру от апельсинов, съеденных до Нового года, после него и в новогоднюю ночь. Некоторые шкурки закапаны парафином, кое-где попадаются иголки, обёртки конфет... Оболочки бывших китайских плодов, теперь вы будете придавать пикантный привкус чаю и тортам, а также моим (ведь это я ссыпал вашу труху в банку из-под бразильского кофе) воспоминаньям. * * *
Ох, городская канализация, гой ты еси! От моих губ у твово вымени хронический мастит... * * *
Я хотел бы снять и выбросить брюки, рубаху и майку и остаться в одних трусах и носках. Я хотел бы читать только рекламный проспект Томской областной конторы по прокату кинофильмов. И ещё я хотел бы посвятить жизнь выращиванию карликовой яблони... И чтобы все дни были самыми длинными в году. * * *
Убийцы златистого ситца ночами вы бьёте по почкам Вивальди полны холодильники сыром сверкают гранитные шпоры грохочут фашистские флейты и фартуки в клеточку красну на дне у варенья уснули мухи зима это полчища шапок томатные вскрыты консервы а этому в горло два пальца по лестницам шведским спустился и смотрит в последний раз Господь Саваоф Мы достроим
Города измочаленных изрубленных в капусту города избитых диабетических пьяных проползающих колоннами мимо трибун жрущих украдкой шашлыки из собаки города сибсельмашей сибэлектромоторов искусственных сердец в соусе пикан ремонтирующих двери теряющих сберкнижки передающих адреса где переночевать со спиртом откармливающих собак шашлыками наполняющих аквариум пивом обкуривающих ульи анашой сеющих бесполезные зёрна города метанола двуокиси азота и свинца театров тухлых яичниц с гнилым помидором и полумёртвых заведующих литчестью сбитых грузовиками в открытые колодцы города уксусных школьников без головы трёхэтажных художников с двумя саунами упавшего в грязь разбитого асфальта это наше Отечество и то что отцы недостроили * * *
Меня повстречали Оля и Ляля заверещали они о-ля-ля меня не чая встретить гуляли они скучая и тихо скуля меня они крепко облобызали ведь мы не виделись с февраля и бросив в урну букет азалий который им подарил спекулянт мне описали свои страданья мол тра-ля-ля и ещё тополя беседа в пивном закончилась зале попойкой на двадцать четыре рубля а потом мне добрые люди сказали что Оля блядь да и Ляля блядь и как мне быть теперь я не знаю смеяться или же хохотать * * *
Ты смеёшься, горло заросшее брея, бормоча, что Макаревич совсем не то, что Гребенщиков. А я всё равно тебя добрее и лицо моё умнее за счёт очков. Ледяная вата
Я осколки собрал когда ты ещё не проснулась И больше ты не заснёшь Ты варишь борщ бредишь и ждёшь Try once again it`s not a game Я тебя звал молча ты обернулась Ватою ледяной обвернулась Власть над тобой не вернулась Нежный дым поцелуев любовью в лёгких осел Мы тяжелы нечего выдохнуть Физики нас не рассудят лирики не простят Звон осколков разбудит * * *
Ленин... Ленинград... Смутные рифмы пасмурного денька накануне верхушек колбы Смутное горе воспоминаний гиревые колодцы общих грехов Ты звенишь как балкон поцелованный восемь (зачёркнуто) раз Бесплатный проезд отменён горячее аннулировано Штихель и Мастихин приехали Пыльно Голод во тьме Радость любви завтра будет опять * * *
Отечество нам — Царское Село.
Пушкин Отечество — республиканский город охоту с дураками перепутал замолкнул перед выборами в Думу ведь у него и дума — городская промокнув не проснувшись обленился из зелени выглядывает скушно иммуноглобулин течёт по венам в умолкнувшем уснувшем драмтеатре Позабудь колыбель мою сволочь * * *
Солёные орешки Dizzy Gillespie. «На необъятных просторах Китая ты от меня не скроешься» — сказал Мао Дядюшка Джо, — чрез день узкоглазый уж пел про 10.000 лет счастья. Витя Глебов наклеил линолеум. Баткин болтал с юным урелом из Тайги по межгороду. Урел разнылся: «Зарплата. Законность. Защита...» «Достаточно и зарплаты», — фрякнул автоответчик автоистцу. * * *
Андрею и Люсе Филимоновым Дно моё золотое! Забудь про акцизные марки! Выть, где стон раздаётся, — последнее самое дело. Одинокий бизнес из могикан в шесть часов не разбудишь сумбурным гимном. А больницы полны переполненных фурий — им назло генерация Рейгана брилась. Так что вот. Вот что так. Переменчива участь сердечных атак.
|