 следующая публикация . Все публикации . предыдущая публикация  |
|
«Жизнь, которую дали мне родители, оборвалась в Чечне»
|
13.08.2007
Интервью:
Татьяна Ковалёва
Культура
№12 (7573), 29 марта — 4 апреля 2007
|
|
|
Аркадий БАБЧЕНКО пришел в литературу со своей темой – чеченская война. Его повесть «Алхан Юрт» в 2006 году отмечена премией «Дебют» и дипломом литературной премии «Эврика». Книга переведена на английский, французский, итальянский, шведский языки, издана в Германии. В этом году его рассказ «Аргун» попал в финал премии имени Юрия Казакова.
– Аркадий, первый раз вы попали в Чечню новобранцем. Зачем было ехать туда еще, уже по собственной воле?
– Я не могу этого объяснить, хотя это был осознанный выбор. Я защитил в тот день диплом юриста, пришел домой, включил телевизор и услышал, что началась вторая чеченская кампания. И меня невыносимо потянуло туда. Война – сильнейший наркотик, ее адреналиновая зависимость ни с чем не сравнима. Здешний мир – серый, тусклый, однообразный. Там плотность событий огромная, идущая цементными блоками. Но главное, что все ясно и просто, у тебя есть цель и предназначение. И это дает свободу, которой у человека нигде не было и не будет. Может, что-то подобное испытывают бомж или зеки. Потому что на войне выбор проходит по линии: выжить – умереть, пропасть без вести – вернуться домой, стать подонком – стать героем. И ты сам это определяешь.
– Значит, это школа жизни, пусть и жестокая?
– Нет. Как говорил Шаламов, лагерный опыт полностью отрицательный, так же абсолютно отрицателен и опыт войны. В мирной жизни он вряд ли применим. Мне близко определение Булата Окуджавы: война – это ужас и разложение душ.
– А как же фронтовая дружба – самая бескорыстная на свете и самая крепкая?
– Фронтовое братство, о котором писал Ремарк, вне всякого сомнения, есть. На Великой Отечественной войне оно уж точно было, потому что для нас та война была справедливой. Но в Чечне все иначе. Не зря многие пацаны не хотят видеться и переживать все это снова. Инвалид с инвалидом пить водку не будет. Да и интересы в этой жизни не часто пересекаются.
– Какие впечатления вызвал фильм «9 рота»?
– Попсятина и полный бред, как и сериалы про спецназ и хождение бешеного, где война совершенно зализана. Вообще Чечню в кино, в литературе превращают в крутой боевик, товар, который очаровывает наивные души. А я хочу, чтобы люди знали, как это было на самом деле.
– Действительно поп-культурой весьма активно эксплуатируется тема военного геройства: мол, война – это дело настоящих крутых парней...
– Геройство, подвиги манят. Если бы я запоем не читал того же Ремарка, то, может, не пошел бы в армию вообще. Потому что «На Западном фронте без перемен» действует на неокрепший 16-летний ум очень возбуждающе. А я был большим идеалистом-неформалом, представлял, как меня раненого выносит с поля боя медсестра, и пр. Но вся романтика улетучивается с первым же выстрелом. Прозреваешь мгновенно и осознаешь, что вокруг одно сплошное дерьмо. А в 96-м сдали нас. Они решили, что 18-летнему Аркаше Бабченко, мальчику-идеалисту с ясными глазами и длинными волосами, надо умереть. И он ушел и не вернулся с войны. Я стал абсолютно другим, произошла перезагрузка. Жизнь, которую мне дали родители, там оборвалась. Я заработал себе новую. И Россия у меня теперь другая, в ней меньше населения. Мой мир – это ветераны, дети, брошенные старики и еще узкий круг людей, думающих и трезвомыслящих. Остальные – воздушные шарики, у которых есть оболочка, а внутри пусто. Я их не замечаю. Почему я должен испытывать какие-то чувства к тем, кто допустил миллион бездомных детей и предал пожилых людей, построивших все в этой стране?
– Выходит, что писатель, даже описывая всю неприглядность войны, вольно или невольно ее воспевает, вызывает желание увидеть своими глазами?
– Я все время думаю об этом. Почему получается: чем сильнее человек ненавидит войну, тем лучше пишет про нее. А чем явственнее он пишет про эти грязь и кошмары, тем больше их романтизирует. Я совсем не желаю героизировать войну и пока не могу решить для себя эту дилемму.
– В «Алхан Юрте» описаны всего одни сутки. Что это был за день?
– «Алхан Юрт» – это один зимний день из моей войны 2000 года, когда Басаев уходил из Грозного, а мы его зажали и стояли в оцеплении Алхан Юрта, именно тогда ему оторвало ногу... Это хорошо, если читатель поймет, что простой солдат там видел, слышал, испытал. Здесь мы живем в шелухе, за которой распознать друг друга сложно. Машина, квартира, высокая должность – все чепуха. За этим нутро не разглядишь. Под пулями шелуха слетает молниеносно. Тебя видно сразу и насквозь. Война оголяет то, что ты есть на самом деле. Она не делает человека ни лучше, ни хуже. Если суть гнилая, она станет еще гнилее. А дальше тот, кто выжил, двигается по жизни уже без этого наносного, его ядро открыто, оно болит и кровоточит. Потому у всех вернувшихся оттуда так обострено чувство справедливости. Может, это единственный положительный момент в войне.
– Почему вы начали писать?
– Покойный Владимир Григорьев, который в 98-м создал наш сайт «Art of War», говорил: «Лучший способ избавиться от прошлого – рассказать о нем». У меня это была терапия, я лечился: не таскал все в себе, а выплескивал на бумагу. Я не думал, что кто-то будет это читать. Но меня затянуло, писать становилось все интереснее, и однажды возникло желание понять, хорошо или плохо я это делаю.
Я не готов давать рецепты спасения. Я хочу донести очевидное: войну начать можно, ее нельзя остановить. Если она пошла, возникает все сметающий вал: страшная ненависть, безумие личностных отношений, всеобщее затмение. И пока это само по себе не прогорит, ничего не кончится. Тем более когда влезли в такое гнездо, как Чечня, где кровная месть в генах и маленькие дети десять лет варились в этом котле и стали почти взрослыми. Какие чувства они питают к России? Да и вы на их месте что ощущали бы?
– Кто из знаменитых писателей, писавших о войне, для вас авторитет?
– Честных и правдивых произведений немало. Выше всех для меня Ремарк. Далее идут Виктор Некрасов, Борис Васильев, Вячеслав Кондратьев, Виктор Астафьев, Василь Быков.
– А Симонов?
– Он не был солдатом, и у него война все-таки легче. Ощущения корреспондента другие, как и видение одних и тех же событий. Солдат – это низшее существо, это полное 100-процентное рабство. Такой власти над человеком, как в армии, нет больше нигде.
– В идеале армия должна быть профессиональной?
– Да. Но поскольку человеческий дух облачен в тело, обладающее инстинктами, в том числе агрессивными, без нее не обойтись. Потому что людям доставляет садистское удовольствие убивать друг друга. Хотя нынешняя наша армия – это жуть. Она калечит человека не меньше, чем война. Чему меня научила армия? Увиливать от работы, воровать, материться. Я вынес оттуда дух не товарищества, а предательства, подавления и рабства. И такая армия не нужна. В армии должны служить люди не моложе 25 лет, с устойчивой психикой, прочно стоящие на ногах. А пока у нас строят новую подлодку, а солдат толком кормить не умеют. И тот, кто полагает, что в Чечне наша армия защищает Россию от какого-то зла, заблуждается. Я наблюдал все своими глазами, и поверьте – это не защита Отечества, а что-то совсем другое. И это точно не дело армии.
– У вас маленькая дочь, если родится сын, отпустите его воевать?
– Это будет его личное решение. Я не буду ему никак препятствовать. Страдать буду. Хотя, если бы я на 200 процентов знал, что он вернется живым, может быть, и хотел бы, чтобы он пошел в это пекло.
– Вы будете писать только о войне?
– Пока мне интересна исключительно тема войны – тяжелая и требующая душевных затрат, а потому не особо популярная. Издатели не бросаются на такие книги. Хотя талантливых авторов хватает. Николай Рубан, который был спецназовцем в Афгане, – я влюблен в его потрясающей доброты рассказ «Ничего личного». Михаил Евстафьев создал сильнейший текст «В двух шагах от рая». Паша Андреев – человек-вселенная, философ-монолит из Екатеринбурга, Денис Бутов, Виталий Скворцов, Глеб Бобров, Илья Плеханов, Дмитрий Краснопеев – снайпер, так ни разу и не выстреливший, как потом он мне признался. Дима написал книгу «Гражданская война в России 1993 – ?» – по-моему, единственное историческое исследование, сделанное по газетным публикациям. Он издал его на свои деньги и сейчас ходит по школам – живет в Красноярске – и рассказывает, что же там было на самом деле. Дети про это ничего не знают и при фамилии Дудаев смеются, потому что она кажется им смешной, напоминающей дудочку. Сейчас мы начали издавать журнал, который вырос из сайта «Искусство, рожденное войной». Число тех, кто туда пишет, перевалило за 200. Это очень выстраданное горчащее чтиво.
|
|
