Елена Сунцова. Давай поженимся. Стихи.— М.: АРГО-РИСК; Тверь: Колонна, 2006
Книга Елены Сунцовой прекрасна. Более того — обязательна к прочтению. Более того — одно из самых ярких поэтических событий 2006 года в масштабах страны. Но, будучи вот уже несколько лет другом автора, наблюдая за тем, как создается эта тончайшая остроинтеллектуальная лирика, я чувствую себя слишком «внутри» книги и поэтому не готов написать традиционную аналитическую рецензию. А не написать ничего вообще не готов тем более.
При этом, как известно, когда собирается вместе больше двух (или даже больше одного) поэта, то все начинают сразу говорить о том, кто на чьих похоронах простудится и кто про кого напишет мемуары.
Я решил всех опередить и написать вместо рецензии именно мемуары. Но не по поводу всяких там простуд на похоронах, а по другому — радостному — поводу. Потому что меня торкает от книги Сунцовой.
1.
Не то чтобы мне это воспоминанье мило,
но больше событий особо не происходит
Е. Сунцова
Лет пять назад меня пригласили в Нижний Тагил на презентацию какого-то не вполне внятного альманаха, изданного Союзом писателей. Это было прекрасное время, когда я пытался работать фрилансером, и поэтому необходимость встать рано-рано утром и с похмелья ехать на маршрутке три часа не радовала. Но отказать пригласившей меня Сунцовой я тогда не мог. Да и бренд «тагильская поэтическая школа» уже многое значил, и я, предприняв нечеловеческие усилия, встал с кровати и вышел в морозное утро. Дрожа от абстиненции и тридцатиградусного мороза, добрался до Северного автовокзала, сел в «Газель» и проснулся только в Невьянске, аккурат когда мы остановились у подножья падающей башни. Вышел покурить. От вида падающей башни кружилась голова и сильно тошнило. В следующий раз я проснулся уже в Тагиле, на вокзале. По ледяному небу хрупко плыли разноцветные облака промышленного происхождения. Вокруг короткими перебежками, прикрываясь от ветра, передвигались бедно одетые, грустные, какие-то удручающие люди.
Вдруг раздались звуки музыки. «Утомленное солнце нежно с морем прощалось...». Ага. Безногий гармонист на картонке. Тридцатиградусный мороз. Унылый индустриальный пейзаж. Утомленное солнце. Напряженные металлургические лица. Колючая проволока. В этот час ты сказала, что нет любви. Нижний Тагил.
Надо ли говорить, что Сунцова на презентацию не пришла.
2.
... сверчок
не уместится в подстрочник —
заплутавший полуночник,
очарованный дичок.
Е. Сунцова
Стихотворение, откуда взята приведенная выше цитата, Елена Сунцова написала давным-давно, практически в детстве. Но мэтр нижнетагильской поэтической школы, лауреат премии «ЛитератуРРентген» в номинации «Фиксаж» Евгений Туренко уже тогда активно фигурировал в литературной жизни. Руководил, например, студией «Ступени». Дружил с Виталием Кальпиди. Тусовался в знаменитой нехорошей квартире у Евгения Касимова, где, по слухам, в ходе какой-то буйной пьянки подарил знаменитому поэту-метафористу Александру Еременко строчку «в густых металлургических лесах», написанную на самом деле Туренко о Нижнем Тагиле.
И вот юная Лена Сунцова пришла к Евгению Туренко с тетрадкой стихов, написанных, естественно, каллиграфическим почерком отличницы. Туренко пролистал тетрадь, понял, что здесь можно поработать, выбрал самое самостоятельное стихотворение, выпил рюмку водки и говорит:
— Тебя как зовут?
Сунцова отвечает:
— Лена.
— Лена! — говорит Евгений Туренко. — В этом стихотворении надо писать не «дичок», а «ничок». Как бы именительный падеж от слова «ничком». Ты представляешь, как здорово!
И черкает прямо ручкой.
Елена Сунцова тогда сразу решила уехать в Петербург. Бросила свой первый ВУЗ, села в поезд и поехала. Что характерно — на подъезде к Питеру, едва завидев промышленные окраины, Елена упала в обморок от ощущения приближающейся мечты.
Первые два года жизни в Питере Сунцова писала стихи, но никому их не показывала. Потом решилась. Сложила стихи в папочку. Пошла в кафе «Борей». Заказала на последние деньги чашку кофе. Сидит. Тут ее окликает с соседнего столика поэт Аркадий Драгомощенко, приглашает пересесть, угощает рюмкой коньяку.
— Давайте, — говорит Драгомощенко,— знакомиться.
Елена Сунцова отвечает:
— Я — провинциальная поэтесса.
Посмеялся Драгомощенко минут сорок, залил всю сунцовскую папку со стихами коньяком, а потом вдруг серьезно говорит:
— Девушка, а ведь в ваших стихах чувствуется школа. Только вот в этом стихотворении я бы вместо «заплутавший полуночник» написал бы «заплутавший позвоночник». Представляете, как круто!
И черкает прямо ручкой.
Я этот листочек со стихотворением сам видел. А термин «нижнетагильская школа», получается, изобрел Драгомощенко.
3.
я нарисую — и сотру
высокий дом, где вольно пелось,
где прежних чувств окаменелость
придётся ныне ко двору.
Е. Сунцова
Много лет назад мы с Сунцовой поссорились навеки. О причинах говорить не стоит. Но, как говорится, развод, и тапочки по почте.
Случай особенно забавен тем, что Сунцова забыла у меня дома свои белые зимние сапоги, в которых как-то раз пришла в гости ранней весной. Кто-то из моих приятелей потом даже на спор ходил в этих сапогах за пивом. И вот она звонит, говорит — «хочу забрать сапоги». Приходит.
Посидели, выпили. Пошли гулять. На дворе стояло лето. Сунцова всюду таскала полиэтиленовый пакет с белыми зимними сапогами. Зашли за пивом в магазин «Эра», который, как все знают, располагается в бывшей квартире Николая Коляды. Пошли во дворы гулять дальше. С пивом у Сунцовой стало не хватать рук: сумочка, пакет с сапогами, пиво. Я помощь не предлагал — ссора есть ссора.
Гуляем, кругом советские зеленые дворики. Вяло ругаемся. Посреди одного из двориков стоит доска для объявлений, на ней плакат годов семидесятых — такой на металле отпечатанный, «При пожаре звони 01» и несколько объяв: «Сниму квартиру в вашем доме». Рядом — скамья с пустившими корни старушками.
Вдруг Сунцова меняется в лице, сует мне в руки насильно сумочку и бутылку, подлетает к доске, пугая старух, достает из пакета свои английские типа зимние сапоги (летом!), и насаживает их — один на правый угол доски, другой — на левый. После чего забирает у меня сумочку и пиво и исчезает в неизвестном направлении.
Это было, бесспорно, эффектно. Однако я до сих пор подозреваю, что Лена рассчитывала, что я сапоги сниму и унесу храниться, а потом ей верну. Я же оставил сапоги висеть.
4.
... в ответ я прислала страницу из Вога с рекламой моих сапог,
указав их смешную цену. Шли последние дни распродажи.
Е. Сунцова
Да, эта история будет тоже про сапоги.
В этом году, в октябре, вручалась очередная Премия «ЛитератуРРентген». Приехала куча иногородних гостей. Данила Давыдов, Данил Файзов и Юрий Орлицкий из Москвы. Егор Кирсанов из Нижнего. Екатерина Головина из Иркутска. Михаил Зятин из Харькова. Из них в Екатеринбурге до этого бывали немногие.
Всех надо было встретить, поселить, накормить, отвести к местам дислокации событий. Плюс — какие-то другие дела.
Первый день фестиваля закончился традиционной пьянкой. Наступил день второй. В какой-то момент я понимаю, что проводить поэтов Файзова и Кирсанова от гостиницы до места пресс-конференции я физически не успеваю. Дай, думаю, позвоню Сунцовой, она живет недалеко. Звоню, говорю: «Лена, так и так, подъезжай, пожалуйста, часа через два (!) к “Купцу”, забери ребят, проводи в “Шепот”».
Сунцова отвечает:
— Тут Наташа Санникова приехала, мы сейчас выпьем чаю, а потом мне надо купить новые сапоги.
— То есть ты не успеешь? — интересуюсь я.
После чего следует длинное-длинное объяснение всех обстоятельств, и я понимаю, что купить сапоги в любой другой момент Сунцова решительно не может.
В результате Файзов с Кирсановым искали «Шепот» сами. Нашли.
Сунцова купила прекрасные замшевые сапоги. Явилась на пресс-конференцию с традиционным сорокаминутным опозданием, села ногу на ногу, демонстрируя обновку. Заказала бейлиз.
А поэт Головина из Иркутска, между прочим, весь фестиваль проходила по снегу в летних туфлях.
А поэт Давыдов — в матерчатых кроссовках.
И не умерли.
Но зато у них и не вышло (надеюсь, пока) свежих прекрасных книжек. А у Елены Сунцовой вышла, и поэтому говорю я сегодня строго о ней.
Однако не могу не вспомнить, что издатель книги «Давай поженимся» Дмитрий Кузьмин вообще в ходе весеннего «ЛитератуРРентгена», приехав из Москвы, долго и с пристрастием покупал в Екатеринбурге новые штаны. В сопровождении кого — догадайтесь сами.
|
