|
|
|
Города России
Страны мира
|
|
|
|
|
 следующая публикация . Все публикации . предыдущая публикация  |
|
Воля к усложнению
|
Навязшая в зубах идея: мол, обычен путь поэта от сложного к простому («Нельзя не впасть к концу, как в ересь...»), – опровергается многими фактами из истории словесности (Мандельштам, Ахматова), но от того не перестает быть привлекательной для разного рода литературных спекулянтов.
Случай Олега Асиновского – еще один аргумент против упростителей. Ранние его стихи (собранные отчасти в единственной сколь-нибудь «тиражной» книжке «До и после») лежат в русле весьма популярного полтора десятилетия назад прозрачного лирического верлибра. Были тогда у Асиновского, впрочем, и тексты более строгой организации, – будто бы ни о чем, и при этом крайне емкие и цельные: «Собака пьет из ручья. / Она, как ручей, ничья...» Именно в такого рода самодостаточных картинках можно обнаружить корень дальнейших художественных открытий Асиновского.
«Зрелый» Асиновский, располагая стихи по алфавиту, совершил хотя с виду и скромный, но на деле весьма радикальный жест, разорвав почти всякую связь между знаком и означаемым. Раньше собака, пившая из ручья, хоть и ничья, но была. Теперь происходящее в тексте стало похоже скорее на парад пляшущих человечков, нежели на что-либо, совпадающее с чувственным восприятием: «Экзотичный наряд, / летит повеса из леса, / ос семью / не видно за осенью / ...» Кажется, звукопись здесь торжествует над визуальными образами. Зауми нет и следа, все вроде бы нормативно, но визуальный мир не выстраивается из фрагментов мозаики, представляя собой непредставимый калейдоскоп образов, подобный картинке в голове разглядывающей нечто своими фасеточными глазами сумасшедшей стрекозы. «Законные» синтаксис и грамматика нарушают свои законы. И вот тут-то на помощь приходят звуковые соответствия, скрепляющие текст воедино.
Собственно, на этом этапе Асиновский уже – новатор. Создать максимально авангардную технику письма, не прибегая ни к какой деконструкции, – такой кульбит под силу не каждому. Но автор почувствовал необходимость некоторого иного, нового уровня целостности. Расположение текстов (в любой подборке) по алфавитному принципу – это уже был ход в сторону соединения. Это же был и принципиальный жест: не воля автора, но случайность (или, все-таки, закономерность?) алфавитного порядка задает и порядок чтения. Однако всякий подобный текстовой ряд не был жестким, он представал своего рода «псевдоцелостностью».
Тогда появились «полотна». Изобретение авторских циклических форм – добрая традиция в русской поэзии. Вспоминаются «трилистники» и «складни» Анненского, разного рода конструкции Кузмина...
«Полотно» Асиновского – тоже, фактически, авторский жанр. Это не поэма – но это и не сложенные вместе отдельные стишки, это некоторый более сложный организм, подобный улью, муравейнику или колонии кораллов: грань между группой и индивидуумом размыта, ненаходима.
Слово «полотно» многозначно. Неизбежно возникает ассоциация с ткацким ремеслом (и эта метафора развернуто анализируется в приложении Игоря Лощилова). Возможно также понимание «полотна» как живописного произведения. «Батальное полотно»; и впрямь, на (в) «полотнах» Асиновского происходят битвы, но эти битвы не представимы в евклидовом пространстве. Событие слова окончательно оторвалось от события материала. Особенно это заметно в ритмически и композиционно «жестко» устроенных «полотнах»: первом, втором и пятом. Кажется, используемые здесь слова омонимичны собственным обыденным смыслам.
Эти «полотна» ветвятся как фрактал. Будто стоит оставить их на ночь без присмотра, и они разрастутся. Это производит эффект абсолютно магический. И это – знак максимальной органичности «полотен». Ген не является знаком чего-либо, он знак самого себя и одновременно – потенциальная порождающая машина. Слово в «полотнах» Асиновского работает именно так, на «генном» уровне.
Другие «полотна» более дискретны. Управляемые законом алфавита, их фрагменты как бы фиксированы на собственных первых строчках, которые определяют место последующих строк в общем ряду, их композиционную нагрузку. Эти «полотна» ближе к традиционно понимаемому циклу.
Но вне зависимости от степеней свободы фрагментов все представленные «полотна» кажутся неожиданным, небывалым вызовом некоторым литературным конвенциям. Они доказывают высокий смысл усложнения собственных художественных задач. Но сложность не противоречит естественности.
|
|
|
 |
 |
Герои публикации:
Персоналии:
27.11.2024
Канат Омар о языковой самоидентификации, петербургских литературных встречах, поэтах Казахстана и поэме «Зрачок замёрзшей». Беседовал Владимир Коркунов
06.12.2022
Михаил Перепёлкин
28.03.2022
Предисловие
Дмитрий Кузьмин
13.01.2022
Беседа с Владимиром Орловым
22.08.2021
Презентация новых книг Дмитрия Кузьмина и Валерия Леденёва
Владимир Коркунов
25.05.2021
О современной русскоязычной поэзии Казахстана
Павел Банников
01.06.2020
Предисловие к книге Георгия Генниса
Лев Оборин
29.05.2020
Беседа с Андреем Гришаевым
26.05.2020
Марина Кулакова
28.12.2019
Дмитрий Кузьмин
|
|
|
|
