Вкус небесных яблок
М. Вишневецкая. Кащей и Ягда, или Небесные яблоки. — М.: Новое литературное обозрение, 2004.
Майя Кучерская
Российская газета, 21.07.2004
Федеральный выпуск №3531, 2004
|
Досье: Марина Вишневецкая
|
|
«Неожиданно» всегда скорее комплимент, чем ругательство. Соскучившееся человечество жаждет свежих впечатлений. Марина Вишневецкая написала очень неожиданную вещь.
Один из самых ярких и, по счастью, оцененных сегодня авторов (Вишневецкая лауреат двух престижных литературных премий имени Аполлона Григорьева и Ивана Белкина), до сих пор возделывавший поле психологической прозы, вдруг отправился в иную степь. До-психологическую, туда, где дуют могучие мифологические ветры, где дожди насылает Перун, а горе одноглазое Лихо, где судьбы человеческие, как веретенца, кружатся в руках славянской мойры Мокоши, а чувства цельны и не поражены еще ни раздвоенностью, ни рефлексией. Вишневецкая написала «роман» так значится в подзаголовке, вышедший, однако, в серии «Сказки НЛО», но и на сказку мало похожий. Скорее, «Кащей и Ягда» это литературный эксперимент, имитация эпоса, сага, вышитая по канве славянских мифов. Вишневецкая погружается в пропасть праистории, исследуя первоосновы человеческого бытия послушание и неповиновение небесным силам, жизнь, смерть, конечность и вечность. Потому и люди здесь действуют параллельно с богами, боги принимают в человеческих делах непосредственное участие, и самочувствие их прямо связано с жертвоприношениями, совершаемыми на Земле. Лишь поначалу кажется, что перед нами вариант «Кавказского пленника» история любви дочери славянского князя Родовита, Ягды, и мальчика Кащея, отважного «степняка», захваченного славянами в плен. Кащей и Ягда обмениваются амулетами и хотят быть вместе вечно, но время для любви на Земле еще не настало. Уже в названии романа кроется намек: «Кащей и Ягда, или Небесные яблоки». Не любовь движет сюжет, а неистовая жажда власти. Князь Родовит в вечной тревоге за свой княжеский посох, когда-то завоеванный его отцом в нечестном бою. Сын «ладейного князя» Инвар мечтает жениться на княжеской дочке Ягде, чтобы завладеть землями Родовита. Но и Ягда то и дело повторяет, что скоро будет княгиней. Боги ничем не лучше людей. Покровитель скота и всякой болотной нечисти, Велес мечтает захватить в плен солнечного Даждьбога, сбросить с небес Перуна и стать повелителем. Сын Велеса и княгини Лиски, змееныш Жар, ждет не дождется, когда сможет занять место своего мнимого отца Родовита. Одна схватка за власть сменяет другую. Люди, боги, стихии в этом крошеве только бесстрашный Кащей, кажется, еще помнит, что любовь существует, и отправляется ради нее на небо, за яблоками бессмертия, но боги наказывают его за дерзость. Мокша дарует Кащею бессмертие и безлюбие в придачу. Небесные яблоки, как обычно, играют с человеком недобрую шутку. Писать эпос в начале ХХI века без улыбки невозможно, и она мелькает в развязке, оказывается, мы читали предысторию Кащея Бессмертного и Бабы-яги, чей облик начинает проглядывать в Ягде. Но улыбка Марины Вишневецкой горькая. За что боролись? За самых противных героев русских сказок. Мужественный, благородный юноша навеки приговорен охранять дуб и иголку, в которой спрятана его смерть, отчаянная красавица Ягда согласна на выгодный для ее народа брак с прежде ненавистным ей Инваром. А затем летать Ягде над землей и «всех собой устрашать». Так что никакого сказочного хеппи-энда. В «Кащее и Ягде» дано объяснение, отчего в мире оскудевает любовь. Жажда земного бессмертия, стремление к власти, интересы большинства вот что остужает человеческие сердца. И не важно, что речь идет о дохристианском мире, законы любви с тех пор мало изменились. Разумеется, это только одна из возможных интерпретаций «Кащея и Ягды», романа ли, сказки, эпоса, саги не все ли одно, а в итоге очень грустного и жесткого повествования. «Вот и еще один трудный вопрос: сколько правды вынести человеку по силам и сколько к правде этой лучше прибавить лжи для самого человека лучше, потому что слаб человек, суетен и пуглив?» говорит вездесущий повествователь романа. Вишневецкая словно бы попыталась открыть «всю правду» о человечестве и человеке, который оказался жалок, слаб, «суетен и пуглив». Одно утешение даже самым талантливым писателям «вся правда» все-таки не под силу.
|
|