 следующая публикация . Евгений Чижов . предыдущая публикация  |
|
Ускользание
Евгений Чижов. Темное прошлое человека будущего. Роман, повести. — М.: Олма-Пресс, 2002.
|
Дебютная книга прозы, в которую помимо одноименного романа вошли еще две повести – «Бесконечный праздник» и «Без имени» – проникнут состоянием некоей шаткой реальности. И реальности ли? Действие происходит преимущественно в Москве, одновременно загадочном и очень узнаваемом городе, в этом запутанном пространстве-времени читателя охватывает чувство потерянности и растерянности, пугает отсутствие хотя бы какой-то незыблемой точки, оплота рациональности.
Эпиграфы к некоторым главам романа взяты из книги датского философа XIX века Серена Кьеркегора «Или – или» и намекают на то, что истинное бытие находится вне причинно-следственных связей. Оно не может быть познано и интерпретировано – истинный процесс человеческого существования внерационален.
Зыбкость, легкость, иллюзорность, изменчивость – основные свойства этой прозы и населяющих ее людей. В повести «Бесконечный праздник» о доминанте говорится напрямую. «Мечтавшие об этой легкости, мы начинали теперь испытывать перед нею страх, похожий на страх высоты у наклонившегося над пропастью, внезапно возникшей у самых ног, физиологический страх утраты равновесия». Жалуется героиня другой повести: «Я почувствовала себя, как радужная мыльная пенка, растянутая между пальцами, выгибающаяся, дрожа, над пустотой».
Повествование очень динамично, герои всегда в движении, будто, если остановиться, тотчас провалишься или увязнешь. Это напоминает компьютерную игру, в которой за виртуальным персонажем, бегущим по подземному лабиринту, рушится виртуальный пол. И стоит задержаться лишь на долю секунды – улетишь в виртуальную пропасть. «...ей нужно движение, чтобы сохранить равновесие. Оказавшись в неподвижности, она утрачивает его, падает, пропадает. Отсюда эта бесконечная езда из города в город, от одних полузнакомых людей к другим, вовсе не знакомым...»
Слово «движение» в данном случае становится синонимом слова «жизнь». Движение является не только непременным условием существования героев Чижова, но становится тем фундаментом и каркасом, на котором строится все повествование автора. «Это было невозможное движение. Давным-давно оно должно было прекратиться, и тем не менее оно продолжалось. Нельзя было ни высвободиться из него, ни остановиться».
В то же время автор, членящий фразу на короткие участки вполне рационально, будто бы все время дразнит читателя, обещая все это как-то объяснить: читатель чувствует, что скоро нащупает в этом потоке движения твердое дно, и можно будет ненадолго остановиться, отдышаться и осмотреться, но...
Герои романа «Темное прошлое человека будущего» входят в действие не одновременно, а по очереди, как бы передавая из рук в руки эстафетную палочку повествования и представляясь читателю в порядке очереди. Первый в этой эстафете вынужден представиться самостоятельно, «от первого лица». «В моей комнате четыре стены, четыре стены, потолок и пол. Между ними расположены некоторые вещи, как то: кровать, стол, стул, шкаф и другие. Я сижу на стуле за столом». На первый взгляд этот «я» – тривиальный обитатель нашего трехмерного мира. Но это только на первый взгляд. Через несколько предложений открывается иная реальность, чем-то напоминающая лемовскую. Герой будто проходит сквозь зыбкие стены, вместо него и вместе с ним в комнате появляется второй, третий, четвертый, седьмой Игорь Чесноков... «В собственной комнате я не могу найти себе места, не занятого мною, – не остается ничего иного, как надеть пальто, ботинки и скорее выйти на улицу, хлопнув дверью. Я так тороплюсь, что шнурки приходится завязывать уже в лифте».
Герои Чижова все время ускользают из поля зрения не только читателя, но и самого автора. Ускользание и преследование, вроде игры в «кошки-мышки», затеянной автором с собственными персонажами, интригуют читателя и держат его в постоянном напряжении. В процессе игры герои не только «ускользают», но еще как будто меняют свои физические свойства и суть. В один момент они кажутся узнаваемыми, и действия их предсказуемы. В другой – становятся непостижимыми, их действия и образ мыслей неподотчетны никому.
Состояние читателя можно сравнить с состоянием Ивана Карамазова во время его разговора с чертом. Черт говорит: «Я тебя вожу между верой и безверием попеременно, и тут у меня своя цель. Новая метода-с: ведь когда ты во мне совсем разуверишься, то тотчас меня же в глаза начнешь уверять, что я не сон, а есмь на самом деле, я тебя уж знаю; вот я тогда и достигну цели». Евгений Чижов пользуется теми же приемами и даже признается в этом. Он заставляет читателя поверить в то, что Чесноков приводит читателя к Некричу, а тот в свою очередь перебрасывает эстафетную палочку Ирине, бывшей жене Некрича, представляя ее читателю рассказом Некрича Чеснокову: «При этом возникали все новые и новые детали, и чем вернее они уличали жену, тем сомнительнее выглядела вся история в целом, точно он не вспоминал их, а выдумывал на ходу. В конце концов, я начал подозревать, что вообще никогда не было никакой жены...»
Люди впитывают в себя свойства своего мира, и непонятно, то ли такой мир порождает этих людей, то ли, наоборот, эти люди своим существованием создают вокруг себя такой мир, где одна реальность наслаивается на другую, а знакомые места становятся незнакомыми. Не настоящие, но «как настоящие».
Театральная постановка «Хованщины» столь же масштабна и грандиозна, как и события 1993 года у останкинского телецентра. Исторические события рифмуются с вымышленными в грандиозное костюмированное представление. Запах костров и языки пламени, поднимающиеся до небес. Акт самосожжения. Катарсис. Смерть. Но даже смерть не имеет права на реальность. Зал аплодирует – и ожившие люди, актеры, выходят на финальный поклон.
Текст Евгения Чижова – головоломка, ребус со множеством вариантов решения. Детективная интрига органично вплетается в жизнь. Маленький Некрич, преследуемый автором, читателем и шайкой головорезов, ускользает театральными закоулками и тоннелями «секретного метро». Образ московского метро, многие станции которого москвичи знают «наизусть», – чем знакомее, тем таинственнее. Закоулки сознания Некрича – это мир подсознания, хаотичный и иррациональный. В нем обитает множество разных людей, происходят события. В конце концов через секретную дверь проходит сам Некрич и оказывается «внутри» себя, в мире, перенаселенном Некричами разного возраста, характера... Система замыкается на себя, стираются границы внутреннего и внешнего мира...
Читать книгу при этом увлекательно и легко. Она глубока, но без лишнего пафоса: Чижов умеет наполнить содержанием любой событийно незначительный эпизод, придавая ему индивидуальную интонационную окраску и настроение в условиях мира, где значительные эпизоды слишком тяжелы, где границы реальности постоянно смещаются, ускользают и растворяются. Попытки героев вырваться из этого бессмысленны. Просто однажды переворачивается последняя страница, которая заканчивается точкой.
|
|
