Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
Страны и регионы
Города России
Страны мира

Досье

Публикации

напечатать
  следующая публикация  .  Все публикации  .  предыдущая публикация  
Елена Мариничева: Украинская литература шагнула дальше русской
Интервью

04.07.2011
Интервью:
Ирина Славинская
          Елена Мариничева — переводчик современной украинской литературы на русский язык. Благодаря ей десять лет назад российские читатели познакомились с современной украинской литературой.
          В 2001 году в России впервые вышел перевод «Полевых исследований украинского секса» Оксаны Забужко. В 2007 году — «Даруся сладкая» Марии Матиос. Елена Мариничева переводила тексты Сергея Жадана, Евгении Кононенко, Тани Малярчук, Костя Москальца.
          Сегодня Елена Мариничева переводит нашумевший роман «Музей заброшенных секретов».
          В 2011 году исполнится уже десять лет, как в России читают современную украинскую литературу. «Украинская правда. Жизнь» встретилась с Еленой Мариничевой поговорить об итогах десятилетия.


          — По-вашему, чего не хватает украинской литературе?
          — Зрелости. Сердечность, искренность новой украинской литературы имеют и свою оборотную сторону — незрелость.
          — У вас есть любимый персонаж современной украинской литературы?
          — Даруся Сладкая. Она мне очень близка своим «не от мира сего», своей душевной странностью.
          — А есть ли книжка-мечта, которую бы очень хотели перевести, но не сложилось?
          — В свое время я очень хотела перевести «Депеш Мод» Жадана. Но не я ее перевела. И ревниво отношусь к тому переводу, что вышел. Я бы перевела по-другому.
          Ну, а в данный момент не могу себе позволить роскошь говорить об абстрактных планах, потому что целиком поглощена переводом «Музея» Оксаны Забужко: издательские сроки поджимают .
          — Расскажите забавную историю, связанную с переводом с украинского на русский.
          — Один такой эпизод связан с повестью «Инопланетянка» Забужко. Там героиня в финале наконец садится за печатную машинку, и досадует на расчирикавшегося воробья. Она ему говорит «А здох би ти». Я так и перевела: «Да чтоб ты сдох».
          Но украинский текст при дословном переводе на русский всегда звучит грубее, резче — это общее правило, и я его обычно учитываю. В случае же «с воробьём» на эту потерю «улыбчивости» первой обратила внимание Оксана, — она спросила меня, мол, ты бы своему коту сказала «Чтоб ты сдох»? А я бы коту такого не сказала.
          Тогда я перевела «Да пошел ты в баню».
          А недавно я переводила эротические сцены в «Музее заброшенных секретов». Помню, мы с Оксаной согласовывали синонимы слова «член». Если б кому-то стороннему попалась на глаза эта наша переписка, думаю, он был бы весьма шокирован: две дамы на полном серьёзе обсуждают — «Адриану, значит, оставляем член? — Да, а у Артёма меняем!»
          — Как вообще идет работа над таким текстом, как «Музей покинутих секретів»?
          — Как всегда. Ничего сверхнеобычного. Роман талантливый, объемный.
          Конечно, легче работать с компактным текстом, на одном дыхании. В больших текстах присутствуют разные тональности, а значит и различные «диапазоны» дыхания, кроме того, всегда есть более сильные и более слабые места.
          Мой первый читатель — мой муж, и ему очень нравится русский вариант романа. Редакции журнала «Новый мир» текст тоже понравился, сейчас готовится публикация первых глав «Музея».
          «Музей» мне лично интересен еще и тем, что здесь героиня романа, — впервые у Забужко! — любит и любима.
          Я знаю, что были претензии к Оксане за сюсюкающий язык в любовных эпизодах. Может быть. Но ведь героиня — любит, влюблена! Вспомните описание ее первого поцелуя с Адрианом. Есть и другие эпизоды — точные, важные и красивые. Кстати, начиная с третьей главы я, с согласия Оксаны, немного изменила ласкательное имя, которым называет Адриан Дарину, так что «сюсюканья» в русском варианте станет значительно меньше.
          — Чем такой роман может заинтересовать читателя в России?
          — У него особенная философская и метафизическая составляющая.
          Оксана касается крайне любопытной сейчас темы философии, физики, естествознания — теории суперструн. Мой сын-физик как раз — вот такое случайно-неслучайное совпадение! — занимается этой областью науки и в разговорах со мной «перевел» для меня теорию суперструн на мой гуманитарный язык.
          Говоря очень приблизительно, теория суперструн заключается в том, что прошлое, будущее, настоящее, пространства и люди — все мироздание пронизано тончайшими нитями. Они все взаимосвязаны. У этих взаимосвязей и взаимозависимостей существуют свои закономерности, какие-то из них можно обозначить, разглядеть.
          Оксана именно эту идею развивает с помощью художественных образов. И это необычайно интересно. Вспомните, к примеру, как в романе героиню в каких-то исключительных ситуациях пронизывает осознание связанности всего со всем и неслучайности событий, как она на какую-то долю мгновения видит векторы-нити, пронизывающие собой время, бегущие от одной судьбы к другой, объединяя всё в единый узор.
          Весь роман на этом построен. Я раньше не встречала, чтобы в художественном тексте о таком говорили настолько точными, выверенными словами.
          Интересна и историческая сторона «Музея».
          — Мне кажется, именно спорные исторические и политические эпизоды могут вызвать большой интерес в России.
          — Согласна, я и сама писала об этом в статьях в «Новом мире» и в «Дружбе народов». Там я тоже сделала акцент не на суперструнах, а на истории и политике. Мне хотелось подготовить почву для восприятия романа.
          Но не стоит думать, что в России буквосочетание «УПА» вызывает у всех только негативные реакции. Предубеждённые, те, кому «и так всё ясно», роман, скорее всего, читать и не станут — такие вообще мало читают. Адекватные же читатели знают, что любое историческое явление многозначно.
          Хотя тема УПА, бесспорно, добавит интереса к роману.
          Не стоит забывать, что даже в советской литературе тема УПА поднималась не всегда в канонически-советской трактовке: вспомним хотя бы замечательное стихотворение Давида Самойлова «Бандитка».
          Еще в «Музее» есть важнейшая линия — Украина сегодня. В описании общественно-политических реалий присутствуют и сатирические нотки. У Оксаны прекрасное чувство юмора. У нее блестяще получается рассмешить читателя. Она дает точные и смешные характеристики реальностям настоящего.
          Но это не памфлет на злобу дня. И хотя Оксана пишет о событиях до 2004 года, текст нисколько не устарел.
          — Кстати, в критике звучала мысль о том, что линия современной Украины в романе — самая слабая. Согласны?
          — Нет. Вы сейчас, очевидно, имеете в виду некоторых «внутренних» украинских критиков. Для читателя же со стороны всё кажется очень уместным, а современный социально-политической пласт романа — убедительным.
          Думаю, что градация романа по частям разной художественной силы проходит не по оси времени.
          — А как?
          — Возможно, когда автору нужно что-то рассказать и одновременно «сшить» эпизоды, действие замедляется, становится как будто чуть-чуть затянутым. Но Забужко — кто бы там что ни говорил — всегда вовремя ставит точку.
          — Если от «Музея» перейти к современной украинской литературе. Она вообще интересна в России?
          — Очень. Иначе бы книги не издавались.
          — Откуда источник интереса? Кто подвижники — переводчики, издатели, читатели?
          — Когда как. Инициатива идет от издателя или переводчика. Большую работу делает в этом году журнал «Новый мир». Из номера в номер там помещают и переводы украинской литературы, и статьи о ней.
          Читатель таким образом начинает узнавать о новых именах и о том, что есть переведенные на русский книжки.
          Когда удачный автор, удачный текст и удачный перевод — читатель обращает внимание и читает.
          — Кого из современных украинских авторов точно хорошо знают в России?
          — Оксану Забужко и Сергея Жадана.
          Оксану знают преимущественно по ее прозаическим текстам. У романа «Полевые исследования украинского секса» было уже три переиздания. Знают Забужко и по ее интервью и социально-политическим высказываниям в российской прессе. Однако Оксана, после выхода здесь своей первой книжки, лишь дважды приезжала в Москву.
          А вот Сергей Жадан довольно часто бывает в Москве с «гастролями», как он выражается, и это тоже помогает продвижению здесь его творчества. Сергея знают еще и благодаря множеству переводчиков его поэзии. Прозу Жадана тоже нередко переводят «бригадным методом».
          Немало переводов у Андруховича. Его имя в России известно, но с книгами, к сожалению, знакомы меньше.
          — Если предположить, что в Украине появился новый интересный автор. Как его можно «продать» российскому издателю и читателю?
          — Если такого автора обнаружу лично я, то, полагаю, немедленно позвоню некоторым знакомым издателям, свяжусь с литературными журналами. Скажу, что в Украине появился новый потрясающий писатель, и его надо хватать, переводить, публиковать.
          Сама же и переведу, вложившись в работу на полную катушку, и — рискну самонадеянно заявить — он понравится и другим; не знаю, правда, насколько всё это относится именно к «купле-продаже».
          — Значит, переводчик тут локомотив.
          — Это в моем случае. Наверняка есть издатели, которые и сами читают на украинском. Но я таких практически не знаю.
          Хотя считается, что украинский язык учить незачем — он и так понятен. Но на практике оказывается, что он не понятен. Не знаешь буквы, не поймёшь слова, — ускользнёт и смысл.
          Но украинской литературой все равно интересуются. Вот уже знают о непереведённом романе «Записки українського самашедшего» Лины Костенко.
          Кстати, в ноябре можно отметить десятилетие новой украинской прозы в России. В 2001 году вышел роман Юрия Андруховича «Московиада» и книжное издание романа Оксаны Забужко «Полевые исследования украинского секса».
          — Десять лет — это большой период. Как подвести его итоги?
          — Украинская литература близка российскому читателю. Украина — тоже постсоветская страна, как и Россия. Здесь есть схожие комплексы переживаний.
          Но украинская литература шагнула дальше. Она смогла сказать больше, откровеннее и искреннее. Думаю, это связанно с появлением новой страны, с надеждой, с Майданом, с ощущением того, что все только начинается. В России надежды меньше.
          — Сейчас СМИ могут сделать очень много для формирования имиджа кого угодно. Например, имиджа современной украинской литературы в России. Как она выглядит?
          — Прошло 10 лет, переведено немало книг, но только сейчас происходит интенсивное знакомство с современной украинской литературой.
          Это что-то экзотическое, не совсем ясное. Кого-то может раздражать, кого-то может приводить в восторг. Но это не равнодушное отношение.
          У меня есть знакомая — хорошая русская поэтесса и прозаик. Она мне написала, что я — подлая экстремистка, потому что перевожу Забужко и Матиос.
          — А сами украинцы принимают участие в формировании такого образа?
          — Украинцы, которые приехали сюда, быстро ассимилируются. И многие из них как-то забывают, что они — украинцы. Современная украинская литература иногда помогает им вспомнить о чем-то забытом, и это не всегда проходит безболезненно.
          Помню, подарила друзьям роман «Даруся сладкая». Это супружеская пара, она — белоруска, он — украинец. Я им потом позвонила спросить, как роман. Оказалось, что мужа увезли на «скорой» после того, как он начал читать «Дарусю».
          — В Украине почти не переводят современную российскую литературу. Почему?
          — Возможно, это связанно с политической ситуацией. Тут и страх потери независимости, страх влияния Москвы. На фоне этого идет отталкивание от русского и российского.
          Иногда я встречаю в украинском интернете — и со стороны рядовых читателей, и со стороны некоторых украинских писателей и публицистов — пренебрежительные высказывания о русской, особенно классической, литературе. Но это не значит, что они ее не знают и не приемлют на самом деле.
          Такой декларируемый негатив диктует, как мне кажется, современный общественно-политический контекст.
          — Какие темы и образы могут заинтересовать российского читателя? Искренность и надежда, о которых вы говорили выше — это как-то абстрактно.
          — Автобиографичность прозы. Хотя в самой украинской литературе это воспринимается как «минус».
          Наши российские писатели прячутся. Они пишут о вымышленных героях и вымышленных ситуациях. А в украинской литературе автобиографичность плещет через край. И она этим тоже интересна.
          Любопытны, конечно, и социально-политические явления. За последние годы произошли важные политические изменения. Был Майдан — в России такого никогда не было. И теперь этот опыт начал входить в литературу — и у Оксаны Забужко, и у Лины Костенко.
          Интересны исторические реалии, которые в России воспринимают не так, как в Украине. С такими реалиями работает, например, Мария Матиос. Дай бог, чтобы подобные книги выходили чаще. Нужно знать субъективные картины миры, национальные образы прошлого.
          — А вы взялись бы переводить украинского классического автора?
          — Если автор мне близок — то взялась бы. Но мне всё же интереснее заниматься современной украинской литературой. Она связанна с сегодняшним днем и с моей жизнью.
          Я чувствую, что лучше смогу это перевести. Классическую украинскую литературу нужно переводить на классический русский — это хорошо сделают переводчики старой, советской школы перевода.
          Мне интереснее современный украинский язык.
          — Какой он, этот современный украинский язык?
          — Он живой, бурлящий, в постоянном движении. Он вбирает в себя все.
          Хотя я слышала, что русизмы и полонизмы — это не украинский язык, а «засмічення української мови». Но это не верно. Все, что язык впитывает, становится его частью.
          Сегодня в украинском есть и суржик, и англицизмы, и русизмы, и полонизмы, и галицизмы, и арго. Его нельзя искусственно править.
          Это язык и улицы, и философских размышлений, и внутреннего психологического монолога. Люди могут себя выразить с его помощью. Вот мои соотечественники себя так выразить не могут — норма и определенный набор слов, гораздо менее гибкие у нас сейчас — довлеют.
          Свобода языка — это большое дело. Это необратимый запас независимости. Его нельзя ломать через коленку. Да, мне кажется, и невозможно.


  следующая публикация  .  Все публикации  .  предыдущая публикация  

Герои публикации:

Персоналии:

Последние поступления

06.12.2022
Михаил Перепёлкин
28.03.2022
Предисловие
Дмитрий Кузьмин
13.01.2022
Беседа с Владимиром Орловым
22.08.2021
Презентация новых книг Дмитрия Кузьмина и Валерия Леденёва
Владимир Коркунов
25.05.2021
О современной русскоязычной поэзии Казахстана
Павел Банников
01.06.2020
Предисловие к книге Георгия Генниса
Лев Оборин
29.05.2020
Беседа с Андреем Гришаевым
26.05.2020
Марина Кулакова
02.06.2019
Дмитрий Гаричев. После всех собак. — М.: Книжное обозрение (АРГО-РИСК), 2018).
Денис Ларионов

Архив публикаций

 
  Расширенная форма показа
  Только заголовки

Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service