|
Синьяк, скажем, или Ван Гог жестко задают точку, где положено стоять зрителю: стоит ему сделать шаг в сторону, выйти из заколдованного круга, как картина рассыплется на грубые мазки, цветные пятна. Фанайлова так же ловко ставит читателя на место.
Отсюда ему не сдвинуться. Как сказочного героя, его разом пожирает огонь и заливает вода, ангелы являются ему и сводят его во ад, и возводят в видение рая, и секс грохочет, как прохожий товарняк на стыках, и весь двадцатый век, и ахматова-бродский-пушкин-кузмин-окуджава.
Хармс мечтал о таком реальном искусстве, чтобы стихотворением можно было выбить стекло, как камнем. Стихи «С особым цинизмом» вышибают все форточки разом, распахивают двери восприятия и срывают крышу.
Вот способ употребления: их надо принимать внутрь, инъецировать внутривенно, наблюдая кипение крови, расширение пространства и игру психоделических цветов.
Фанайловой в наследство от прошедшего века осталось уменье невнятицу обращать в шаманские экстазы, дружеские намеки — в проговорки о фатуме. Эти стихи окликают читателя на «ты».
Лучше, чем вынесенное на обложку «С особым цинизмом», название цикла «Из записок маньячки». Эти стихи маниакальны — и абсолютно нормальны. Само чеканное стихосложение — рифмованное, жесткое, разговорное в интонационной сути — железные скобы в распадающемся мире. В них и не ночевало «равнодушье, сестра и зеркало умирания». Зато Тот-Кто-Голосит (не «автором» же называть это живое существо!) способен смотреть на свой мир открытыми глазами и знает главное слово.
А уж как наступит умная старость,
Как поставит самый крепкий парус,
Так она еще раз все изменит,
На аптекарских весах своих измерит
ярость ярость ярость ярость ярость
и другие сказки и рассказы
Елена Фанайлова выросла и стала поэтом в Воронеже, живет и работает в Москве — на радио «Свобода». Если верить ей самой — с удовольствием. В 1999-м стала лауреатом премии Андрея Белого. Книжка «С особым цинизмом» — вторая. Для окружающих Елена Фанайлова не опасна.
|
