|
Владимир Гандельсман. ТИХОЕ ПАЛЬТО. Новые стихотворения. СПб., «Пушкинский Фонд», 2000.
Как ответить на вопрос, что такое стихи Владимира Гандельсмана,- блестящий традиционализм, не ускользающий из рамок традиционных представлений о традиционной петербургской поэзии конца XX века? Или же некие авангардные построения, даже местами заумь, но воспринимаемая только в таком режиме, когда слова порою распадаются на составные части, на буквы, и их не то чтобы последовательность, но расположение ощутимо всеми фибрами, жабрами, чем там еще воспринимают поэзию.
В «Балладе по уходу», например,- где в самом названии, в самом языке держится как «уход за больным, престарелым», так и «уход из жизни». И все это плотносклееносредствамитогожесамогоязыка:
Шел, шел дождь, я приехал на их,
я приехал на улицу их, наих,
всё друг друга оплакивало в огневых.
Мне открыла старая в парике,
отраженьем беглым, рике, рике,
мы по пояс в зеркале, как в реке.
При этом части слов не теряют смысла, а ловят какие-то новые его оттенки, уточняют образ - в этом самом «рике» видятся фрагменты отражения в трюмо. Или эхо старческих голосов, падение листьев осенью, слов, не имеющих в общем-то значения.
Стереоскопический эффект поэзии Гандельсмана вообще огромен:
Тридцать первого утром
в комнате паркета
декабря проснуться всем нутром
и увидеть как сверкает ярко та
елочная, увидеть
сквозь еще полумрак теней,
о, пижаму фланелевую надеть,
подоконник растений
Поэт чудит, плачет, поет, говорит; он пока не окончил школ - о, вечный мальчик петербургской поэзии - и не надо. С этой точки зрения кажется не совсем естественной изначальная установка некоторых стихотворений: сидит автор в одиночестве в кабаке. Ведь в том-то и дело - в любой попытке описания пространства - вокруг он смотрит детскими глазами и всегда замечает те детали, которые взрослому невозможно заметить:
Не слишком красивая пара
целуется у окна,
короткие пальцы пожара
любовного на затылке его она.
...............
Он крупно легко зевает,
она встает в туалет,
он ее направляет
шлепком, несколько лет
проходит, за ней проходит
он в туалет,
они взаимно и постепенно находят
губы друг друга. Падает свет.
Закатывается под стол. Едва ли
найдешь его. Сытые,
они покидают, и я едва ли
хотел бы видеть их сном убитые.
Текст называется «В Блумингтоне», но это могло бы быть где угодно. Поэт не выходит из кафе, он выходит из того, что всегда теснее, - из времени и из грамматики. Они (он и она) тоже вроде бы не уходят, но «покидают». Очень простые слова, и только синтаксис несколько смещен, сдвинут, но из-за этого почему-то остаются неразрешенными многие вещи.
Хотя в конце концов поэзия в любом случае - не детектив по пятницам, напоследок же - самое главное: «о, тихое пальто,/ ты куплено на вырост»...- мотив, что эту книгу, «купленную на вырост», так сразу и недовоспримешь.
|
