Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
Страны и регионы
Города России
Страны мира

Досье

Публикации

напечатать
  следующая публикация  .  Все публикации  .  предыдущая публикация  
Концептуалистская стратегия заглавия (на примере поэзии Светы Литвак)
Текст доклада на 12-й научной конференции «Феномен заглавия»: «Именование и переименование текста: мотивы, стратегии, динамика» (РГГУ, 18-19 апреля 2008)

19.09.2008
        Несколько предварительных теоретических замечаний:

        1. Концептуализм трактуется в данном сообщении как особый тип художественного высказывания, для которого характерно не просто использование отчужденного слова, но тотальная проблематизация позиции лирического субъекта, а также жанровых признаков поэзии, релятивизирующая любые конкретные формы поэтического воплощения. Иными словами, концептуализм предполагает такую организацию существования поэтического текста, так сказать, его «презентацию», когда у читателя возникает « подозрение» (здесь я отсылаю к интерпретации феноменологии подозрения Б.Гройсом: Гройс Б. Под подозрением. Феноменология медиа. М.: Художественный журнал, 2006)), что за «игрой знаков» обнаруживается существование самого их носителя, самого медиума — Поэзии как таковой. Поэтическое высказывание в концептуализме создает подозрение, что высказывание репрезентирует нечто невыразимое никакими знаками, говоря высокопарно, бесконечную пустоту или пустоту бесконечного. Б.Гройс справедливо отмечает универсальность и даже тотальность эффекта подозрения, ведь его невозможно — и поэзии это касается прежде всего - ни подтвердить, ни опровергнуть. Текст в концептуализме вроде бы обладает всеми признаками поэтического текста, и в то же время ни один из этих признаков не становится достаточным условием для его понимания, что довольно наглядно демонстрирует, например, академическая (консервативная) теория литературы, сформировавшаяся на базе классических текстов.
        Следует заметить, что «мистические интенции», тяга к надмирности, присущи почти всем приверженцам концептуального творчества. В частности, у С.Л. есть текст «Битва титанов» 1, который можно рассматривать как своеобразную аллегорию авторской стратегии в концептуализме. Лирический сюжет изображает столкновение двух небесных субъектов: «самолета над Теплым Станом» и его некого «врага летучего» (он же «дьявол во плоти»). Из самолета в роковой момент катапультируется «парашютист»:
        «От любого слова отчужденный, // Путник вероятного пути, // Драйвер отклоненно преломленный, //Сущий ангел, ангел во плоти».
        Эти последние строки афористично формулируют самоощущение концептуального автора, ускользающего от любых идентификаций с формальной ролью субъекта высказывания, автора — ангела, небесного посланника, обнаруживающего себя лишь в сшибке, столкновении знаковых массивов, в отклонениях от земных, так сказать, технологических поэтических путей. Поэтическое высказывание в концептуализме «вероятностно», «виртуально», лишено устойчивой тематики и поэтики. Его задача собственно и состоит в том, чтобы подчеркнуть формальный и преходящий характер определенной поэтической техники во имя Поэзии как таковой.
        2. Заголовочный комплекс и рама концептуального текста играют первостепенную роль в создании эффекта подозрения относительно аутентичности наличного поэтического высказывания. С одной стороны, заглавие воспроизводит шаблон, штамп, что подчеркивается часто использованием в нем языка делового формуляра, бюрократического документа, учебника, устойчивой традиции лирических заглавий и прочей аннонсивной рутины («Справка» Вс. Некрасова, «Вопросы литературы», «Мама мыла раму» Л.Рубинштейна, «Москва и москвичи» Д.А.Пригова). В то же время, концептуалистская стратегия заголовочного комплекса вызывающе инновативна, инновативна и в плане поэтической валоризации того, что к поэзии не относится, как в уже вышеприведенный примерах, так и в абсолютном смысле — она всегда авторская, имеющая характер индивидуального, даже индивидуалистического жеста.
        3. Концептуалистское заглавие перформативно в том смысле, что жест озаглавливания, снабжения эпиграфом, предисловием, послесловием и прочими элементами обрамления, уже сам по себе становится событием, создающим поэтический текст. Заглавие здесь становится перформативом, то есть высказыванием, означающим совершение действия, подобно выражению «Я объявляю вам войну», если воспользоваться примером Р.Барта. Озаглавленный текст становится как бы разъяснением заглавия и в известной мере факультативным, дополнительным. Естественно, здесь речь идет о стратегической установке, да и сам концептуализм — это не столько поэтическая практика, определенный набор приемов, сколько именно статегическая установка художника. В реальности большинство конкретных поэтических текстов концептуальных авторов вообще никак не озаглавлены, НО они никогда и не существуют вне неких сборников и книг, в пространстве которых и может быть реализована статегическая установка.
        4. Вышедший недавно сборник (сборник, естественно, в кавычках) московской поэтессы и художницы Светы Литвак, которая в середине 1990-х годов организовала вместе с Николаем Байтовым «Клуб литературного перформанса», очень показателен и интересен, ибо в нем:
        А) последовательно реализована концептуалистская стратегия заглавия — прежде всего в самом заглавии «Книга называется» и в некоторых рамочных моментах;
        Б) представлена рефлексия этой статегии, которая становится темой нескольких текстов книги. На их разборе я позволю себе остановиться подробнее. Я выбрала 4 текста, из которых 2 не имеют собственного заглавия, а 2, помещенные в разделе «Послесловие» в цикле «Внутренний монолог автора», именуются так, как принято в книжных комментариях: «К стр.14» и «К стр. 564».
        Поэтический сборник «Книга называется», выпущенный издательством «Культурная революция», как указано на титульном листе, включает в себя «стихи Светы Литвак, написанные в 1980-2000 гг.», и состоит из 12 разделов. Два из них «Разноцветные проказники» и «Песни ученика» ранее, в 1992 и 1994 гг., выходили в виде отдельных книг. В предпоследнем разделе издания «Словасфальт», помещено несколько текстов, экспериментирующих с фонетикой, и графическим обликом и/ или предполагающих визуальный эффект. Здесь же располагается текст, давший — и это подтверждает сам биографический автор Света Литвак, название всему сборнику. То есть формально заглавие книги обязано своим существованием одному из текстов, который сам заглавия не имеет. Этот текст обыгрывает различные варианты возможных заглавий «книги», каждый из которых связан с семантикой бега. 13 раз в тексте возникает анафора «книга называется», за ней следует фраза, начинаемая с прописной буквы. Эту фразу, представляющую собой самостоятельное предложение, можно принять за заглавие книги. Затем следует единая графема «сделайэторадименя». Далее четырнадцатый раз строка начинается с фразы «книга называется», но теперь «заглавие «книги» отсылает не к бегу, а содержит побуждение к некому действию (сделай это, повторенное 3 раза). Завершается текст призывом «назови книгу». После двоеточия второй раз возникает местоимение, напоминающее о существовании субъекта лирического высказывания (первый раз оно возникало в графеме «сделайэторадименя»):

        книга называется: для меня это безразлично

И финал:

        мне все равно, можешь назвать книгу 2

        Поэтический сюжет, связанный с озаглавливанием, осуществляет прерывистое движение, от возратных к императивным конструкциям, При этом, напомню, лирический/ квазилирический субъект заявляет о своем существовании в графеме 14 строки и во фразе, следующей за вновь возникающей анафорой «книга называется» 15 строки. Далее этот субъект вновь как бы устраняется, катапультируется, заявляя о своем безразличии к тому, как будет названа «книга».
        Знаки препинания в конце первых 13 строк при наличии прописных букв в вариантах заглавия отсутствуют. И это понятно — в конце заглавий точки не ставятся, но после графемы, в 15 и 17 строках знаки препинания также отсутствуют. Определенный параллелизм синтаксических конструкций позволяет отнести 16 и 18 строки соответственно к вариантам «названий книги», причем заглавий тавтологичных : «Сделай это ради своей матери / сдалай это только ради того, чтобы сделать это»; «для меня это безразлично / мне все равно, можешь назвать книгу». Последний «вариант» названия тавтологичен особенно: « назови книгу:... можешь назвать книгу». Впрочем, семантическая тавтология присутствует и в вариантах заглавий со значением «бега» в первых 13 строках. Но тавтологичность передает также бесконечность и принципиальную незавершенность и незавершимость жеста озаглавливания, невоплотимость так называемого удачного, единственно точного заглавия.
        Поэтический сюжет, кажется, усиливает эффект невозможности выбора. Но возникновение императивных констукций позволяет иначе взглянуть на основную, так сказать, базовую для данного текста, возвратную конструкцию: книга называется - книга называет себя. Поэтическая книга, сама становится субъектом собственного именования и, пожалуй, создания, творения, являет себя миру в разных ипостасях, и поэтому лирическому субъекту «безразлично» любое ее конкретное имя, выбранное каким бы то ни было адресатом побудительного сообщения.
        Здесь мы сталкиваемся с тематизацией эстетического кода, который и репрезентируется как разбираемым текстом, так и заглавием всего поэтического сборника. Напомню, что по Р. Якобсону, поэтическая функция сообщения — это его направленность на самого себя. Заглавие «Книга называется» оказывается дважды перформативным. Оно есть жест создания книги и оно же, отсылающее к соответствующему тексту сборника, есть поэтическое высказывание, сообщающее о своем устройстве как устройстве самостоятельного, не зависящего от практической направленности, медиума — поэзии как таковой.
        И еще один важный момент. Обложка книги оформлена так, что заглавие расположено вверху, а имя автора в нижнем правом углу. Здесь как бы переворачивается традиционное расположение имени автора и заглавия на обложке издания. Это обстоятельство неслучайно, о чем свидетельствует указание на титульном листе имени дизайнера Ильи Бернштейна. Таким образом, судя по обложке «Книга называется... Света Литвак». Имя автора, его звукой облик обыгрывается во многих текстах сборника, а один из разделов, именуемый «Ветка Листва» - анаграмма имени автора. Само это имя превращается в текстах в своеобразный симптом невыразимого и бесконечного, способного принимать разные языковые обличия. Автор принадлежит тому же медиуму — Поэзии, что и его слово, он той же природы. Отсюда - вероятное объяснение разнообразия поэтических техник и тематических пластов поэзии Светы Литвак : от тонкой игры вполне традиционными лирическими образами (раздел «В нашем садике укромном») до натурализма (раздел «Дядя Петя»), от зауми до повествовательных эротических и даже порнографических (правда, в этот сборник они не вошли) текстов. Света Литвак как квазиавтор всегда существует здесь и сейчас, перформативно, и всегда в несовпадающем с Истинным Автором лирическом обличии.

        Текст из раздела «Послесловие» цикл «Внутренний монолог автора», в котором рефреном проходят фразы «Вот предисловие» / «Вот послесловие», при помощи этих рубрик- операторов устанавливает границы в потоке неких суждений о тексте и только этот жест позволяет ранжировать противоречивые, даже хаотические фразы как цитаты из паратекста (в понимании Ж.Женетта). Иными словами, паратекст создается лишь благодаря объявлению его таковым. Таким образом, перформативность рамочной конструкции в концептуализме здесь и тематизируется и проблематизируется одновременно.
        Тесты, имитирующие постраничные комментарии, репрезентируют принципиальную устремленность концептуалистского художественного высказывания к бесконечности. Текст «К стр. 14» имеет прецедент в разделе книги «Света в хаосе». Здесь, кстати, очень важно графическое оформление заглавия раздела, позволяющее прочесть его двояко как «Свет а в хаосе», то есть «Свет, присутствующий в хаосе». Возвращение к этой тематике в разделе «Послесловие» напоминает читателю и о «мистической подоплеке» всей книги и о неисчерпаемости темы, обозначенной в амбивалентном заглавии раздела. Что касается текста «К стр. 564», то страница с таким номером в книге отсутствует. В жанровом отношении текст симулирует «средневековую» балладу, в нем просматривается повествовательный сюжет, содержащий мистические коннотации. О герое произведения говорится:
        Звал он Того, Кто есть
        И тех, кому было видно.
        Заглавные буквы в местоимении Того, Кто явно отсылают к надмирности, сам же текст- комментарий к неопубликованному / ненаписанному/ невоплощенному создает эффект бесконечности медиума, являющего себя через концептуалистское высказывание.


[1] http://zhurnal.lib.ru/l/litwak_s_a/bitva.shtml
[2] http://www.poezia.ru/article.php?sid=4621
  следующая публикация  .  Все публикации  .  предыдущая публикация  

Герои публикации:

Персоналии:

Последние поступления

06.12.2022
Михаил Перепёлкин
28.03.2022
Предисловие
Дмитрий Кузьмин
13.01.2022
Беседа с Владимиром Орловым
22.08.2021
Презентация новых книг Дмитрия Кузьмина и Валерия Леденёва
Владимир Коркунов
25.05.2021
О современной русскоязычной поэзии Казахстана
Павел Банников
01.06.2020
Предисловие к книге Георгия Генниса
Лев Оборин
29.05.2020
Беседа с Андреем Гришаевым
26.05.2020
Марина Кулакова
02.06.2019
Дмитрий Гаричев. После всех собак. — М.: Книжное обозрение (АРГО-РИСК), 2018).
Денис Ларионов

Архив публикаций

 
  Расширенная форма показа
  Только заголовки

Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service