Те, кто слушают передачи Дмитрия Волчека по Радио «Свобода», которые он ведет с 1988 года, когда это радио перестали глушить, и те, кто читает «Митин журнал», который Митя Волчек выпускает с января 1985 года, и те, кто читают его поэзию, прозу, переводы Уильяма Берроуза, Алистера Кроули и других англоязычных авторов, вполне возможно не подозревают ни о существовании друг друга, ни о том, что столь далекие сферы как актуальная политика и актуальная литература объединены одним человеком. Тем не менее, это так. Штатный сотрудник «вражьего голоса», Дмитрий Волчек (род. в 1964 году) приехал в командировку в Москву после более чем семилетнего отсутствия в ней, угодив в весьма показательные политические события. Приезд совпал и с появлением в свет 59-го номера толстенного «Митиного журнала», насчитывающего более шестисот страниц изрядного формата. Чем не повод для беседы…
В мире полно неизвестных нам великих писателей
-Митя, расскажите, в каком состоянии и каким образом «Митин журнал» дожил до нынешних дней?
-Он выходит с января 85-го года, это единственный журнал доперестроечного самиздата, сохранившийся до сих пор. Секрет живучести, вероятно, прост: я его делаю один и на свои собственные деньги. Творческие коллективы, как мы сейчас всюду видим, погибают от внутриредакционных расколов или из-за финансовых проблем. А «Митин журнал» основан на моей личной ответственности. Я занимаюсь им для своего удовольствия, каждый номер готовлю сам.
-Изменилось ли за это время его содержание, круг авторов?
-Разумеется. Единственный смысл издания такого журнала, абсолютно независимого, радикального, можно сказать подпольного: публиковать тексты, которые не решится печатать кто-либо другой. В 80-е годы, когда область запретного была невероятно широка, и существовал централизованный идеологический надзор над литературой, был широк и круг авторов. Все, что по тем или иным причинам не вписывалось в официальную парадигму, могло быть опубликовано в журнале. С каждым годом перечень находящихся под запретом или под подозрением тем и приемов сужался. Это, естественно, сказалось, на периодичности выхода номеров: до 1990-го года было шесть выпусков в год, потом журнал стал выходить реже, и последний, 59-ый, номер я готовил полтора года. В 87-м году я публиковал, скажем, Владимира Сорокина, Виктора Ерофеева, Дмитрия Пригова и Алексея Парщикова - сейчас, когда выходят их собрания сочинений в больших издательствах, нет никакого смысла просить у них тексты для журнала с тысячным тиражом, который даже не попадает в большие магазины. Кто-то из тех, кто печатается сейчас в питерской «Амфоре» в серии «Наша марка» - это круг первого десятилетия журнала. Виктор Лапицкий, Александр Скидан, Александр Секацкий, Аркадий Драгомощенко... – многие из них у меня дебютировали. Только что вышла книга прозы Юлии Киссиной – тоже постоянный автор первых номеров. Теперь надо ловить новых персонажей. Думаю, самое яркое открытие 59-го номера: прошлогодний лауреат премии «Дебют» в поэтической номинации Кирилл Решетников, он же «Шиш Брянский». Это фактически первая большая его публикация его текстов, а сейчас мы договорились о выпуске книжки. Хотелось бы его процитировать, но не могу – обсценная лексика. На днях вышел и сборник Лены Костылевой, которая тоже была в поэтическом шорт-листе премии «Дебют».
-Вы уже готовитесь к юбилейному, 60-му номеру?
-Видимо, его надо делать принципиально итоговым. Но как именно он будет выглядеть, я пока не решил. Сейчас я потихоньку переношу материалы старых номеров за 16 лет существования журнала в Интернет на свой сайт mitin.com. Может быть, сделать подборку из лучших публикаций? Очень многое, к моему удивлению, не устарело, а многое до сих пор полноценно не опубликовано.
-Но вернемся к новым именам.
-Есть такой человек Гарик Осипов, на покойном Радио-101 вел культовую передачу «Трансильвания беспокоит», он замечательно дебютировал в прозе. Илья Масодов, сейчас в приложении к «Митиному журналу» вышла его книга «Мрак твоих глаз». Таинственный персонаж – мне понравилась версия критика Бориса Кузминского о том, что это особый литературный проект, и псевдоним расшифровывается так: «Ма» – Мамлеев, «Со» – Сорокин, «Д» – другие.
-Автор-загадка?
-Я сам не знаю, кто это. У меня с ним общение исключительно виртуальное. Да и не с ним самим, а с его агентом. Я знаю только, что с начала 90-х годов он живет в Германии, а до этого работал в московской школе учителем математики. Экстравагантная, экстремальная, садистская проза про пионерок-убийц. Предвосхищая вопрос: нет, ничего общего с романом Михаила Кононова «Голая пионерка».
-Как же вы его нашли?
-По некоторым публикациям в Интернете. Он культовый писатель «русских готов», я обнаружил его тексты на сайте gothic.ru. Кстати, в 60-м номере «Митиного журнала» будут и другие «готические» публикации. Большая подборка рассказов графа Эрика Стенбока, английского писателя конца 19-го века. Друг Оскара Уайльда, Обри Бердслея, он выпустил за свой счет пару сборников стихов. Такой безумный человек, который всегда возил с собой деревянную куклу, которую называл своим сыном. Кокаинист, алкоголик, истерик, писал мистические рассказы про вампиров. Его рукописи недавно собрал Дэвид Тибет, музыкант из английской группы «Сurrent 93» и выпустил маленьким тиражом для любителей.
-То есть «Митин журнал» остается журналом открытий?
- Конечно, таков главный принцип издательской стратегии. Решетников, Костылева, Масодов, Осипов, Маргарита Меклина, Ярослав Могутин - это новый круг авторов «Митиного журнала», люди, которые пишут без правил. В одной из рецензий на роман Сэмюэла Дилени «Хогг» была такая фраза: «Когда я читал эту книгу, мне казалось, что со страниц сползают черви и прыгают ко мне на колени». Вот такого эффекта мне хотелось бы добиваться в каждом номере журнала.
-А собственные литературные труды?
- В основном, сейчас я занимаюсь переводами. Недавно в издательстве «Колонна» вышел первый том трилогии Уильяма Берроуза «Дикие мальчики», который мы перевели вместе с Марком Залком, а сейчас я перевел второй роман «Дезинсектор!». Летом в издательстве «Амфора» выходит книга, над которой мы вместе с другими переводчиками работали почти весь прошлый год. Это первая в России коллекция рассказов Гая Давенпорта, американского писателя из круга Эзры Паунда. Думаю, что там же в «Амфоре» выйдет роман Фланнери О’Коннор «Мудрая кровь», который я перевел еще в начале 80-х и который по какому-то мистическому стечению обстоятельств так и не был опубликован: то денег не хватало, то издание закрывалось. Это хрестоматийный роман «южной школы» 50-х годов.
-Последний номер журнала посвящен 125-летию со дня рождения Алистера Кроули…
- Да, я перевел несколько рассказов Кроули, и сейчас готовлю к публикации небольшую книжку его прозы. Кроме того, перевожу роман «Я, Кроули», написанный англичанином Сну Уилсоном, известным драматургом-сюрреалистом. Роман – это еще одна «самая последняя» исповедь Кроули, помимо той, что тот написал на самом деле. Хулиганский текст, который записные поклонники Кроули терпеть не могут. А я написал Уилсону, что это лучшая книга о Кроули, которую я читал. Скоро начнутся съемки фильма по этому роману, и роль Кроули будет играть Алан Рикман.
Есть еще один амбициозный проект, связанный с переводом скандального французского писателя Пьера Гийотта… Нет, сейчас уже классика, теперь скандальных писателей вообще нет… Скажем так, скандального для конца 60-х, когда он дебютировал. Это вообще мой любимый период – 1968-1972 годы, эпоха бунта, перелома сознания, который, к сожалению, не понят, не осмыслен в России. Я договорился с одним из лучших переводчиков с французского Георгием Зингером, что он специально для «Митиного журнала» переведет его поздний роман «Проституция», а в далеких моих планах выпуск полного собрания сочинений Гийотта. Он на русский тоже никогда не переводился, и в России неизвестен.
-И, наконец, собственные ваши сочинения…
-Я написал два романа – «Кодекс гибели», вышедший в прошлом году в издательстве «Tough Press» небольшим тиражом, и «Девяносто три!» – он будет издан в конце лета в «Колонне». Стихов в последние годы почти не пишу. Вообще мое отношение к поэзии очень сильно изменилось – не в лучшую для поэзии сторону. Вам не кажется, что писать стихи неприлично, поэтическое высказывание полностью девальвировано? Стихов слишком много, они всюду, как микробы. То есть это уже не стихи, а бесовские стихи-точка-ру. Поначалу я даже решил вовсе не печатать стихи в «Митином журнале». Но в последнем номере сделал два исключения: для Ярослава Могутина, одного из главных и принципиальных авторов журнала, и для Кирилла Решетникова, чьи стихи вселяют надежду если не на возрождение русской поэзии, то на существование в ней подземных ходов, которые, может быть, куда-то и ведут.
Земную жизнь пройдя до половины…
-Вы говорили о вашем интересе к Алистеру Кроули, известному эзотерическому автору. Понятен интерес, когда эзотерика была запретным экзотическим плодом, вроде пионерок-убийц. Нынешняя «популярная эзотерика» - нонсенс, противоречие в определении. Неужели у вас серьезное к ней отношение?
-Решительно несерьезное. Я бы даже сказал, испытываю чувство близкое к отвращению. Едва ли не все интересующиеся эзотерикой люди, которых я встречал, отличались редкостной пошлостью и претенциозностью. Так что к эзотерике у меня выработалась идиосинкразия.
То, что меня на самом деле интересует - это история оккультизма, как самая интересная часть общей истории инакомыслия. Алистер Кроули интересен, как историческая фигура, может быть, ключевая для ХХ века. Многие начинают понимать его роль сейчас, когда очевидно становится, что главное предсказание Кроули, о смене эона, сбылось. Но, главное, - это его образ жизни, который шокировал довоенную публику, Кроули ведь называли «самым порочным человеком на земле», оказался очень важным для второй половины ХХ века. В частности, для перелома конца 1960-х, который принципиально изменил мир. Не случайно интерес к Кроули после десятилетий забвения вспыхнул именно тогда, в период сексуальной революции, главные принципы которой Кроули и сформулировал. Многие неожиданные и по нынешним временам сомнительные персонажи, вроде Джона Леннона и Джимми Пейджа, повлияли на это. И еще один всплеск интереса к Кроули был в начале 90-х; собственно, он продолжается и сейчас. Кроули, грубо говоря, был идеологом вседозволенности. «Делай, что изволишь – таков Закон», вот его главная заповедь. А что может быть интереснее и перспективнее вседозволенности?
-То есть вы фанат Кроули?
-Я слишком флегматичен, чтобы быть фанатом. Но Кроули действительно оказал огромное воздействие на мой образ жизни, на мои планы. Например, я придумываю маршруты своих путешествий, повторяя маршруты Кроули. На меня сильно повлияло знакомство с местами, которые были ключевыми в его жизни. Я жил в его особняке на берегу Лохнесского озера. Долгое время занимался проектом покупки его Телемского аббатства на Сицилии, хотел открыть там музей. Ничего, к сожалению, не вышло, потому что корыстная владелица требует немыслимую сумму. Я путешествовал в Китае по его маршруту. На Шри-Ланке забирался в зоны, контролируемые тамильскими сепаратистами. Ездил в «Глотку Дьявола» в Португалии, где Кроули совершил фиктивное самоубийство. Кроули был альпинистом и совершил несколько восхождений в Мексике и Гималаях, я и там был у подножья гор, на которые он забирался. Не знаю, может, это отчасти пародия, так что отношусь к этому с посильной иронией. Но я вижу знаки, открытые его книгами, вижу присутствие сил, с которыми он дружил или враждовал. Знаете, «не так полон воздух мух летом, как полон он невидимых демонов». Кроули был очень чуток к проказам элементалов, то есть низших демонических существ, которые постоянно готовы тебе подстроить какую-нибудь пакость. Они действительно каждый день играют с тобой, путают, дурачат, сбивают с толку и обижаются, если ты не хочешь с ними играть. Представьте себе, например, маленьких невидимых щенков или обезьянок, которые вокруг вас постоянно крутятся, путаются под ногами, забираются в ваши сны.
-А как с ними справиться?
- Универсальных рецептов нет. Лучше всего подружиться. У меня есть хороший знакомый в этих кругах, я назвал в его честь сборник стихов – «Полуденный демон». Полуденный демон очень ленив, он много спит, появляется в полдень, и иной раз растягивает день до пятидесяти часов. Он любит сбивать с дороги путников, заплетать гривы коням, поворачивать вспять ручьи. Ну, это исторически, сейчас он, может быть, разряжает мобильные телефоны, не знаю. Стихотворение, которое я ему посвятил, не все поняли. «День длится пятьдесят часов. Бывает так, раздвинешь ноги…». Вот эти ноги как-то смутили публику.
А решение проблем, зачастую подстроенных кознями бесенят, можно найти с помощью разработанные Кроули карт Таро Тота.
-Раскладываете пасьянс?
-Да, и на все мои вопросы эти карты дают точнейшие ответы, которыми я, по мере возможности, руководствуюсь.
-Ну, например?
-Я советуюсь по любому поводу – порой, просто по пустякам. Я вообще верю в предсказания. Собственно, есть одно ключевое предсказание, которое сделал личный астролог Дэн Сяо-пина, у которого я был в гостях в Пекине. Древний старик, с которым Дэн Сяо-пин в последние годы консультировался по всем вопросам. Он сказал, что ответ на один вопрос стоит 40 долларов. Не то, чтобы мне было жалко денег, но я сказал, что у меня есть всего два вопроса: сколько я проживу и от чего умру? Потому что все остальное можно вывести уже из этого. Он впал в транс, а потом ответил: «Вы умрете зимой 2038 года от рака легких».
-Так что за будущее «Митиного журнала» можно еще долго не беспокоиться?
-Пожалуй, что да. Потом он ко мне проникся, и бесплатно дал ответы на вопросы, которые я даже не задавал. Так что в целом я теперь знаю о будущем всё. А Таро использую для решения ежедневных проблем. Например, когда мне предложили командировку в Москву, - что меня ожидает? Я разложил карты, и ключевой оказалась «Смерть». Это не означает, что я немедленно умру, но эта карта сулит какую-то серьезную перемену. Все крупные перемены в моей жизни случались во втором году декады – в 71-м, 81-м, 91-м и, вот, соответственно, в 2001. Ясное дело, что сейчас завершается важнейший цикл, который начался в 91-м году. В событиях того года у Белого дома я принимал живейшее участие: передавал репортажи для «Свободы» о злодеяниях ГКЧП и отваге Ельцина с Хасбулатовым. Логично, что я теперь снова оказался в Москве в год перелома, когда на смену безалаберным девяностым приходит, как говорит Дугин, «чекистская заря в сапогах», и это и есть та Смерть, о которой сказали карты. Смерть старого дискурса и рождение нового, который, естественно, повлияет и на мою судьбу, хотя еще не знаю как.
Или вот другое недавнее предсказание. Я закончил книжку, роман «Девяносто три!». 93 - это каббалистическое выражение «Воли», Телемы, ключевого слова кроулианской философии. Отправил рукопись издателю, и сразу же посмотрел Таро. Выпала карта «Королева дисков». Кроули изобразил королеву, сидящей на исполинском ананасе, рядом с ней – козел, символизирующий похоть и плодородие. Королева смотрит на пустыню, которую ей пришлось пройти, чтобы добраться до оазиса. Смысл этой карты очевиден: пройден засушливый участок пути, так что можно предаться заботам о себе, отдыху и блуду.
-У вас есть объяснение карточного предвидения?
-Я знаком с одним из лучших специалистов по Таро. Это Алехандро Ходоровский, выдающийся кинорежиссер, снявший, к сожалению, немного, фильмов, но каждый из них революционен: «Крот», «Священная гора», «Святая кровь». Сейчас он, в основном, занимается комиксами, которые выпускает в соавторстве с крупнейшими французскими художниками, такими, как Мёбиус. При этом он много лет, с юности, занимается Таро, и полностью восстановил классическую марсельскую колоду. Так вот Ходоровский совершенно верно мне сказал: Таро это не какая-то цыганская выдумка, это – метаязык. Такой же язык, как те, на которых мы говорим. Но это язык бессознательного. Тот, кто берет в руки колоду Таро, должен понять послание, которое несет рисунок. Рисунок – ключ к нашему подсознанию, язык, на котором оно говорит. Рисунки колоды Тота, разработанные Кроули и Фридой Харрис – это метаязык подсознания современного человека.
Кроули опередил свою эпоху. Он абсолютно не был понят современниками. Скорее, он был парией, с ним опасались общаться, хотя выдающихся знакомых у него было немало. Сомерсет Моэм написал о нем роман. Йейтс одно время был с ним близок, потом они поссорились. Он общался с Д. Г. Лоуренсом, Олдосом Хаксли. Португальский классик Фернандо Пессоа был его страстным поклонником, недавно была опубликована их переписка. Но все эти люди были на периферии его круга общения, даже для тогдашних богемных либертинов Кроули был слишком экстравагантен, он чересчур явно игнорировал все социальные условности. Закономерно, что сейчас Кроули становится позитивной фигурой, принятой обществом, героем таблоидов, точно так же, как при жизни, когда его называли «самым порочным человеком на земле», был антигероем. Можно сказать, что Кроули был поп-звездой до возникновения института поп-звезд, теперь секретарша читает его биографию в «Караване историй», замирая от восторга. Кроули как-то написал довольно грубую пародию на Шекспира: «Весь мир – бордель, все люди – шлюхи, педерасты…», и даже эта замена театра на бордель оказалась точным предвидением, совсем не таким уж банальным для первых поствикторианских лет, и, согласитесь, что эта вульгарная метафора сегодня работает.
Подборка материалов в последнем номере «Митиного журнала», - это попытка показать не только Кроули-мага, но и Кроули-прозаика, Кроули-поэта. Джозеф Конрад считал его рассказ «Военная хитрость», который опубликован в журнале в моем переводе, лучшим рассказом, написанным на английском языке. Там же большой фрагмент из академический биографии Кроули, написанной его литературным секретарем Джоном Саймондсом, который помогал мне в работе над этим номером. Есть отрывок из романа другого ученика Кроули Кеннета Гранта, написанный в стиле оккультного фэнтези. Цикл биографий магов из окружения Кроули, его учеников и последователей. Все это, конечно, впервые на русском.
Чем лучше быт, тем больше метафизической свободы
-В связи с этим, позволяет ли ваша жизнь за границей быть ближе к тому важнейшему, что происходит в духовной жизни мира, чем это было бы в России?
-Я уезжал в 93-м году. Было 7 ноября, коммунисты уже сползались на свою демонстрацию, и я помню это ощущение восторга после паспортного контроля в Шереметьево. Потому что 93-й год тоже был одним из рубежей иллюзий. Я второй раз оказался в Белом доме, видел осаду, расстрел парламента и потом бесчинства ОМОНа на улицах. У меня был довольно мерзкий нервный срыв, депрессия, и я решил, что с этим периодом моей жизни, периодом наивности и баррикад пора кончать, хватит, надо жить частной жизнью.
Два года я жил в Мюнхене. Почти шесть живу в Праге. Это замечательное место. Прежде всего, Прага хороша тем, что оттуда можно быстро уехать. Четыре часа до Берлина и Мюнхена, три – до Вены, пять до Венеции, девять до Парижа. В отличие от Москвы, где я, как неандерталец, был занят борьбой за огонь, здесь у меня много свободного времени, которое можно посвятить изучению Таро, путешествиям по кроулианским местам, медитации, работе над интернет-сайтом, или даже такому позорному занятию, как сочинение стихов. В Москве на все эти марципаны не оставалось бы ни секунды. Вот и весь опыт: чем лучше быт, тем больше в нем места для метафизики.
-Продолжаете ли дружить с Андреем Бабицким, как он там в Праге?
-Мы дружим с Бабицким еще с эпохи журнала «Гласность», где мы работали, то есть с 87-го года. Бабицкий написал сейчас книгу мемуаров для французского издательства «Робер Лаффон». Начинается первой чеченской войной, а заканчивается всем известной историей пленения. Это остроумная и забавная книга, и я был удивлен, обнаружив, что Андрею удалось из малоприятных воспоминаний сделать веселый и даже легкомысленный текст. Он и сам очень легкий человек. Его демонизировали, одни видят исчадие ада, другие - золотую статую свободы. Но он просто журналист, попавший в такую международную авантюру по воле случая. Андрей часто бывает в России, эмигрировать не намерен, тоскует и понимает, что место его здесь. Хотел бы по-прежнему работать на Северном Кавказе, хотя, очевидно, что власти его возвращения в Чечню не допустят.
-Какое у вас ощущение после перерыва от Москвы?
- Прежде всего, гастрономическое. У меня осталась еще память о голоде 91-92 годов. Когда у продовольственного магазина рядом с моим домом несчастные тетки жгли костры, занимая в четыре утра очередь за молоком. Я случайно подкупил товароведа в этом магазине, и она звонила и заговорщицки шептала: «Скумбрию привезли!». Как-то раз в течение недели не было абсолютно ничего, кроме красной икры, и мы ели ее ложками без хлеба, потому что хлеба купить было невозможно. Еда была гнусной гиперпроблемой, я помню это постоянное постыдное чувство голода. Так что теперешнее изобилие очень приятно изменило московский пейзаж.
-А литературные ощущения?
-Огромное количество книг и полное отсутствие стратегии у всех без исключения издательств. Все попытки создать отечественный актуальный проект провалились, и, как и десять лет назад, есть Владимир Сорокин и плохоразличимые «все остальные». Закономерно, что рынок заполнен переводами. Но и здесь никакой стратегии. Бросаются от фэнтези к Кортасару, от перуанской литературы к Анаис Нин. Ощущение африканского базара, где можно купить статуэтку 3-го века, а рядом продают поношенные тапки. Это все рецидивы 70-80-х годов. Люди, которые покупают книги, ориентированы на вкусы, сформированные журналом «Иностранная литература» советских еще времен. Тогда ввели в обращение странный круг авторов – от Макса Фриша и Ирвина Шоу до какого-нибудь Борхеса, которого за это время пережевали в мелкую кашу: любую книгу, которую он похвалил в своем маразме, уже издают в золотом переплете. Это все похоже на старый облепленный грязью трактор, который тупо катается по одному и тому же безжизненному полю. Аналогов альтернативных западных издательств – Serpent’s Tail или Creation Books – в России в принципе нет.
-Вы сторонник долгосрочной стратегии?
-Мне нравится последовательность во всем. «Митин журнал» выходил и выходит. Та же логика, хотя, конечно, иного масштаба, присутствует и в деятельности Радио «Свобода». Тоже ведь говорили: зачем эти «голоса», когда наши СМИ давно их переплюнули! И вот, пожалуйста. Люди, которые годами не слушали «Свободу», снова достают приемники из кладовок. Я рад, что сделал в свое время и этот выбор. Я был первым корреспондентом Радио «Свобода» в России, когда отменили «глушилки». В 88-м году я думал, что это продлится дня три, пока меня в подъезде гебешники не шарахнут по голове кирпичом. Тогда у меня, правда, не было карт Таро, чтобы узнать свое будущее.
-Может, пришло время вернуться и к самиздату в лице «Митиного журнала», увеличить тираж?
-Тираж последнего номера тысяча экземпляров и увеличиваться он не будет. Журнал изначально убыточен. Я никогда не искал спонсоров, все издаю на собственные средства, не получил ни копейки прибыли. В лучшем случае, его достанут – ведь нужно еще достать! - и прочтут полторы тысячи человек. Для такого рода литературы это предел. Плюс Интернет. Я смотрю, кто заходит на мой сайт. Господи, из Мексики, Новой Зеландии, Боливии, Саудовской Аравии. С Маврикия! Причем, видно, что читают всерьез, а не случайно зашли.
-Неужели и там уже наши люди?
-Они везде, а теперь, не сомневаюсь, их будет еще больше. Вот было бы интересное социологическое исследование – сколько людей приняли принципиальное решение эмигрировать, когда дума одобрила государственный гимн Александрова-Михалкова? Вообще перемещаться полезно – я бы хотел когда-нибудь уехать в Африку, открыть ресторан, забыть все, включая русский язык, лежать на берегу океана, смотреть на закат и общаться с людьми только на языке Таро. Или повизгивать, как лемур. Я очень люблю Африку, особенно Мадагаскар. Это у меня уже второй цикл путешествий, теперь по следам Берроуза.
-Кроули проехали?
-Практически все. Осталась Бирма и маршрут на пароходе из Сан-Франциско в Иокогаму. Вот только существует ли еще такой пароход? Так вот, Берроуз написал о Мадагаскаре маленькую повесть «Призрачный шанс», в которой многие его идеи высказаны в концентрированном виде. Берроуз очень любил лемуров и считал, что они – наследники высшей расы, предшествующей человечеству. Я, конечно же, решил познакомиться с лемурами. Это было не очень просто, лемуры не очень любят людей, но с одним я действительно подружился, очень красивый черный лемур-сифака. Герой повести Берроуза живет в странной каменной структуре, построенной какой-то исчезнувшей сверхцивилизацией. На Мадагаскаре мы несколько дней плыли на пироге по реке и, действительно, по берегам были странные формации камня, напоминающие остатки разрушенных замков или гигантских строений, переплетенных корнями. Я приехал и закончил перевод, уже на совершенно другом уровне вдохновения. Понимаю, что не всякий переводчик может позволить себе такие ходы, тут мне просто повезло.
-Спасибо за беседу. Есть у вас еще какое-нибудь заявление для печати?
-Для печати? Храните печать. Хорошее название для коммерческой книги - «Хранители печати». Хотя, кажется, такая книга уже есть.
|
