Имя Андрея Полякова, русского стихотворца, живущего в Крыму, хорошо известно ценителям современной русской поэзии.
Его творчество, представленное в крупнейших антологиях русской поэзии и коллективных сборниках, вызывает неизменный интерес критики от московских «Нового мира» и «Независимой газеты» до парижских «Les nouvelles de poesie» и «Русской мысли». Поляков – соавтор концепции Боспорского форума, один из основателей крымско-московской поэтической группы «Полуостров». Редкие появления Полякова в России становятся событием для столичных литературных кругов. Его вечер год назад в салоне «Авторник» был признан экспертами наиболее значительным литературным событием года в Москве. Уже сегодня не будет преувеличением назвать Полякова крупнейшим русским поэтом Украины.
Осколки детского сна
Что удерживает меня в Крыму – в эпоху, когда русскому писателю гораздо легче добиться успеха в России, в Москве? Прямой ответ имел бы смысл, будь это осознанный выбор. Но человек – обычный, не святой, не обОженный, скажем так, человек – есть абсолютно несвободное существо. Он не свободен от Бога, он не свободен от самого себя; он имеет весьма смутное представление о том, каков он на самом деле, не говоря уже о Боге... Хотя что-то можно объяснить. Это магнетизм истории, который ощущается в Крыму просто физиологически. Кипарисы, «одиссеевская» бухточка где-нибудь на ЮБК, античные руины сильнее бьют меня по сердцу, чем пресловутые берёзки и великая русская река Волга. Но всё это – дело вкуса, а не патриотизма. Мы взрослые люди и понимаем, что понятие родины – абстракция, а абстракцию можно любить только за деньги. Моя родина – это мой язык, как Набоков ещё говорил. Это русская культура, в которой я существую, которая, я надеюсь, является частью общеевропейской культуры, продолжением средиземноморской культуры. Любить же Крым за то, что это родина, жить здесь из этих соображений – абсурд. Крым – не только природа, но и история, весь этот золотой, светящийся эллинский воздух – для меня это пусть изуродованный, но всё же узнаваемый фрагмент того же вечного, средиземноморского, детского сна, от которого я не хочу просыпаться, пока живу.
С оглядкой на пост-империю
Превратится ли Крым в русскоязычную провинцию Украины или останется частью русской культуры? Попробуем обратиться к сравнению. Вот Индия, страна с многотысячелетней культурой. Всё равно: после распада британской империи роль английского языка, английской литературы, английской культуры там осталась огромной, чуть ли не формообразующей. Индийцы смотрят на Англию, ездят туда учиться, они кровно связаны с этой страной. Возьмём бывшие французские колонии в Африке. Там мало было своего? Мусульманская культура Магриба – это такой пласт! Но та же история: французский язык, французская литература, французская культура...
Так вот, я бы искренне хотел, чтобы Украина стала нормальной европейской страной. Гражданин Украины, я хочу, чтобы государство, в котором я живу, было богатым, процветающим и свободным, – в том числе и от любых форм национализма. Я никого не хочу обидеть, я всех люблю, но позволим себе наконец реально смотреть на вещи: пока существует такая культура, как русская, – Украина всегда будет – по крайней мере в том, что здесь пишется, что здесь рифмуется – оглядываться на Москву. И поэтому не будет никогда никаких русскоязычных провинций Украины. Будут носители русской культуры, творцы русской культуры, живущие в другой стране. Да, им будет гораздо труднее, чем живущим в России. Но зато и фокусировка культурного зрения станет несколько иной. А это – гарантия того, что нечто новое может быть высказано. Насколько это будет интересно украинским коллегам? насколько это расслышат в Москве? – это другие вопросы.
Левое полушарие
В коллизии между Россией и Украиной, вообще между славянами всё чаще всплывает Америка. Мозг планеты нездоров – одно полушарие спорит с другим. Америкосы развалили СССР, и пока не поднялся во всю мощь, как Миша Лаптев писал, «золотой плавник Китая», у них эйфория, комплекс самых крутых пацанов во дворе. Это опаснее всего для них самих... Кажется, поэт Иван Жданов описывал беседу с американцем: смотришь на него, и не знаешь, на какую глубину взгляд фокусировать – он как бы прозрачный, не чувствуется сгущения, называемого душой... Дистиллированность головы и сердца, – поднятая к тому же до государственной идеи. И всё же в Штатах осели и в Штатах натурализовались любимые мною люди и авторы – Бродский, Лев Лосев... Некоторое время в Штатах жили Алексей Цветков и Эдуард Лимонов. Всё не так просто.
«Соучастники неповторимого чуда»
На самом деле, пока что в Крыму по большому счёту ничего не пишется. Я иногда ловлю себя на мысли, что украинские националисты в чём-то правы, что о каком втором государственном языке в Крыму может идти речь? кто и что на нём будет писать? Когда я открываю газетку, претендующую на культурную вменяемость, и читаю в рецензии на сборник эндемического стихотворца фразы, которые ни Пушкину, ни Мандельштаму читать о себе не приходилось, – что-то об «уникальной чистоте голоса», о том, что читателям этого гения «выпала великая честь стать соучастниками никем и никогда не повторимого чуда», то мне становится не только противно, но и несколько жутковато. К счастью, есть несколько авторов, у которых в стихах что-то подлинное проблёскивает, в том числе молодые люди, младше меня лет на 10. И это помогает мне верить – верить вопреки всему, а только так и можно верить – что Бог не оставит крымскую землю, что что-то прорастёт и здесь.
Сид проиграл Крым Лужкову
В Крыму остро ощущается отсутствие двух замечательных поэтов – Евгения Сабурова и Игоря Сида. Культурное зияние здесь стало вакуумом к концу 90-х, когда прекратились проводимые Сидом Боспорские форумы и прочие межпланетные пляски. Друг-культуртрегер запал на Африку, и я с прискорбием признаю, что его африканские проекты отнимают у Крыма какой-то существенный шанс. Его Крымский клуб в Москве уже на треть Мадагаскарский клуб... Недавно Сид опять привёз в Симфи сильную команду поэтов – Жданова, Максимову, Коваля. Но устраивали конференцию уже другие люди... Куда активнее из Москвы на Крым проецируется теперь команда Юрия Лужкова. Филиал МГУ в Севастополе, прочая гумпомощь... Фонд «Москва-Крым» наполняет крымские курорты москвичами, а значит, бюджет – инвалютой (т.е. рублями). И забываются бурные сейшены прежних лет. Совестно молвить, но грех промолчать: в каком-то смысле Сид проиграл Лужкову право на культурное окормление Крыма. Всё же я надеюсь, что через пару лет Сид удовлетворится тропическими сюжетами и вернётся к проблемам своей малой родины.
Москвичи как козлы
Сейчас мы, – люди русского языка, независимо от национальности, – имеем великолепную, просто блистательную поэзию. Воистину золотой век русской поэзии – тот век, в который мы живём. Но за пределами Москвы и Питера об этом мало кто знает. А уж в Крыму и вообще – отсутствие книг, журналов... Правда, есть Интернет, и – если ничего страшного не произойдёт – лет через пять проблема культурной, лингвистической блокады просто перестанет существовать. Но уже и сейчас: кто хочет знать, тот знает. Это не проблема географической удалённости или националистических игр – это дело личных, индивидуальных, почти экзистенциальных усилий. Всё-таки, как это ни сложно, но прочитать можно всех, – от Красовицкого и Оболдуева до Данилы Давыдова и Станислава Львовского. Конечно, это неприятное будет чтение, даже несколько шоковое. Мы ведь в Крыму все гении, а оказывается – вон какой расклад... И надо что-то с этим делать. Либо – перестать марать бумагу самому, либо – что гораздо проще – никого и ничего за пределами своего круга не замечать, либо – как-то соизмерять себя с той системой координат, в которой ты реально существуешь, существуешь не в Симферополе, а в русском языке. Но это трудно, это страшно. От этого кружится голова и почва уплывает из-под ног, потому что масштаб совершенно иной, подлинный. В своём углу уютней! Ты похвалишь, тебя похвалят. А москвичи – козлы, это понятно. Ещё бы москвичи не козлы! Они козлы, но зато – москвичи, и мы их будем с нашей рабской психологией за глаза ругать, а при встрече – шестерить перед ними. Такие мы поэты, такие мы орфеи на гладких чёрных скалах.
Поэзия несправедлива. Как ни старайся ей угодить, сколько вёдер пота в стишок не вливай – не поможет. Муза сама решает кому давать, кому не давать. Но для того, чтобы понять, стоит ли тебе к ней вообще приближаться, нужно по крайней мере знать, у кого с ней что-то получалось. Я уверен, что если бы в Крыму вышла большая, толстая книга стихов лучших современных поэтов, и эту книгу каким-то образом заставили прочитать тех, кто добровольно её читать не захочет, – культурная ситуация на полуострове резко изменилась бы к лучшему. Утопия, конечно...
Возможность чего-то иного
Где-то в начале 90-х я вдруг понял, понял не только умом, но и всей кожей, что писать стихи можно. Ну, долго же до меня доходило, но ведь я и жил не в Москве, и кроме Сида и двух замечательных девушек мне просто было не с кем разговаривать о стишках. И для меня лично, и для страны моего языка, для России – уж так совпало, как это ни смешно – этот опыт был единым опытом, потому что чтение нескольких гениальных, прекрасных, удивительных поэтов было самым лучшим, самым подлинным свидетельством существования какого-то иного, не оккупированного взбесившейся материей мира. Свидетельством рая, мерцающего откуда-то из-за слов. Я не слишком умный человек, мне достаточно и таких свидетельств.
|
