|
О книге Евгения Мякишева «Взбирающийся лес»
|
Мила Ястреб
Петербургский книжный вестник
№2 (3), 1998
|
|
|
Генезис книги петербуржца Евгения Мякишева достаточно обширен, но в то же время легко узнаваем. Это и обериуты и их окружение (прежде всего, ранний Заболоцкий), и ранний же Пастернак, и поэтически переосмысленный Веничка Ерофеев.
Авторская поэтика на протяжении этой не очень объемистой книги так различна, что иногда даже странно – одним ли и тем же человеком эти стихи написаны. Порой автор агрессивен, склонен к откровенному эпатажу, порой – классически строг и кроток, полон явного почтения к тому понятию, которое принято называть «петербургской школой поэзии».
Основной пафос книги – тот полукритик-полупоэт, о котором еще в начале двадцатых годов писал в своей статье «Армия поэтов» Осип Мандельштам: «Я родился, я живу, мне больно!»
С этими вполне понятными и естественными для каждого поэта – да и не-поэта – эмоциями автор книги «Взбирающийся лес» пытается поступать очень по-разному – отсюда и разные поэтические приемы. Часто ясности и стройности, констатации, так сказать, некоего лирического факта поэт предпочитает маску гаера, лукавого шута, откровенный стёб, сниженную лексику. Природа таких стихов понятна – когда смешно, то уже не страшно – ни «на убой» идти, ни «биться об угол», «встав с постылых простынь», ни – жить в «потерянном городе». Уже не боишься ни Эроса, ни Танатоса, ни Петербурга, хранящего в себе оба этих страшных божества.
«В стихах нет смысла, но есть смех и правда», – сказано в предисловии к сборнику стихов Евгения Мякишева. Остается судить автора по законам, им самим над собою избранным.
|
|
