— На вечере вы прочитали стихотворение, сочиненное в интернете: люди из разных географических точек, не зная друг друга, писали одно стихотворение. Как взаимодействуют сегодня интернет и поэзия? Существует ли феномен интернет-поэзии?
— Я считаю, что здесь нет особого культурного феномена. Это та же поэзия, которая печатается обычным способом, только представленная в большем масштабе. Разместить стихотворение в интернете проще, чем издать отдельным сборником, заработать деньги и выпустить в каком-нибудь издательстве. Тем более что интернет-аудитория довольно большая. Особенно у сайтов со свободной публикацией. Например, на сайте Стихи.ru более 100 тыс. пользователей. Сто тысяч человек, которые пишут стихи. Понятно, что из них внимания достойны только 200—300. Так же как и в печатных изданиях из 100 книг — 5—6.
Есть сайты, которые относятся к стихам избирательно, на них может опубликоваться далеко не каждый. Например, «КастоПравда», «Вавилон», «Аполлинарий». Там отбирается лучшее из того, что присылают. Самый демократичный в этом отношении, пожалуй, сайт Топоса или Lit.ru, где работает порядка десятка редакторов, у которых разные вкусы. Соответственно, туда проникает поэзия разноплановая, можно встретить как традиционные, так и совершенно авангардные вещи.
— Какие направления в поэзии преобладают сейчас?
— Например, распространено постакмеистическое направление. Его представители испытывают влияние Осипа Мандельштама, Анны Ахматовой, Иосифа Бродского. Лично мне эта тенденция кажется странной. Я не вижу смысла писать как Бродский, который все уже написал. Если писать стихи в рифму, то нужно искать новые формы. Сейчас на любом сайте обязательно встретишь подражание Бродскому. Как Бродский уже никто и никогда не напишет. При всем моем уважении к Бахыту Кенжееву, он никогда не сможет стать вторым Бродским.
— А в чем тут дело — только в рифме, размере строфы?
— Часто бывает, что человек умеет писать, но ему нечего сказать, либо ему есть что сказать, но он не умеет писать, в этом случае получается коряво. Поэт должен и уметь писать, и ему должно быть что сказать, тогда стихи будут жить. В поэтическом творчестве для меня важно устранение личностного начала из моих стихов. Мне важно, чтобы в стихах читатель увидел себя, а не меня. Это не моя мысль, к этому стремились итальянские герметисты. Я стремлюсь на лексическом и грамматическом уровне отбросить индивидуальность. Например, убить в себе спермотоксикозного подростка, который пишет о несчастной любви. В стихах должно быть то, что на глубоком уровне задевает читателя. Я пишу стихотворение, и вижу, что оно на чье-то похоже. Значит, оно подлежит немедленному уничтожению. У меня в журналах напечатано четыре подборки, а написано и уничтожено в десять раз больше.
— В эпоху тотального текста, когда, казалось бы, все сказано, трудно исключить себя из традиции и уничтожить власть предшественников. На вас все-таки кто-то повлиял?
— Хотя я испытал идейное влияние Геннадия Алексеева, Уолта Уитмена, Чарлза Буковски, Борхеса, Хулио Кортасара, Сесара Вальехо, но пишу так, как мне кажется правильным, согласно своим этико-эстетическим принципам.
|
