|
Города России
Страны мира
|
|
|
|
следующая публикация . Все публикации . предыдущая публикация |
Анна Альчук и «классическая традиция»
|
9 октября интернациональный книжный магазин Nimmersatt принимал у себя в гостях интереснейшую поэтессу Анну Альчук. Альчук — член основанной Сергеем Бирюковым «Академии Зауми» и лауреат Отметины имени отца русского футуризма Давида Бурлюка — имеет отношение практически ко всем наиболее известным изданиям, проводящим экспериментальную (поставангардную) линию русского стиха. Произведения поэтессы печатались еще в самиздатском «Транспонансе», их можно найти в журналах «Футурум АРТ» и «Дети Ра», в «Журнале ПОэтов» и в альманахе «Черновик»... Публика хорошо восприняла поэзию Альчук, однако «обсуждение» обнажило некую растерянность. Большинство явно затруднялось найти этим стихам место в литературе. Стоит ли удивляться... Пульс литературного процесса в Берлине почти не прощупывается, здесь нет разнообразия поэтических течений, нет группировок, выработавших какие-либо литературные манифесты. Видимо, потому слушатели и пытались дознаться у самой поэтессы, к какому направлению она себя относит и что думает о развитии классической традиции. Между тем, для писателя имеют значение имена, а не абстракции-термины. Любой литератор бессознательно избегает определений: не хочется быть пойманным в эти сети... Или запутаться в них: в литературе нередки случаи, когда «архаисты» оказываются «новаторами», а идущий вперед поэт — повторяет давно прошедшее. Об этом говорила и Альчук на встрече. А вот имена поэтесса с готовностью назвала: Ры Никонова и С. Сигей, К. Кедров и Е. Кацюба, Н. Азарова, Вс. Некрасов, Г. Айги, Г. Сапгир и Г. Цвель. А также — предшественники: футуристы Хлебников, Маяковский, Крученых. Но почему сегодня литературная машина времени возвращается именно в тот момент поэтической истории?
Имеющий уши да услышит.
Слышны были — «маяковская» любовь к «хорошим буквам — Р, Ш, Щ», отголоски знаменитых «зауми» и «языкотворчества», «звучарной поэзии» и «сдвигологии» (сдвиг деформирует речь, так что она получает двойной смысл). У Альчук слог, как бильярдный шар, разбивает коснеющий в инерции стих: часть слова тяжелеет, обособляется, набирает разгон — и задает новую траекторию смысла. «Д-верь» — удерживает на пороге веры, и полет «в небо» вдруг оборачивается падением
в (не
Бо
г).
Впрочем, бильярд (игра на победителя, точный расчет) — не самая удачная метафора этой поэзии. В стихах Альчук властвует почти растительная органика: здесь, как в чаще, слова, слоги и звуки переплетаются, борются за существование, разветвляются и срастаются... Слово заново ищет свои границы, учится ощущать себя, сопротивляется инерции смысла. (Кстати, о сопротивлении материала писали близкие к футуристам теоретики литературы.) В 50-е — 60-е авторы «конкретной поэзии» попытались изменить отношение к материалу стиха — к слову. Они отказывались видеть в нем инструмент идеи и объявляли о любви к слову, как оно есть. К слову из быта. Но и — к звучанию слова, к его графике — так возрождалась визуальная и голосовая поэзия. Пожалуй, текстов исключительно «для глаза» у Альчук не так много. Большинство ее стихов — по меньшей мере на 50% — «поэзия для слуха». Манера чтения «по слогам» (где ударные слоги меняют направление смыслового потока) позволяет воспринимать движение стиха. Слушатель, так сказать, усваивает мелодии — контрапункт, «логика» созвучий, остается «на потом», для восприятия глазами. Но само порождение стиха, живые, органические процессы в нем могут быть восприняты уже на слух. На одном из вечеров Альчук «поп-стар» русской постмодернистской критики Вяч. Курицын упрекнул поэтессу в том, что в ее стихах мало «тела». Курицыну возражал один (бывший) питерский поэт: язык — тоже тело (в доказательство диспутант показал собственный язык). Возражение справедливое: Анна Альчук — одна из тех авторов, у кого поэтический язык и стиховое слово снова обрастают телом, плотью, наполняются кровью, возвращаются из царства теней. И снова стоят на пороге, у «дверей» смысла. Пусть даже этот смысл — ужас «звез (ды ры)», смерти и Пустоты («Посвящение Джиму Моррисону-Вэлу Килмеру»). Когда наступило время «сорофеевых» и литературы «для славистов», целое читательское поколение от литературы отвернулось. Не желая потреблять то, что было уже много раз съедено и переварено... Кажется, поэзия Альчук — для этих читателей. В строке «Отвори потихоньку калитку и войди в тихий сад» Альчук в состоянии услышать неожиданное: «вой» из «ада», где «тварь» и «кал». Однако она улавливает в той же строке и «твори», и сад «около див». И остается впечатление, что перед нами не просто театр теней и игра в кости; что слово не теряет смысл — приобретает новые. Что развоплощение не отменяет творчества. Ужас черного квадрата — и надежда белого? Короче, «слововарево» — питательно. В этом смысле — поэзия Альчук развивает «классическую традицию».
|
|
|
|
|
Герои публикации:
Персоналии:
06.12.2022
Михаил Перепёлкин
28.03.2022
Предисловие
Дмитрий Кузьмин
13.01.2022
Беседа с Владимиром Орловым
22.08.2021
Презентация новых книг Дмитрия Кузьмина и Валерия Леденёва
Владимир Коркунов
25.05.2021
О современной русскоязычной поэзии Казахстана
Павел Банников
01.06.2020
Предисловие к книге Георгия Генниса
Лев Оборин
29.05.2020
Беседа с Андреем Гришаевым
26.05.2020
Марина Кулакова
28.12.2019
Дмитрий Кузьмин
02.06.2019
Дмитрий Гаричев. После всех собак. — М.: Книжное обозрение (АРГО-РИСК), 2018).
Денис Ларионов
|
|
|